Генералиссимус Суворов - Леонтий Раковский

– Хлеб-соль, ребятушки! – соскочил с коня Суворов.

– Хлеба кушать, отец!

– Милости просим!

– Вы что это хлебаете?

– Тальянский суп, ваше сиятельство!

– А ну-ка, дайте попробовать!

Суворов взял у ближайшего егеря ложку, зачерпнул воды. Не без удовольствия хлебнул одну ложку, вторую, третью… (Хотя Александр Васильевич был в белом легком костюме, но жар палил, без конца хотелось пить.)

– Извольте сырку, ваше сиятельство, с ним вроде лучше… – протянул один из егерей кусок сыру.

Суворов отломил половину:

– Благодарствую!

Передал ложку егерю. Доедая сыр, влез на коня:

– Теперь сыт. Совсем сыт, помилуй Бог! Француз уж недалече. У него в провиантских магазейнах разного добра полно. Добудем приправы к итальянскому супу!

Он поехал к казаку Ванюшке, который остался на дороге ожидать Александра Васильевича. Суворова уже разыскивали Багратион, Горчаков и Аркадий.

Аркадий весь цвел: ему было все интересно, все ново. Он сидел на прекрасной лошади. Вместе с ними ехал венгерский гусар. Своей ярко расшитой курткой и высокой шапкой он выделялся среди русских.

– Ваше сиятельство, гонец от Меласа. Макдональд теснит австрийцев к Сан-Джиованни, – сказал Багратион, предваряя доклад гусара.

– Казачьи полки – на конь! Князь Петр и ты, Андрюша, – со мной. Авангард сдай великому князю Розенбергу – пусть пройдет сквозь австрийские войска вперед!

И, хлестнув плетью коня, Суворов уже помчался вперед, туда, где на лугу табунились казачьи сотни. «Вот тебе и отдохнули», – думал он.

Но спешить было необходимо: Макдональд и без того имел численный перевес над войсками Суворова.

V

Барон Мелас, невыспавшийся, измученный жарой и треволнениями последних полутора суток, едва сидел за столом. Он то безнадежно смотрел на разостланную перед ним на столе карту, то с тревогой поворачивал голову к настежь раскрытому окну. Голова была совершенно седая и по-старчески немощно тряслась.

В окно летели частые перекаты ружейной пальбы и гром пушек. Было безветренно, но в окно тянуло запахом пороховой гари, – жаркий бой шел в полумиле, у деревни Сармата.

Французы наседали с самого утра.

Вчера вечером генерал Отт прислал к Суворову гонца с тревожным известием: Макдональд обрушился на него всеми своими силами. Шеститысячный отряд Отта, конечно, не смог удержать втрое сильнейшего врага. Австрийцы отступали за реку Тидоне.

Суворов приказал Меласу с австрийским авангардом идти на выручку.

Когда сегодня в десять часов утра Мелас подошел к Сан-Джиованни, войска Отта в панике отходили к Сармате. Если бы не пересеченная местность, не эти виноградники, заборы и речонки – ничто не могло бы задержать солдат. Но так волей-неволей их бег замедлялся естественными препятствиями.

В это время, к счастью, и подошел авангард Меласа. Войска Отта подбодрились и прекратили отступление.

Мелас поставил на шоссе за деревней Сармата батарею из восьми орудий. Австрийцы стояли за рвами, наполненными водой, – недавно шли проливные дожди, и все глубокие канавы были полны.

И вот уже четыре часа подряд Мелас выдерживал яростные атаки французов.

Прибыв в Сан-Джиованни, Мелас тотчас же послал к Суворову адъютанта с запиской. Хотя деревня Сармата еще была у австрийцев и от Сан-Джиованни, где сидел Мелас, до Сарматы – добрых полмили, но Мелас написал, что французы теснят их к Сан-Джиованни. Он считал, что, пока гонец доскачет до Суворова, так в действительности и окажется.

Мелас вообще смотрел на создавшееся положение очень мрачно. Действия Суворова удивляли его. Он никак не понимал этой суворовской стратегии.

Вчера ночью, когда стало известно, что Макдональд идет с большими силами наперерез русско-австрийским войскам, фельдмаршал отдал новый приказ по армии. В нем всего три пункта. Первый пункт Мелас помнит наизусть. Мелас не мог вспомнить о нем без улыбки: «Неприятельскую армию взять в полон!»

«Хорошо сказать – взять в полон! Дай Бог самому избежать плена на старости лет!» – думал Мелас.

И весь приказ, все три пункта, написаны в таком победном тоне. В нем говорится только о том, как казаки будут колоть, а французы – кричать пардон.

«С пленными обходиться милостиво… Музыке играть…»

Мелас покачал головой.

«Не слишком ли рано играть музыке?»

Ему казалось: дела союзников сейчас таковы, что остается только ретироваться.

Мелас, получив от Суворова приказ спешить на выручку Отта, спросил без всяких шуток у главнокомандующего:

– А куда же отступать?

– В Пьяченцу! – ответил Суворов.

Папа Мелас посмотрел на фельдмаршала: шутит?

Фельдмаршал и не думал шутить. Он смотрел властно и без улыбки.

В Пьяченцу отступать, к сожалению, уже поздно: в Пьяченце – Макдональд.

Но Мелас был в любую минуту готов к отступлению: у крыльца стояла наготове карета с парой прекрасных лошадей, кучер дремал на козлах. Пол-эскадрона драгун – личная охрана барона Меласа – ждали во дворе. Они сидели в тени деревьев и дома, набив карманы ворованными в сан-джиованнских садах фруктами, ели и перемигивались с итальянками, спрятавшимися от военной грозы в погреба и подвалы.

Мелас с тревогой ждал, когда французы соберут силы и ударят вновь: отряд Отта в авангард, который привел барон Мелас, разумеется, не могли долго удерживать такого противника.

На беду, еще не подходили и главные силы союзников.

Мелас послал двух адъютантов – майора и ротмистра – на чердак дома. У самого Меласа не хватило бы сил взобраться туда. Адъютанты в зрительную трубу барона следили за боем и время от времени доносили ему.

Слуга барона, ефрейтор, курил в прихожей, готовый прийти на зов господина.

Шел уже третий час пополудни.

Адъютанты сверху давно что-то не сообщали ничего нового.

Папа Мелас, опершись на руку, незаметно вздремнул.

Его разбудил поспешный топот шагов. Звеня шпорами и саблей, скатился вниз по лестнице ротмистр.

– Что там?

– Французская пехота обходит с двух сторон Сармату. Кавалерия строится на шоссе!

«Началось!» – подумал Мелас.

Он в тревоге поднялся со стула. Руки машинально свернули карту, надели треуголку. Беззвучно шевеля губами, точно жуя что-то, Мелас пошел из комнаты.

Австрийские пушки гремели чаще прежнего. Похоже было на то, словно кто-то выбивает за деревней Сан-Джиованни ковры.

И вдруг сквозь раскаты пальбы донеслись крики французов.

Мелас, поддерживаемый слугой и адъютантом, сел в карету. Драгуны поспешно садились на коней.

Мелас сгорбился в карете. Поворотив голову набок, прислушался.

Пушки разом умолкли.

Мелас понял: кавалерия все-таки доскакала, батарея погибла!

Мелас повернул голову и недовольно, нетерпеливо глянул на крышу дома:

– Что он там?

Ждать не пришлось: с чердака со зрительной трубой в руке стремглав летел майор:

– Батарея в руках французов! Генерал Надасти отступает из Сарматы!

– Садитесь! – поморщился Мелас.

Катастрофа была налицо: сейчас побежит авангард и отряд Отта, а навстречу им идет вся армия, и паника, конечно, передастся ей!

Не успел майор сесть в карету, как вдруг не от Пьяченцы, откуда шли французы, а с противоположной стороны, от Страделлы, сзади, раздался потрясающий рев: «ура!»

Мелас откинулся назад.

«Обошли с тыла! Плен! Позор!»

Краска залила его старое, дряблое лицо.

Но в это мгновение по улице, точно ураган, понеслись сотни всадников. В столбах поднятой пыли перед Меласом замелькал целый лес казачьих пик, казачьи бороды и широко раскрытые рты, кричащие «ура».

«Ура» гремело, удаляясь к Сармате.

«Казаки. Суворов. Спасены!» – облегченно подумал папа Мелас и стал поскорее вылезать из кареты: увидит фельдмаршал Суворов – засмеет!

VI

Только тут, на виду у неприятеля, на сан-джиованнских полях, выстраивалась подходившая, измученная непосильным переходом русская пехота. Люди не могли отдышаться, все были мокрехоньки, точно не бежали по шоссе, а шли вброд через реку. Этот последний переход от Страделлы до Сан-Джиованни был самым мучительным.

К Сан-Джиованни прибежали наиболее сильные. Полки были чрезвычайно жидки: роты насчитывали треть состава.

Суворов велел пехоте выстраиваться против флангов неприятеля. Горчакову дано правое крыло, Багратиону – левое. Австрийцев он оставлял в центре.

Ударить одновременно по всей линии.

Суворов въехал на холм, смотрел в трубу вперед, на деревню Сармата, занятую французами. Австрийские мундиры белели у деревни Фонтана-Прадоза на фоне зеленых виноградников, но сливались с белыми оградами садов. Глядел направо, на маленькую, в пять домиков, деревню Карамело.

К Александру Васильевичу подъехал Багратион. Он тихо сказал:

– Ваше сиятельство, в ротах нет и по сорока человек. Придется повременить.

– А у Макдональда нет и по двадцати. С Богом!

Багратион поскакал к войскам.

Не прошло и получаса, как вся линия союзников, с музыкой и барабанным боем, с развернутыми знаменами, кинулась в атаку.