Магистр - Евгений Малинин

Я подошел ближе к открытому окну и принялся вместе с лысой головой наблюдать строевые упражнения караула.

Когда ребята миновали парадный вход дворца, я одобрительно произнес:

– Отлично идут!

– Ага, – брюзгливо буркнул обладатель лысины, не поворачивая головы. – Шли бы они, если бы не знали, что я за ними наблюдаю!

– Неужто ваши гвардейцы такие лицемеры?! – возмущенно спросил я.

– Грязнули! Неряхи! Бездельники! Скоты! – отрезал мой собеседник. – Только поротая задница заставляет их правильно и неукоснительно выполнять все положенные артикулы караульного движения!

– Да, – сочувственно поддакнул я, – большинство людей понимают, в чем их счастье, только после того, как их выпорешь!

– Именно это я всегда говорю нашему господину! – воскликнул лысый и наконец повернул голову.

Надо сказать, что его физиономия не вызывала приятных чувств. Эти толстые, изрядно отвисшие щеки, вывернутые губы, оттопыренные уши и маленькие, близко посаженные блеклые глазки неопределенного цвета производили просто отталкивающее впечатление. А кроме того, он обнаружил, что разговаривает с невидимкой. В результате его глазки выпучились, слюнявые губки разлепились, соорудив из себя букву «о», и это совсем не прибавило его роже обаяния. Я сразу же его невзлюбил.

Несколько секунд он соображал, кто бы это мог подавать ему реплики, а потом, видимо, решил просто поинтересоваться:

– Э-э-э… с кем имею честь?…

– Да ни с кем… – ответил я с отвращением, резко сменив тон общения.

– То есть как?… – не понял обладатель золоченого воротничка.

– А вот так!… – отрезал я.

– Но ведь кто-то говорит со мной?… – не унималась рожа.

– Твоя больная совесть!… – подсказал я ему.

– Э-э-э… этого не может быть… – В его голосе звучало сомнение.

– Почему?… – спросил я. – У тебя что, нет совести или она глухонемая?…

Туг он лихорадочно облизнул свои толстые губищи, быстро оглядел пустую площадь и, прихлопнув оконную створку, задернул штору.

Я вздохнул и направился к стоявшему в центре площади памятнику. Надо сказать, меня всегда привлекали монументы и культовые сооружения, так что из меня, несомненно, получился бы прекрасный турист. Только вот жизнь складывалась так, что на туризм времени ну совсем не оставалось. Поэтому я удовлетворял свою страсть, не пропуская ни одного монумента или храма, встречавшегося мне по пути. Вот и сейчас первым делом я обошел вокруг здоровенного постамента, на котором чинно, благородно разместилась мощная зверюга, слегка напоминавшая лошадь. Ну, честно говоря, лошадь она напоминала только тем, что имела четыре конечности и лохматый хвост. Ее голова, а уж тем более пасть производили устрашающее впечатление. Поверх этой зверюги, охватив ее тулово длинными ногами, восседал человек среднего возраста в мундире и шлеме, копировавших до мельчайших подробностей одежку только что виденного мной офицера. На солидной бронзовой дощечке, укрепленной на передней части постамента, я прочитал: «Его милость Желтый магистр – победитель зловредных ухшей».

Ни одного зловредного ухша рядом с магистром не было, и я подумал, что, возможно, магистр сидит на последнем из побежденных ухшей, ну вроде как бы триумфатор. Впрочем, от раздумий о судьбе зловредных ухшей меня быстро отвлек большой щит, установленный рядом с монументом. В верхней части этого щита была изображена некая геральдическая завитушка, а под ней крупными буквами было написано: «Сегодня, в первый день первой недели месяца Оранжевого восхода, на главной площади города состоится турнир, посвященный доблести нашего повелителя – Желтого магистра! Принять участие в турнире может любой желающий! Поединки проводятся парным оружием! Начало турнира в полдень! В последнем поединке выступит его магичество Соленый Нос!»

«Ловко этот Соленый Нос устроился!… – подумал я. – Сам себя сразу в финал вывел!…»

Но в тот же момент понял, что это замечательная возможность свети знакомство с этим «полным» магом, как таких называл в моем далеком бреду мой друг – Странник.

Однако до полудня было еще далеко, поэтому я направился прочь с площади, побродить по городку, послушать жителей.

Правда, жителей на улицах города было еще немного. Город только просыпался и мне навстречу попадались только самые ранние пташки – молочницы, нагруженные своими бидонами, кринками и корзинами, зеленщики и булочники, катящие маленькие тележки, совсем молоденькие цветочницы, но все они были не слишком склонны к разговорам.

Покинув площадь, я, прямо за первым же углом, свернул свою пелену и пошел, вертя по сторонам головой. Одноэтажные домики с высокими остроконечными крышами и мансардами под ними поражали разнообразием своих расцветок, а то, что наиболее часто встречались различные оттенки оранжевого, делало городок необычайно праздничным. Постепенно начали попадаться открытые лавочки и кафешки, кое-где застучали молотки ремесленников.

Я толкнул дверь маленького ресторанчика, и она ответила мелодичным перезвоном. Внутри было прохладно, пахло чисто вымытыми досками пола, свежеиспеченным хлебом, корицей. Несмотря на ранний час, за столиками уже сидели несколько человек, судя по свободным позам – завсегдатаев. Молоденькая девушка порхала по небольшому залу, разнося тарелки с шипящей яичницей, булочки и масло.

Оглядевшись, я выбрал столик у стены и опустился на низкий удобный стул. Через несколько секунд около меня с самой милой улыбкой на лице остановилась официантка. Я не стал спрашивать меню, сильно подозревая, что такового здесь отродясь не водилось. Ресторанчик брал не экзотической и разнообразной кухней, а уютом, домашней обстановкой и натуральными, или, как говорят сейчас в моей милой Москве, «экологически чистыми» продуктами. Вместо ненужной бумажки я попросил принести мне пару вареных яиц, свежих булочек с маслом и большой стакан сока.

– Какой сок предпочитает господин? – переспросила девчушка.

– Мандароны, если он у вас есть, – с видом знатока ответил я.

– О господин – гурман! – подхватила она мою игру. Скоро на моем столике стояли две подставочки с яйцами, тарелочка со свежими булочками и кусочком масла и большой стакан подогретого сока. Когда я, тронув стакан, с удивлением поднял глаза на официантку, она сразу же пояснила:

– Ты просил мандарону, а ее подают подогретой…

– Там, где я ее пробовал, она была достаточно холодной… – с сомнением произнес я, на что девушка пожала плечами:

– Просто твой повар не знает, как оттенить вкус этого фрукта.

Ответить мне было нечего, поскольку мой повар на самом деле не знал этого фрукта. Да и повара своего у меня не было. «Так тебе и надо, – подумал я с улыбкой. – Нечего выпендриваться!»