Мистификация. Загадочные события во Франчесе - Джозефина Тэй

— Ну ничего, как-нибудь пронесет, — философски заметил Карли с уверенностью достойного сына нации, привыкшей веками лежать и ждать, пока пройдет шторм.

Роберт удивился. Вместе с ним удивлялись и протестовали сорок поколений его предков.

— Не понимаю, что в этом хорошего. Моим клиентам легче от этого не станет.

— А вы что предлагаете?

— Конечно, бороться.

— За что бороться? Вам не удастся привлечь их к суду за клевету, если вы это имеете в виду.

— Нет, про клевету я не подумал. Я предлагаю установить, чем эта девушка действительно занималась все это время.

Карли усмехнулся.

— Только и всего, — выразительно прокомментировал он столь простую формулировку непомерно трудной задачи.

— Да, это не просто, и, может, будет стоить им всего их состояния, но другого выхода нет.

— Они могут отсюда уехать. Продать дом и поселиться где-нибудь в другом месте. А через год об этом деле никто и не вспомнит, разве что в Милфорде.

— Они так не поступят; и я бы им отсоветовал, даже если они и решили бы уехать. Нельзя жить с консервной банкой, привязанной к хвосту, и делать вид, что ее там нет. И потом нельзя допустить, чтобы эта девица с ее россказнями осталась безнаказанной. Здесь дело принципа.

— Вам придется слишком дорого заплатить за ваши дурацкие принципы. Тем не менее, желаю вам удачи. А вы не думали нанять частного детектива? Если хотите, я могу порекомендовать вам одного очень хорошего…

Роберт сказал, что у него уже есть детектив и он уже работает.

По выразительному лицу Карли было видно, что он приятно удивлен подобной оперативностью со стороны консервативной конторы «Блэр, Хэйвард и Беннет».

— Ну, теперь Скотланд Ярду не уберечь свои лавры, — усмехнулся он и посмотрел на улицу. Что-то привлекло его внимание, он с интересом наблюдал минуту-другую и тихо сказал: — Ну и ну!

В его голосе звучало явное восхищение, и Роберт повернулся, чтобы узнать, что вызвало такой восторг.

На противоположной стороне улицы стояла видавшая виды машина Шарпов, выставив на всеобщее обозрение отличное от всех прочих переднее колесо. А на заднем сидении, на своем обычном месте, восседала миссис Шарп с обычным для нее выражением слабого протеста против подобного средства передвижения. Машина стояла у входа в бакалейную лавку, куда Марион, вероятно, зашла за покупками. Похоже, машина только что подъехала, а то Бен Карли заметил бы ее раньше, но неподалеку уже маячили, облокотившись на велосипеды, два посыльных мальчишки и смаковали неожиданное бесплатное зрелище. Количество зевак росло прямо на глазах: люди выходили из магазинов, и новость передавалась из уст в уста.

— Какая немыслимая глупость! — рассердился Роберт.

— Вовсе не глупость, — сказал Карли, не отрывая глаз от сцены. — Жаль, это не мои клиенты.

Он полез в карман за мелочью, чтобы расплатиться за кофе, а Роберт выскочил на улицу. Когда он подбежал к машине, Марион как раз выходила из лавки.

— Миссис Шарп, — сурово сказал он, — вы поступаете крайне неразумно. Этим вы лишь усугубляете…

— Доброе утро, мистер Блэр, — вежливым светским тоном сказала она. — Вы уже пили кофе или, может, пойдете вместе с нами в «Энн Болейн»?

— Мисс Шарп! — сказал Роберт, обращаясь к Марион, которая укладывала покупки на сиденье. — Поймите же, вы поступаете глупо.

— Я, право, не знаю, глупо или нет, но, по-моему, мы должны это сделать. Может, из-за нашей уединенной жизни мы ведем себя как дети, но вдруг выяснилось, что мы обе не можем забыть оскорбления, которое нам нанесли в «Энн Болейн». Это обвинение без суда и следствия.

— Мы страдаем духовным несварением, мистер Блэр, — сказала миссис Шарп. — И излечить нас может только волос собаки, которая нас укусила. То есть чашка изумительного кофе мисс Трулав.

— Но это так неуместно! Неужели…

— Мы полагаем, что в половине одиннадцатого утра в «Энн Болейн» как раз много свободных мест, — едко парировала миссис Шарп.

— Не волнуйтесь, мистер Блэр. Это всего лишь жест. Мы только выпьем символическую чашку кофе в «Энн Болейн» — и ноги нашей больше не будет в этом заведении. — Марион, как всегда, все обращала в шутку.

— Но вы лишь представите им бесплатное…

Миссис Шарп прервала его, не дав ему договорить:

— Мы поняли, что жить запертыми в четырех стенах не можем и не хотим, и поэтому пусть привыкают к этому зрелищу.

— Но…

— Скоро они вдоволь насмотрятся на монстров и перестанут обращать на них внимание. Когда жирафа видишь раз в году — это зрелище, а когда видишь его изо дня в день, он становится частью пейзажа. Вот и мы намереваемся стать неотъемлемой частью милфордского пейзажа.

— Ладно, пусть так, становитесь частью пейзажа. Но пока сделайте мне одно одолжение. — На окнах раздвигались занавески, и выглядывали любопытные лица. — Оставьте вашу затею с кофе в «Энн Болейн», хотя бы на сегодня, и давайте вместе попьем кофе в «Розе и короне».

— Я бы с восторгом выпила кофе в вашей компании, мистер Блэр, но это ничуть не облегчит духовное несварение, столь губительное для моего здоровья.

— Мисс Шарп, я прошу вас. Ведь вы сами говорили, что ведете себя по-детски, и я, как ваше доверенное лицо, прошу вас о личном одолжении — оставьте вашу затею с кофе в «Энн Болейн».

— Это просто шантаж, — заметила миссис Шарп.

— Однако он ненаказуем, — сказала Марион, улыбнувшись Роберту. — Итак, мы идем пить кофе в «Розу и корону». — Она вздохнула. — А я как раз вошла в образ!

— Ну и ну! — раздалось сверху. На этот раз это был не Карли, и в голосе звучало не восхищение, а возмущение.

— Здесь нельзя ставить машину, — сказал Роберт. — Во-первых, это против правил, а во-вторых, машина — чуть ли не главная улика.

— Мы вовсе не собирались оставлять здесь машину, — сказала Марион. — Мы хотели отвезти ее в гараж, чтобы Стэнли посмотрел, можно ли там что-нибудь подкрутить. Стэнли весьма невысокого мнения о нашей машине.

— Надо думать. Хорошо, я еду вместе с вами, и, если можно, давайте поскорее, а то нас задержат за то, что мы тут собрали толпу.

— Бедный мистер Блэр, — сказала Марион, заводя машину. — Как ужасно перестать быть частью пейзажа после стольких лет слияния с ним!

Она говорила без всякого ехидства, с искренним сожалением, но эта фраза больно уколола его, и пока они сворачивали на Син Лейн, пропускали пять лошадей и пони, резво выбегавших из конюшни, и, наконец, не въехали в гараж, он все время думал о ней.

Навстречу вышел Билл, вытирая на ходу руки масляной тряпкой.

— Добрый день, миссис Шарп. Рад вас видеть. Добрый день, мисс Шарп. Здорово вы перевязали Стэнли. Края раны такие ровные, будто их зашили. Вам следовало стать медсестрой.

— Что вы! У меня не хватает терпения на капризы людей. А вот хирургом смогла бы. На операционном столе очень не покапризничаешь.

Появился Стэнли и, не обращая внимания на женщин, которых считал теперь своими людьми, сразу же занялся машиной.

— Когда вы вернетесь за этой развалиной? — спросил он.

— Часа хватит? — спросила Марион.

— Да с ней и за год не управиться, но я постараюсь сделать, что можно, за час. — Он взглянул на Роберта. — Ну что там новенького на скачках?

— Мне советуют ставить на Бали Буш.

— Глупости, — сказала миссис Шарп. — Когда дело доходит до борьбы, потомство Гиппократа никуда не годится. Они ломаются.

Все мужчины уставились на нее в полном изумлении.

— Вы увлекаетесь скачками? — спросил Роберт, не в силах этому поверить.

— Нет, я интересуюсь лошадьми. Мой брат занимался разведением чистокровных лошадей. — Взглянув на них, она коротко рассмеялась. — А вы что, думали, я ложусь спать с Библией, мистер Блэр? Или с книгой по черной магии? Ничего подобного — на сон грядущий я читаю в газете страницу, посвященную скачкам. И я очень советую Стэнли поберечь свои деньги и не ставить на Бали Буш (кстати, эта кляча вполне заслуживает такую жуткую кличку).

— А на кого же тогда ставить? — деловито осведомился Стэнли.

— Говорят, лошади умны хотя бы потому, что не ставят на людей. Но раз уж вы жить не можете без этих глупостей, поставьте на Комински.

— На Комински? — удивился Стэнли. — Да разве у него хорошие шансы?

— Вы вольны сами решать, как распорядиться своими деньгами, — сухо сказала она. — Так мы ждем, мистер Блэр?

— Ладно, — сказал Стэнли. — Поставлю на Комински. Считайте, что десятая часть выигрыша ваша.

Они отправились в «Розу и корону» пешком. Когда после довольно уединенной Син Лейн они вышли на центральную улицу, Роберт почувствовал себя таким же беззащитным, как в детстве во время воздушной тревоги. Тогда ночью ему казалось, что он один на белом свете, и именно на него направлено все зло и спрятаться от него негде. Так и теперь, в солнечный летний день, идя по улице, он чувствовал себя таким же беззащитным под прицелом враждебных глаз. Глядя на Марион, которая с беззаботным видом (во всяком случае, внешне) шла рядом, ему стало стыдно, и хотелось верить, что его смущение не так очевидно. Он старался говорить как можно более непринужденно, но, зная, как легко она читает его мысли, чувствовал, что и на сей раз провести ее не удастся.