Я не люблю пятницу - Марек Гот

— А каким образом Виктору эта новость поможет?

— Резонно.

— Я снова бросил взгляд на Квинтов. Монолог Альфа продолжался. Ладно, пусть говорят. Успею еще пообщаться.

— Пойду с уродцами из той комнаты побеседую. Тут где‑нибудь есть помещение поменьше?

***

-- "Уродцы" были основательно деморализованы. Хорошо, потому что я не знал, что нужно спрашивать. Так, тыкал пальцем наугад, спрашивал, чего в голову придет. Думал, может что и выплывет из этого болота. Ничего не выплыло. Общая картинка, соответственно, вырисовывалась весьма расплывчато и мутно. Колдунов в этой компании не было вообще, как и представителей правительства. Представителей короля — двое, но зачем они здесь понадобились, я так и не понял. Ребята знали даже меньше меня, то есть не знали вообще ничего. Даже то, что они ищут. Делегаты от Семей знали чуть больше, но чуть больше, чем вообще ничего — все‑таки маловато. Кстати, за убиенного Большого все мне выразили благодарность. Неофициально. Не врал, значит, Шкипер. Больше всего знали наши магнаты, но для меня их знания были абсолютно бесполезны. Я‑то не магнат. Так что теория о том, как извлечь энергию из несуществующих батареек, чтобы при ее помощи обеспечить всех жителей Федерации дешевыми зубочистками, меня мало волновала. Тем более, что большинству жителей Федерации нечего из зубов выковыривать. Что Фрай был с нами, знали все, но что с ним случилось и где он сейчас, не знал никто. Кому и зачем понадобилось похищать квинтов, никто даже не догадывался. Куда пропал их отец — тоже. О големе я вспомнил между делом. Слышали о нем все (звонкая история получилась!), но большинство считало, что это очередная придумка газетчиков.

— Еще я посмотрел на Флинка Тимтая и Хорста Клэма. Хорст Клэм оказался Хорстом Клэмом–младшим. Ему‑то как раз и подошла бы кольчуга и двуручный меч. Папаша был не в пример хлипче. Раза в четыре. Тимтай больше всего походил на крысу. Заметьте, что я люблю этих умных животных и мне нравится, как они выглядят. Тимтай был плохой крысой. Мерзкой и опасной. На крысу он походил из‑за неестественно длинного и красного носа, который жил на его лице отдельной жизнью. Для крысы это нормально. Для человека… Никогда не задумывался, но увидел и понял — нет. Не нормально. Такой нос может быть у куклы из ярмарочного театра, но не у человека. А опасность вокруг себя он просто из ведра расплескивал. Из брандспойта разливал, сбивая с ног. Сомневаюсь, что при его тщедушном сложении, он мог хотя бы комара прихлопнуть, но ощущение опасности не проходило все время моего разговора с ним. Если честно, то я хотел его сразу убить. Его и Клэма.. Может остальные были еще хуже, но про этих‑то я точно знал, что они хотели моей смерти. И смерти Виктора, кстати. Но… Устал я, наверное. Половина Федерации мечтает увидеть, как я исполняю джигу на виселице. Всех перебить я просто физически не смогу. Пришибу этих и обзаведусь новыми врагами. Папаша Клэм, вроде, не помер… Пусть живут. Я уже понял из разговоров, что Стерн убедил всех, что никакой халявной и бесконечной энергии нет. Для каких‑то своих целей ему были нужны промышленники и, возможно, бандиты. Разбираться в этих хитроспетениях у меня желания не было. Для Виктора он приготовил публичное вскрытие мозга. Так сказать, последний свидетель и последний гвоздь в крышку гроба всяческих исканий. Приди мы на три дня позже и Виктор даже имени своего не вспомнил бы.

— Я загнал последнего пациента в их общую палату и вышел к своим. В зале если что изменилось, то не особо. Я подошел к Блоку, который, сидя за столом, покрывал кусок пергамента какими‑то расчетами и таблицами.

— В этой конуре, что бумаги нет?

— Александр потер переносицу и устало посмотрел на меня.

— Более чем. Просто пергамент дольше прослужит.

— А что за расчеты? Жалованье прислуге за месяц?

— Это для Виктора. Расчеты координат острова–призрака.

— Я даже вздыхать не стал. Вымотался до предела. Нет, я понимаю — у каждой зверушки свои игрушки и у каждого человечка в голове свои тараканы. Нормальных попросту нет. Только почему у всех моих знакомцев в головах водятся только сумасшедшие тараканы? У них там что, ареал обитания? Место ссылки? Тараканья психбольница?

— Хорошо. Призрак, так призрак. Мне уже все равно.

— Слышал?

— Не глухой. Слышал, конечно. В любом порту сорок бочек таких историй расскажут. Поставишь выпивку — появятся и те, кто там побывал. Клиническим идиотам даже координаты продадут.

— Это враки. Никто там не бывал и постоянных координат у него нет. Но сам остров существует. На месте он, правда не стоит, никто из живности там не живет, да и не растет там ничего. Но Виктору надо туда.

— Пусть ему. Надо, так надо, — я посмотрел на квинтов. Они сидели и беседовали. Полина порхала над Виктором. Александр снова углубился в свои таблицы. Я хотел есть и спать. И неизвестно — чего именно я хотел больше.

— Идите вы все к чертовой матери, — пробормотал я. Без должного чувства пробормотал. Вяловато. И пошел спать.

***

— Не знаю, сколько я проспал, но, по крайней мере, выспался. Жизнь начала неторопливо налаживаться. Первым в поле моего зрения попал Александр.

— У вас тут чего‑нибудь поесть есть?

— Выбор меньше, чем в ресторане, но зато хватит на полк голодных солдат.

— А то стадо кормили? — я неопределенно махнул рукой в направлении большой комнаты.

— Ага. Что с ними делать будем?

— А что с ними делать? Там моих кровных врагов нет. Пусть домой отправляются и никогда больше с плохими дяденьками не связываются.

— Я подумал, что может они тебе еще понадобятся.

— Только на корм, если собаку заведу. Нам тоже надо убираться.

— Через три часа.

— Виктор в порядке?

— Нет, но он пока в стипль–чезе участвовать не будет, да и в боях без правил тоже. Повозка есть, в ней и поедет.

— Алиса?

— По виду все нормально. А так — не разговаривал. Вернее — разговаривал, но говорил только я.

— Преторианцев нашли?

— В замке их нет. Или сбежали, или Стерн их отослал куда‑нибудь. Или убил. Ворота мы прикрыли.

— Родственники где делись? Виктор в себе? Спит?

— Квинты в соседней комнате. Виктор в сознании, не спит, но… занят он, корче. С Полиной разговаривает. Разговаривает давно, оживленно, и на твоем месте я бы не вмешивался.

***

— Через четыре дня мы ехали из Шеботани в Альбу. "Спасибо". Это было единственное слово, которое сказала мне Алиса. Она вообще никому и ничего говорила. Выслушивала всех, кивала головой и отходила. Разговаривала она только с Альфом, но зато разговаривала постоянно, так что мне с ним побеседовать не удавалось. Виктор с Полиной разругались в брызги. Не скажу, что я именно так представлял воссоединение нашей компании. Я‑то его вообще никак не представлял, но получилось намного хуже, чем я себе не представлял. Александр с Полиной ехали впереди, Альф с Алисой — позади, а я с Виктором обосновался в повозке из которой выкинули гроб.