Мечи против колдовства. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 1 - Фриц Ройтер Лейбер

– Нет! Нет! – вопил он. – Убей меня! Заколи своим кинжалом! Но только не заставляй пить! Только не это! – Прижав коленями кисти старика к полу, Мышелов принялся разжимать ему рот. Внезапно старик затих, и его обведенные белыми кругами глаза со зрачками-точками прояснились. – Я отдал последнее зелье твоему другу. А в склянке – яд. Мы оба просто умрем, а он будет обречен.

Но, увидев, что Мышелов не поймался и на этот крючок, старик снова принялся извиваться как безумный. Но человечек в сером был неумолим. Несмотря на то что старик прокусил ему большой палец, он разжал ему челюсти, схватил двумя пальцами за нос и влил в открытый рот багровую жидкость. Лицо старика сразу сделалось ярко-красным, на лбу выступили жилы. Глоток прозвучал, словно предсмертный хрип. Тогда Мышелов допил остаток жидкости – она была солоноватая, как кровь, и имела тошнотворный сладковатый запах – и стал ждать.

То, что он сделал, было ему отвратительно. Никогда в жизни он еще не заставлял мужчину или женщину испытывать такой ужас. Мышелов предпочел бы убить. А физиономия старика до нелепости напоминала личико ребенка, которого мучают. Только он, эта старая развалина, думал Мышелов, понимал до конца, что означает этот вой, до сих пор гудевший у них в ушах. Мышелов чуть было не позволил старику схватить кинжал, к которому тот из последних сил протягивал руку. Но мысль о Фафхрде заставила его крепко схватить старика за кисть.

Постепенно комната наполнилась дымкой, закачалась и стала медленно вращаться. У Мышелова закружилась голова. Казалось, что из-за воя стены начали медленно растворяться. Какая-то сила стала выкручивать ему тело и ввинчиваться в мозг. Затем на комнату обрушился кромешный мрак, раздираемый на части жутким воем.

Однако на бескрайней и чужой равнине, перед которой вдруг раздвинулся мрак, было тихо. Только равнина и зверский холод. С безоблачного неба лился лунный свет – хотя самой луны не было, – падавший на ровные гряды черных скал; вдали резко вырисовывался бесцветный горизонт.

Мышелов осознал, что рядом стоит нечто, пытающееся спрятаться за его спину. Затем он разглядел невдалеке бледную фигуру и понял, что это Фафхрд. Вокруг него все кипело от черных звериных теней; они, нападая, прыгали вперед и отбегали, глаза их сверкали ярче лунного света, длинные морды издавали беззвучное рычание. Нечто рядом с Мышеловом прижалось к нему плотнее. И тогда Мышелов ринулся на помощь другу.

Свора теней мгновенно бросилась к нему, и Мышелов напряг все силы, чтобы достойно встретить их натиск. Однако первая тень прыгнула мимо его плеча, а остальные, разделившись на две группы, потекли черным потоком, обходя его с обеих сторон. И тут Мышелов ощутил, что нечто прятавшееся за ним исчезло. Он обернулся и увидел, что черные тени преследуют какую-то другую бледную фигурку.

Она бежала быстро, но звериные тени ее настигали. Погоня миновала скалистый пригорок, за ним другой, третий. Мышелову показалось, что среди своры духов животных он разглядел более высокие, человеческого вида тени. Они медленно сокращались в размерах, становились крошечными, почти неразличимыми. А между тем Мышелов ощущал излучаемые ими ненависть и страх.

Затем лунный свет померк, остался лишь холод, который тоже рассеялся без следа, и больше уже не было ничего.

Придя в себя, Мышелов увидел перед собою лицо Фафхрда и услышал его голос:

– Лежи тихо, малыш. Лежи тихо. Нет, я ранен не сильно. Всего лишь разодранная рука. Со мною все неплохо. Не хуже, чем с тобой.

Но Мышелов нетерпеливо покачал головой и попытался привстать, опираясь на ноющую руку. В пронзительных лучах солнечного света сквозь узкие окошки плавала пыль. И тут Мышелов увидел труп старика.

– Да, – проговорил Фафхрд, и Мышелов, почувствовав слабость, опустился на ложе. – Страхи его кончились. Они расправились с ним. Мне бы надо испытывать к нему ненависть, но кто может ненавидеть такой ветхий кусок плоти? Когда я вошел в башню, он подал мне какое-то питье. С головой у меня было явно не все в порядке. Я поверил каждому его слову. Он сказал, что питье сделает меня божеством. Я выпил и оказался в ледяной адской пустыне. Но теперь все кончено, мы снова в Невоне.

Рассматривая безусловно и окончательно мертвые чучела, болтавшиеся под потолком, Мышелов испытывал удовлетворение.

6

Затонувшая земля

– Нет, все же я родился в сорочке! – радостно завопил Фафхрд и принялся так скакать по палубе, что раскачал одномачтовик, даже несмотря на аутригеры. – Посреди океана я поймал рыбу, вспорол ей брюхо, и смотри, малыш, что нашел!

Серый Мышелов отодвинул лицо от вымазанной рыбьей кровью руки, брезгливо сморщил нос, поднял левую бровь и посмотрел. Штуковина не казалась совсем уж крошечной даже на широкой ладони Фафхрда и, несмотря на покрывающий ее тонкий слой ила, была несомненно золотая. Она представляла собою кольцо с припаянным к нему ключом, который располагался вдоль пальца, когда кольцо надевали. Сквозь ил смутно проглядывал резной орнамент. Штуковина как-то сразу не приглянулась Мышелову. В ней почему-то сосредоточилось то неясное беспокойство, которое он ощущал последние несколько дней.

Прежде всего ему не нравилось громадное и соленое Крайнее море, и только безудержный энтузиазм Фафхрда да его собственная тоска по ланкмарской земле заставили Мышелова пуститься в это долгое и, надо сказать, опасное плавание по неизведанным глубинам. Не по душе ему было и то обстоятельство, что вода так далеко от суши буквально кипела от большого косяка рыбы. Даже стоявшая все время хорошая погода и благоприятные ветры раздражали его, – казалось, они, словно зарождающаяся в чистом небе грозовая туча, сулят на будущее большие неприятности. Слишком удачное стечение обстоятельств – это всегда опасно. А теперь еще и это кольцо, доставшееся им безо всякого труда, по чистой случайности.

Пока Фафхрд медленно вертел кольцо в пальцах, друзья присмотрелись к нему повнимательнее. Насколько им удалось разглядеть, на кольце был выгравирован морской дракон, который тащит корабль на дно. Изображение, однако, было стилизованным и без каких бы то ни было подробностей. Возможно, они и ошиблись. Но Мышелова, бывавшего в самых разных краях, озадачило более всего одно: он не мог определить стиль, в котором было выполнено изображение.

А вот у Фафхрда кольцо пробудило странные воспоминания. Какие-то легенды, звучавшие долгими северными ночами у сложенного из плавника костра; сказки о великих походах и дальних набегах прежних дней; освещенные неверными отблесками пламени предметы, захваченные далекими предками и давно приобретшие для всех такое значение, что их ни в коем случае нельзя было обменять на что-нибудь, продать