Когда мертвые заговорят - Вики Филдс

же, как и я, повинуется этому человеку. Я увидела, что она забилась в угол, будто пыталась стать невидимой. Зловещий незнакомец, так напугавший ее, проследил за моим взглядом и в несколько шагов преодолел расстояние до беловолосой девочки. Схватил ее за кофту, дернул вверх и влепил звонкую затрещину.

– Я ЖЕ СКАЗАЛ НЕ ЗАГОВАРИВАТЬ С НЕЙ!

Я сжала зубы так, что заболели десна.

Отпусти ее, – мысленно приказывала я, – отпусти ее.

Будто услышав мои мысли, он выпустил ее, и она безвольной тряпичной куклой упала на пол. Мне показалось, что этот человек собирается пнуть ее, чтобы продемонстрировать власть, показать, как сильно стоит его бояться.

– Я не хочу знать, кто ты, – сказала я. – Я хочу знать, зачем ты меня похитил.

Он рассмеялся, засовывая руки в карманы брюк, но смех этот был похож на иронический кашель.

– О, – пробормотал он, глядя на меня добрым взглядом. – Прекрасная особь.

Особь?

Я вспомнила Стивена Роджерса. Вспомнила его липкие от моей крови пальцы; как он елозил по моему животу ладонями, восхищаясь теми участками кожи, которые еще не были тронуты; как мышцы болезненно сокращались при каждом прикосновении, а горло сжималось спазмом, и сквозь него болезненно и с трудом протискивалось отвращение. Стивен тоже считал меня просто особью. Не человеком.

Плечи незнакомца дернулись в усмешке – он явно был удовлетворен тем, что произвел на меня впечатление. Я ждала. Нападения, истязаний, вопросов… Ждала хоть чего-то. Мужчина молча изучал мое лицо, на котором, готова спорить, было выражение терпеливого ожидания. Я давно научилась контролировать эмоции. Стивен Роджерс научил меня. Он преподал мне хороший урок: никогда не показывай страх перед хищником. Четыре года назад, сидя в клетке, я поняла одну простую вещь: если все равно придется умереть, нужно заставить жизнь длиться так долго, насколько это возможно.

Глядя в глаза незнакомца, который вовсе не выглядел как психопат, я вновь, как и четыре года назад, приказала себе бороться. Даже если мне не удастся выбраться отсюда живой, я буду знать, что сделала все, что было в моих силах, чтобы выжить.

Если он все равно меня убьет, я не стану поддаваться и играть по его правилам. Главное – не нападать бездумно и не провоцировать его. Нужно выяснить о нем больше информации. Вздохнув, я холодно спросила:

– И что дальше?

Я изучала его, как и он меня. Леда застыла в странной позе, привалившись к стене и откинув голову назад. Она не сопротивлялась, даже когда он напал на нее, так что лучше не надеяться на ее помощь.

Ничего, – успокоила я себя. – Я сама справлюсь. Я солдат. Я боец. Я защищу нас. Я, в конце концов, пока еще не мертва.

Незнакомец продолжал молчать, а внутри меня кипела буря. Чем больше незнакомец изучал меня, тем больше я задавалась вопросом, что ему нужно. Может, он торговец органами? Эта мысль посещала меня и раньше, когда я, полумертвая, валялась в клетке Стивена. Но я больше не в клетке. Я больше не та запуганная девочка, я стала сильнее. Если я выжила однажды, смогу сделать это и во второй раз.

Наконец он не выдержал этой молчаливой игры в гляделки и голосом, в котором сквозило искреннее непонимание, осторожно спросил:

– Ты что, не боишься меня?

Он не был восхищен, нет, он, кажется, встревожился. На секунду на его лице мелькнула тень, затем в глазах забрезжила надежда, и плечи расслабились. Будто он придумал какое-то оправдание своим опасениям. Вытащив руки из карманов, он неожиданно хлопнул в ладоши, с облегчением воскликнув:

– Ты не боишься меня, Кая!

Я тоже испытала сильный приступ облегчения, ведь на самом-то деле я боялась его и еще как. Вот только он, к счастью, об этом не догадывался.

После минутной тишины он задал следующий странный вопрос:

– Ты меня знаешь?

Ага, теперь ясно. Он решил, что раз я не испугалась, значит, мы знакомы. А мы… знакомы?

Судорожным прыжком я окунулась в воспоминания, хоть и знала, что искать лицо незнакомца среди других тысяч одинаковых лиц – бессмысленное занятие. Наконец я ответила, что не знаю его, и получила колоссальное удовольствие, увидев, как он подозрительно нахмурился. Не сводя с меня взгляда, он сделал несколько шагов то в одну сторону, то в другую. Подошвы его ботинок выбивали из досок пыль, и вибрация отдавалась дрожью в моих лодыжках и коленях. Я затаилась в ожидании резких движений или внезапных ударов, не выпуская его из поля зрения. Ведь зачем-то он меня сюда приволок. А значит, даже если не сейчас, то потом обязательно последуют и удары, и что-нибудь хуже. Это подтверждал его взгляд – взгляд гурмана, которым тот одаривает огромный и сочный кусок мяса, прикидывая, как лучше его приготовить. Я не хотела запоминать его лицо, лицо еще одного монстра. Слишком, слишком много монстров было в моей жизни.

Он явно был недоволен этим фактом, но отлично контролировал себя, внешне оставаясь почти спокойным. Лишь скосив глаза на его руки, я увидела, как он сжал кулаки, желая припечатать меня стальным ударом.

Несмотря на то, что я слишком хорошо помнила боль от чужих кулаков (даже спустя четыре года терапии), сейчас меня волновало одно: я не знаю его, но он явно знает меня. По крайней мере, он знал мое имя и был в курсе, что я буду проезжать по той дороге. Он знал, что я остановлюсь, чтобы помочь испуганной девочке, похожей на цыпленка.

– Ничего страшного, Кая, – вдруг услышала я и рванула головой в его сторону, царапнув щеку жесткой тканью рубашки. – Я не удивлен, что твоя приемная мать ничего обо мне не рассказывала.

Моя – кто?

Заявление, произнесенное понимающим, снисходительным тоном, потрясло меня так, что я не успела быстро скрыть свои эмоции. Незнакомец успел увидеть вопрос, промелькнувший у меня на лице, и спросил:

– Значит ты действительно ничего не знаешь.

Чего не знаю?!

Я хотела, чтобы он прекратил задавать вопросы и начал отвечать на них, и продолжала прокручивать в мозгу лишь два слова: «приемная мать». Они все продолжали звучать, как у заключенного в голове звучит смертный приговор. Под моим взглядом мягкие губы незнакомца растянулись в улыбке, и я почувствовала себя так, будто против воли дала ему полезную информацию, которую он может использовать против меня.

Чего я не знаю? О чем он говорит?

Он расправил плечи и склонил голову набок, а затем прошелся туда-сюда и бодрым голосом произнес:

– Да неважно. Я все расскажу тебе, пока ты здесь. И думаю, мы поймем друг друга с полуслова. Важно лишь то, кто ты, Кая. И что ты. Ты такая же, как я, малышка. Ты моя.

Мысли резко сменяли друг друга. Сперва я отметила странные заявления «ты моя», «ты такая же, как я».

Это еще один психопат, – очевидная правда забрезжила где-то в сознании,