Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко

Потом я летела, и Митя меня встречал, и так хорошо было… Как же я его любила. Господи, это просто не передать, я все надежды на него возложила, мне так хотелось быть все время рядом. Он меня приглашает в какой-то роскошный ресторан, открытое кафе на веранде, мы сидим в Женеве, в каком-то сумасшедшем роскошном отеле, смотрим на Женевское озеро, смотрим на фонтан, потому как после этого нам надо было в Лозанну, где Митя жил. Потом едем в Лозанну, это час езды от Женевы. Именно там было вручение, в его университете. И вот мы с ним сидим, я не помню, он вроде шампанского выпил, ланч у нас был такой маленький, что-то было такое вкусненькое и маленькое. И как там было ясно, светило солнце. И я говорю: «Бабушка за нас радуется». Я передать вам не могу: кроме счастья, ничего не было у меня в душе. Я так была за нее рада, что она освободилась, что все получилось как надо, что она выполнила то, что хотела. Как она сказала мне, все так и было, как по часам: тик-так, тик-так, тик-так. И поэтому я уже никуда не спешила.

Но я с бабушкой все время разговаривала, все время была в контакте. Было определенное предательство с моей стороны… Ничего не могу поделать. Я осталась на семь ночей. То есть тело бабушкино лежала в морозилке, понимаете? Я говорила с ней, она хотела быть похороненной, никаких кремаций. Я спрашиваю: «Бабушка, а что делать-то? Ты понимаешь, тело там одно валяется? А ты здесь рядом с нами, радуешься жизни, молодец! Делать-то что?..» Спокойно на душе… ничего не беспокоит. Так хорошо… Значит, надо побыть с Митей.

Митя заставил меня снять не комнату, а джуниор сьют в самом роскошном отеле Beau-Rivage Palace в Лозанне, где и проходил этот замечательный вечер вручения шапочки магистра. Это было очень дорого, но я сняла джуниор сьют, самый большой, с камином, как хотел этого Митя. Тогда у меня были другие финансовые возможности. Несмотря на то что номер был большой, это была одна комната. Кровать в глубине номера смотрела на два огромных балкона, оттуда был вид на Женевское озеро и на гору Монблан всю в снегу, это было так красиво. Мы были неразлучны все эти дни.

Митя меня все время критиковал за то, что я неправильно одеваюсь, что я ношу The People from the labyrinth («Люди из лабиринта») – это роскошная компания настоящих молодых художников из Голландии, все ручной работы, рисунки и принт изготовлены исключительно на шелке, коже, кашемире и хлопке, настоящее искусство, натуральные материалы с уникальной работой, иногда кривого пошива. На их бирках написано: Casual for presidents («Повседневная для президентов»). Компания безумно дорогая, ничуть не дешевле Шанель. Митя все повторял:

– Ну почему тебе не одеться, как все женщины: платья, туфельки «Прада», всем все понятно, бренды налицо. Но ты же как циркачка какая-то, вдруг ручной шов наизнанку, один костюм не похож на другой.

– Митя, видно же, что хорошая работа! Это соответствует моему характеру, это настоящее произведение искусства. Там будут женщины богатые, они просто такого никогда не видели, понимаешь, но они сразу поймут, что это очень ценные вещи…

– Ну почему ты не можешь одеться как все? – Это беспокоило его больше всего: – Придут одни олигархи, и ты – жар-птица.

– Я – не все… Пусть учатся…

Я вернулась в Москву. Мы похоронили бабушку, отвезли ее на долгопрудненское кладбище. И этот этап жизни закончился легко и свободно. Я была безумно-безумно за нее рада.

На поминках мама встала и произнесла очень короткий тост: «Умерла великая русская женщина…» Меня это настолько потрясло, тронуло, я охренела, но сдержалась. В середине нашего траурного вечера я подошла к дяде Юре – сыну, которого бабушка так звала. Мы всегда были в замечательных отношениях. Это моя мама перепортила со всеми отношения, а я любила и дядю Юру, и тетю Иру, и, естественно, Маринку – мою двоюродную сестру. Кстати, должна сказать, что Марина приезжала и неоднократно к бабушке. Она поистине большая умница и молодец. Так вот, я подсаживаюсь аккуратно к дяде Юре, очень аккуратно, чтобы никто ничего не слышал, беру его за руку: «Дядя Юрочка, как же так могло случиться, что вы не приехали? Сколько я вам звонила, как просила, вы знаете, как бабушка кричала последние секунды или часы: „Юру, Юру позовите, сына, сына позовите!“ Как же так можно?» А потом я набралась еще больше храбрости и сказала: «Дядя Юрочка, вы себе представить не можете, цена за это такая огромная, я не знаю, когда это случится, в какой жизни, в этой или в следующих, но расплата за это обязательно произойдет». К огромному ужасу и сожалению, скоро дядю Юру абсолютно парализовало. Он не мог поднести ни ложку ко рту, ни есть, ни пить, ни сходить в туалет. Да, жизнь, она ведь непростая штука.

15. Сын Митя

Вы знаете, книга эта была продиктована, практически создана с 8 декабря 2023-го по 18 января 2024 года. Это заняло у меня 40 дней. Ровно. Обратите внимание, 40 дней. Вы знаете, как интересно, какую жизнь надо прожить, чтобы потом за 40 дней в божественном потоке это все выдать. Потом пошла шлифовка, работа, потому что нужно было все откорректировать. Мне хотелось сохранить свой стиль, свою довольно простую речь, открытость сердца, мое обращение к людям. Очень, очень хочется, чтобы люди меня услышали.

Два раза я пыталась начать писать историю моей трагедии с сыном, которого все-таки люблю больше всего на свете. Я пыталась, но было так трудно, что пришлось просить помощи у моего психоаналитика. Мы с ней проговаривали эту историю днями, часами, и она каждый раз возвращалась к одному и тому же: «Ты сделала все, что могла. Я знаю. Я твой свидетель». Я записала эту сессию с Элиной Ясинской. Но это тоже не срабатывает. Мне почему-то очень грустно и очень страшно об этом писать. Но я понимаю, что это надо, потому что хочу, чтобы мой сын понял мои намерения и то, что я сделала это только ради невероятной, исключительной любви к нему и желания ему помочь, хотя поверить в это невозможно.

Наташа: