Насмешка Купидона - Алекс Джиллиан

— Ты должна была мне сказать раньше. Я думал, что твоя симпатия возникла, когда я приехал за тобой на остров, как своего рода благодарность. Черт, ты хоть предоставляешь, как я себя сейчас чувствую? — восклицаю я.

— А я? — она повернула голову и посмотрела на меня. Мое сердце сжалось от увиденной в глазах напротив концентрации боли и разочарования. И что мне с этим делать, бл*дь? Исправить поздно, отмотать назад нельзя. Начать сначала невозможно. Мне нечего предложить ей. Я сам — последствие ядерной катастрофы под названием Фей Уокер, мое сердце — пепелище из разбитых надежд.

— Ты прекрасна, Эби. Ты самая красивая девушка из всех, что я видел, — хрипло начинаю я, но Эби, иронично улыбаясь, обрывает меня.

— Скольким ты это говорил?

— Многим, и пару раз искренне, — не кривя душой, признаюсь я. — Ты достойна лучшего. Я не тот человек, который тебе нужен. И никогда им не стану. Ты сама видишь.

Эби испытывающим взглядом всматривается в мое лицо в поисках ответов на вопросы, которые не решается задать.

— Среди этих трех женщин была та, о которой ты говорил мне?

Черт, нет… Только не этот вопрос. Не заставляй меня переживать это снова. Я задерживаю дыхание, ощущая болезненный толчок в груди. Резко сажусь, опуская ступни на пол, и шумно выдыхаю, тряхнув головой. И когда встаю на ноги, Эби хватает меня за запястье и тянет обратно.

— Если не хочешь, не отвечай, — уступает она, выражение ее лица еще более задумчивое, чем секунду назад. — Я знаю, что да, — шёпотом добавляет Эби. Тоже выпрямляется, отпускает запястье и обхватывает ладонями мое лицо, без осуждения и упрека смотрит в глаза. — Не понимаю, как ты докатился до подобного, Джером. Я не обманула, ты действительно плакал в ту ночь на балконе, напившись до отключки. Что она с тобой сделала? Кто она?

Обеспокоенный ласковый голос вибрирует в тишине, нарушаемой только нашим дыханием. И я чувствую тепло, излучаемое Эби, ее сердце бьется совсем близко. Мне хочется положить свою голову на хрупкое плечо и позволить тонким нежным пальцам гладить мои волосы.

— Это Фей, — имя вылетает прежде, чем я успеваю подумать. Я поддался порыву и сразу пожалел. Взгляд Эби резко меняется, в нем появляется удивление, неверие, потом понимание и горечь. Изумрудные глаза стекленеют. Одергивая руки от моего лица, она скрещивает их на груди и отступает назад. Эбигейл выглядит не просто потрясённой, а разбитой, уничтоженной. И я не понимаю, почему.

— Что такое? — напряженно спрашиваю я. Эби делает еще один шаг назад, с отчуждением глядя на меня. — Мне казалось, она тебе нравится. Как же ты ее называла… — я хмурюсь, пытаясь припомнить. — Рапунцель. Да, точно — Рапунцель.

— Я ненавидела ее всем сердцем, — холодно произносит Эби по слогам, и ее даже начинает потряхивать от волнения или озноба — я не знаю. Реакция Эби сбивает с толку.

— Что? Но ты говорила…

— Я помню, что я говорила, — ожесточённо соглашается она. — И делала это специально, чтобы ты не догадался. Маленькая хитрость маленькой девочки. Я ненавидела даже землю, по которой она ходит, за то, что ты смотрел на нее так, словно она долбанная принцесса. Блондинка с большими титьками и аппетитной задницей — идеал мечтаний для подростка. Я искренне недоумевала, что ты в ней нашел. Разумеется, ведь я смотрела на нее другими глазами. Боже… — тряхнув головой, Эби развернулась в пол-оборота, уставившись себе под ноги. — Я должна была догадаться. Ты же писал, что знал ее раньше. Этот щенячий восторг между строк. Только полная дура могла не понять. Кто может соперничать с первой страстью, а? Вот она великая любовь, да, Джером? Расскажи поподробнее. Мне жутко интересно. Как случилось, что великая любовь обратилась великим страданием? Из-за нее ты так со мной? Или ты думаешь, что я слепая? Извини, но и без очков главное вижу сразу. Рапунцель все-таки оказалась распутной. Я права была? Нравится тебе сходить с ума из-за шлюхи, превращаясь в ее мужское подобие? Или я зря обвиняю Рапунцель, и дело в тебе? И шлюха на самом деле ты, а не девушки, окружающие тебя?

Эби то срывается на крик, то шепчет, едва шевеля губами. Смотрит мне в глаза горящим взглядом и тут же отворачивается, словно мое присутствие для нее невыносимо. Кусает губы, прерывается и говорит снова. У нее истерика. И не думаю, что дело только во мне. Тяжёлый период. Гибель отца и Гектора, резкие повороты в жизни, еще я со своим нестабильным состоянием и скотским отношением — ей досталось. Любая бы сорвалась.

— Эби, — мягко произношу, преодолевая расстояние между нами, и беру за плечи, разворачивая к себе. — Фей к нам с тобой не имеет никакого отношения. Она в прошлом. И я никогда не обижу тебя снова.

— Как давно она в прошлом? День, два, три? — презрительно кривит губы Эби, тыкая мне в грудь указательным пальцем. — Хотя бы себе не ври. Любая другая, но не она…

Эбигейл резко отталкивает меня в сторону, сбрасывает пеньюар на пол и с разбега прыгает в бассейн. Правильное решение. Всем нужно остыть. Пока она плавает, я одеваюсь в свои брюки и футболку и отправляюсь за свежей и прохладной порцией пива. И это единственное утешение, которое я могу предложить ей сегодня. Да и себе тоже.

Непостижимо, как жестока жизнь. Наши с Эби раны так похожи. Мои ампутированные пальцы, ее травмированное плечо, наши разбитые любовью сердца, моя слепота, ее слабое зрение… И когда я выстраиваю в голове последовательность совпадений, внутри что-то тревожно натягивается, горло перехватывает, и мне становится страшно, по-настоящему страшно. Я никогда не чувствовал такого пронизывающего, холодного ужаса. Хуже всего, что мне неизвестен источник и причина. Волна страха поднимается из груди, распространяясь по всему телу, охватывая дрожью конечности. Какого хрена сегодня со мной происходит?

Возвращаясь на нижний уровень пентхауса, я застаю Эби выходящей из бассейна. Поспешно отрываю взгляд от стройного тела девушки и, схватив чистое полотенце, протягиваю ей, когда она подходит ближе. Она игнорирует меня и проходит мимо. Невозмутимо-спокойная. Наклоняется, чтобы поднять свой халат, и набрасывает на плечи.

— Самое время сказать: доброй ночи, — сдержанно произносит она, натянуто улыбаясь, а потом уходит, оставляя меня наедине с бешено бьющимся сердцем и