День «Д». 6 июня 1944 г.: Величайшее сражение Второй мировой войны - Стивен Амброз

Поскольку суда подошли с большим опозданием, прилив накрыл береговые заграждения. В секторе «Фокс-Ред» не намечалась высадка войск. Поэтому минные ловушки остались нетронутыми. Рядовой Кеннет Романский видел, как взлетел в воздух катер по правому борту. Он посмотрел в левую сторону, и там горело судно, подорвавшееся на мине. На его глазах пожар выбросил объятое пламенем тело десантника. «Наш взводный, лейтенант Годвин, закричал:

— Полный назад! Полный назад! Отведите эту чертову посудину назад!

Британский рулевой отошел метров на сто в море и сдвинулся влево.

— А теперь сбросьте рампу, — скомандован Годвин. — И поскорее!»

Глубина была почти два с половиной метра. Романский сразу же коснулся дна. Он выкинул винтовку, заряд «Бангалор», надул «Мей Уэст» и поплыл к берегу, усиленно отталкиваясь от воды ногами. Потом Кеннет переполз прибой, вскочил и скрылся под скалой: «Там уже лежали несколько человек. Одни мертвые, другие — раненые. Ощущение беды, катастрофы. Я растерялся. Потом взял у погибшего солдата винтовку. Она была снабжена гранатометом. Я запустил все мои шесть гранат на скалу. Не знаю, попал ли в кого-нибудь. Главное, что они разорвались на вражеской территории».

Романский взглянул в сторону моря и увидел то, что он «никогда не смог забыть»: «Волны перекатывали в прибое мертвое тело. Оторванная нога держалась на кусочке ткани. Подскакивает тело, рядом отдельно подскакивает нога. Падает тело, отдельно падает нога».

Справа от того места, где находился Романский, какой-то незнакомый офицер пытался собрать людей, чтобы подняться по узкой расщелине в восточной части скалы. Он взывал:

— Все ко мне! Все ко мне!

Романский вызвался вступить в отряд незнакомого офицера. Группа насчитывала человек 20. Они двинулись в путь. За ними потянулись и другие.

Между взводом Сполдинга справа и ротой «Л» слева высаживались роты «Е», «Эф» и «И». Они перемешались, выбились из графика, запутались в заграждениях или завязли у дамбы. Подразделения несли большие потери, но не отвечали огнем на огонь.

Рядовой X. У. Шредер шел в третьем эшелоне. Когда его катер напоролся на мель, «корпус заскрежетал так, словно под ним был не песок, а гравий». «Немцы сразу взяли нас на прицел. Все закричали:

— Стоп машина!

Рулевой дал задний ход, переместился немного в сторону и попробовал обойти мель. Я заметил, что лейтенант побледнел, да и на лицах других десантников застыл страх. Вдруг лейтенант заорал на рулевого:

— Хватит, опусти ее!»

«Сходня упала, — вспоминает Шредер, — а мы с тоской смотрели на берег. Там должны были быть танки, чтобы нас поддержать. Мы видели только два. Один стоял подбитый. Другой почему-то не стрелял. Хорошо, что они хотя бы давали укрытие «джи-айз», которые столпились за ними, прячась от пулеметного и минометного огня, лившегося сверху, как раскаленный докрасна смерч. С разных направлений неслись трассирующие пули».

Шредер и его штурмовой отряд выбросились с катера навстречу огненному валу, благополучно миновали подводные заграждения, открытую полосу пляжа и укрылись возле дамбы: «Там нас много набралось. «Джи-айз» буквально сидели друг на друге. Я принялся чистить автомат. Он был забит песком».

Судно, на котором находился командир роты «И» капитан Кимболл Ричмонд, снесло на восток почти к Порт-ан-Бессену. Рулевой намеревался высаживать пехотинцев, но Ричмонд сказал, что это совершенно не тот участок. Пришлось отойти на запад, к «Фокс-Грин», назначенному по плану сектору. Десантники потеряли целый час. Когда старшина опускал рампу, его ранило. Но он все еще мог управлять катером. Сходню подняли, и рулевой вывел судно из-под пулеметного огня. Покружив, капитан Ричмонд нашел, как ему представлялось, более безопасное место и приказал рулевому идти к берегу. Было 8.00, и прилив затопил все заграждения. Старшина не знал, чего больше бояться — пулеметов или мин.

Рядовой Алберт Момайни рассказывает: «На расстоянии метров ста от прибоя судно неожиданно накренилось, словно на что-то наскочило, моментально раздался сильнейший взрыв и вспыхнул ослепляющий пожар. Забушевало пламя. Первая мысль — о спасении, как выжить. Но прежде чем я сообразил, что делать, я уже был в воде».

Особым ростом Момайни не отличался: всего 155 сантиметров. Он с головой погрузился в волны. Десантник выкинул винтовку, сбросил с себя снаряжение, надул «Мей Уэст» и поплыл под дождем пуль:

«Метрах в 50 от берега стало мельче, и я мог идти. И считал: тридцать, еще двадцать… Я был все еще в шоке и чувствовал себя подавленным и измученным. Вдруг слышу голос:

— Вперед, малыш! Ты дойдешь!

Это говорил лейтенант Андерсон, штабист. Он словно разбудил меня. Я рванулся к нему. Он схватил меня за руку, выволок из воды и практически дотащил под укрытие дамбы. С нашего судна уцелели только шесть человек из 30».

«Я осмотрелся. Повсюду брошенные грузовики и танки. Пляж усыпан оборудованием и снаряжением. Санитары перевязывают раненых. Капелланы отпевают убитых. Мне захотелось закурить. Я спросил, ни к кому не обращаясь:

— У кого-нибудь найдется сигарета?»

Рота «И» потеряла более трети личного состава убитыми и ранеными. Рота «Эф», высадившаяся ранее на «Фокс-Грин», вообще перестала существовать как боевое подразделение. Горстке солдат удалось добраться до галечной гряды, но практически все они были без оружия.

Рота «Г» появилась в 7.00. Первым сошел на берег командир, капитан Джо Доусон. За ним — сержант-связист и писарь. Когда они спрыгнули, в судно ударил снаряд. Катер взорвался. Погибли тридцать человек, в том числе морской офицер, ответственный за корректировку огня корабельных орудий.

Доусон полагал, что проход на скалу уже расчищен ротой «Эф». Но все, что его ждало, — это «трупы на берегу». Только у галечной насыпи капитан встретил несколько уцелевших десантников из своей роты. Среди них был и сержант Джо Пилк. «Мы не могли продвинуться дальше, — говорит он, — потому что немцы впереди поставили двойной забор из колючей проволоки, справа — простирались топи, а слева — минные поля».

«Наше наступление завязло в кромешном хаосе, — вспоминает Доусон. — Немцы полностью контролировали сектора обстрела». Капитан понял одно — «на берегу он ничего не сможет сделать, кроме как умереть». Доусон приказал рядовым Эду Татаре и Генри Пешеку прорвать коридор в колючей проволоке двумя зарядами «Бангалор», связанными вместе. Затем отряд капитана прошел через минное поле и двинулся вверх по скале, подавляя траншейные позиции немцев.

Конечно, небольшим группам десантников капитана Доусона и лейтенанта Спеллинга были не под силу фортификационные сооружения над секторами высадки 16-го полка. Тем не менее своими действиями они способствовали общему снижению огневой деятельности противника.

Команды отважных десантников, подобные отрядам Доусона и Спеллинга, подавали пример тем, кто укрывался за галечной грядой и дамбой. «Если они способны на это, значит, я тоже могу», — так думал каждый.

Заражали своим энтузиазмом сержанты, другие младшие офицеры, полковые командиры. 47-летний полковник Джордж Тейлор высадился около 8.00. Рассказывает рядовой Уоррен Рульен: «Ему попалась отмель, и фигура полковника на ней хорошо просматривалась. Немцы обложили его огнем. Тейлор упал плашмя и пополз на животе. За ним карабкались штабисты». Рядовому Полу Радзому они показались «насмерть перепуганными лейтенантиками».

Рульен слышал, как Тейлор у дамбы говорил офицерам:

— Если нам грозит смерть, то лучше умереть там, наверху. Здесь, на пляже, только две категории людей: уже погибшие и те, кто вот-вот погибнет. Проваливаем отсюда к черту!

Пехотинцы прорвали зарядами «Бангалор» дыры в колючей проволоке. Саперы обозначили лентами безопасные проходы в минных полях. Идти дальше не давало ДОС у подножия скалы. «Я подполз к нему, — вспоминает рядовой Бадци Маззара из роты «С», — и пальнул из огнемета прямо в амбразуру. Подоспел и Фред Эрбен с динамитом. Но из ДОСа уже вышли с поднятыми руками солдаты и стали кричать:

— Не стреляйте! Не стреляйте! Мы есть поляки!»

Рядовой Шредер с начищенным до блеска автоматом наблюдал, как один из пехотинцев вырвался вперед: «Он зигзагами пересек минное поле до самой скалы. Стало легче на душе. Значит, есть шанс выбраться отсюда. Наступила моя очередь. Я подхватил автомат, перелез через галечную гряду и, пригибаясь, двинулся через минное поле. Оно было усеяно телами погибших и раненых солдат. Но мой час, очевидно, не настал. Я добежал до скалы».