Флотоводец - Кузнецова Васильевна

Заключил свое воспоминание вице-адмирал Толстолуцкий знаменательными словами: «Николай Герасимович — это знамя советского Военно-Морского Флота. Это сотни и тысячи его воспитанников. Все то, что есть лучшего сейчас в Военно-Морском Флоте нашей страны, заложено этим талантливым, большим флотским начальником».

Особенное внимание нарком Кузнецов с первых месяцев в Москве уделил проблемам базирования флотов, хроническому российскому недугу. Базирование — это первооснова флота, его устойчивость. Но у нас как дело доходит до начал, до фундамента, до коренной стойкости, где нет даже намека на «авось», там у нас сразу проявляется расслабленная тоска или глуповато-ухарская «широта души». Он человек был краеугольный, отважный и трезвенный, подстать своим предкам — поморам. Да и Сталин никому не позволял расслабляться. Кузнецов за два года до войны проделал гигантскую работу по базированию со своим штабом и в тесном содружестве с Главспецгидростроем. Особенно интенсивно шли работы в морской крепости Петра Великого, в Либаве и любимом курорте прусских королей Палангене (Паланга). Эти базы Кузнецова оказали сильное влияние на первоначальном и самом опасном этапе войны. Ни одна морская база не сдалась без боя.

К концу 1939 г. нарком ставит перед Гидрографическим управлением ВМФ подготовить и издать «Атлас командира ВМФ СССР». Он не только должен помочь командирам и инженерам в повседневной практике по оперативным и навигационно-штурманским вопросам, но и в этом все величие Кузнецова, как государственника и гражданина, он настаивает, чтобы красотой слога, карт и иллюстраций пробуждать любовь к флоту в народе и, прежде всего, среди пытливого юношества. Атлас вышел только после войны, но работа над ним не прекращалась.

Еженедельно шли совещания по утверждению проектов кораблей, планов военно-морских баз, трясли судоремонтные заводы, возводили причалы, доки, склады, и главное — форсированный ввод в строй кораблей по плану 1937 г., когда было решено создавать морской и океанский флот.

Все в том же 1939 г. нарком Кузнецов командные военно-морские училища преобразовывает в высшие учебные заведения. Его влияние на флот мощно и всеохватно от месяца к месяцу.

Тогда же он ставит перед руководством страны вопрос о роли и месте флота в жизни государства, об уважении к достоинству моряков и защите их от тупой сухопутно-ордынской спеси и стремления к нивелировке, точнее, уничтожению души флота. Эти проблемы отныне станут доминантной его службы и жизни и источником всех его невзгод. Он сам когда-то разработал положение о «боеготовности одиночного корабля». Теперь он сам станет таким же одиночным кораблем и ни в одной схватке не спустит флага до смерти. Моряки сердцем чувствовали, что их морской вождь ведет неравную борьбу за флот и за каждого из них в отдельности, и отвечали негромкой, но долгой и верной любовью, которая намного пережила самого Николая Герасимовича.

Кузнецов с присущей ему смелостью и ясностью ставит в Генеральном штабе, в Наркомате обороны, Правительстве и лично перед Сталиным вопрос о единоначалии в руководстве военно-морскими базами в Либаве, Виндаве, Ревеле, Ханко, на островах Эзель и Даго, а также в Крыму. Армейское это командование или морское — требует Кузнецов — но начальник должен быть один. Ясно, что обороной морских баз должны командовать моряки. Морякам отдали только базу на п-ове Ханко и то, видимо, потому что она была не на материке, а «за морем». Даже наш выдающийся адмирал С.Г. Горшков, который, мягко говоря, Кузнецова из непреодолимой зависти за спиной интриговал против (комплекс Сальери), должен был признать уже в 1989 г., что «флот заблаговременно и тщательно подготовился к обороне со всех направлений — с моря, суши и воздуха… Все это позволило сделать оборону Ханко непреступной».

В ноябре 1939 г. начинается война с Финляндией. Действие флота в «зимней войне» — отдельная большая тема. Сухопутные командиры устлали телами наших воинов зимние леса Карелии. Балтийцы с флотской неудержимостью десантировались на острова Гогланд, Сескар, Лавенсаари.

Тогда же в штаб Ленинградского фронта из Москвы прибыли начальник Главпура Мехлис и генерал Кулик (оба люди из окружения «Хозяина»). Эти два стратега попытались командовать действиями моряков. Оба известны были своей нахрапистой грубостью. Но первое же столкновение с Кузнецовым привело их в оторопелое оцепенение, когда раздалось властное: «Без ведома наркома Военно-Морского Флота приказов флоту не отдавать!» За такое моряки из Кронштадта готовы были идти за наркомом в огонь и воду и разнести все на своем пути. Отпор посланцам Кремля был в интересах флота и страны, и, можно себе представить, — это очередное кузнецовское «решение потрясающей силы» было встречено Сталиным со спокойной усмешкой.

По окончании войны с Финляндией Кузнецов лично осмотрел переданный в аренду п-ов Ханко и наметил работы по превращению базы в грозную морскую крепость.

Весной 1940 г. начинают свертывать строительство крупных кораблей. Необходима концентрация сил, ибо гул неминуемой войны доносится с запада и востока. Идет лихорадочное перевооружение.

Нарком выходит в Правительство с просьбой утвердить открытие 7 морских спецшкол для юношей с тем, чтобы учеба в них началась с сентября 1940 г. Спецшколы открываются тогда в стране и по артиллерии и авиации. Сотни тысяч школьников мечтали попасть в эти школы. Конкурсы в них от 12 до 15 человек на место. Поколение было здоровое и отважное. Открытием спецшкол Кузнецов продолжил традицию Петра I по отбору лучших мальчишек для ратной службы. Нарком лично выступил перед строем 2-й Ленинградской военно-морской специальной школы 30 октября 1940 г., а затем выехал в Севастополь и Одессу для координации действий Черноморского флота с сухопутными частями при освобождении Бессарабии.

В августе — он уже в Либаве со своим начальником Главного штаба Галлером и командующим Балтийским флотом, своим однокашником Трибуцем. Проводит в Финском заливе крупные военные учения, и по обыкновению проводит их честный и суровый разбор. Получает согласие Сталина на перевод части кораблей из Либавы в Ригу. Форсированно строит оборонительные батареи в Либаве, но обеспокоен незащищенностью Либавы со стороны суши. После настойчивых требований в Либаву перевели 67-ю стрелковую дивизию. При этом вопрос о взаимодействии морских сил с сухопутными частями до конца решить не удается.

20 октября 1940 г. Кузнецов приказом вводит «Дисциплинарный Устав ВМФ». В Уставе воинская дисциплина обозначена как основа боевой мощи флота. Верный себе Кузнецов в «Дисциплинарном Уставе» настойчиво подчеркивает, что строгость требований непременно должна сочетаться с постоянной заботой о воинах.