Поиск-80: Приключения. Фантастика - Сергей Абрамов

— Такую синюю, в белый горошек?

— В горошек, — грустно сказал Нури. — Мы потеряли след.

— С кадычком между лопаток?

— Точно.

— Нет, не видел. Но вон в том стаде вчера я заметил приблудную антилопу. Так вот, рога у нее были белые в синий горошек. А когда Варсонофий, в котором, надо сказать, порой просыпаются забытые инстинкты, кинулся к ней, она не убежала. Однако есть ее он не стал. Обнюхал и ушел… Согласитесь, для того, кто два года сидит на концентратах, — это странно. Я полагаю, то была она.

Наступило минутное молчание. Олле сидел с отсутствующим видом, Нури гладил пса.

— Я не могу утверждать наверняка, — нарушил паузу Отшельник. — Но что мы знаем о возможностях приспособления животных, тем более инопланетных?

— Мы подумаем, — Олле встал. — Гром, след!

Гром взял след и снова вел их по кромке джунглей, обходя островки кустарников, убегая вперед и опять возвращаясь. Друзья шли налегке, навьючив рюкзаки на спину коню. Они обсуждали сложившуюся ситуацию.

Конечно, приспособляемость гракулы к изменяющимся условиям была поразительна. Достаточно вспомнить, что экземпляры, отловленные на марсианских полюсах, имели непроницаемый шерстяной покров, но, будучи перенесенными в экваториальную зону, полностью теряли его. Гракула вообще обходилась без воды — видимо, организм мог синтезировать влагу, — но она купалась в бассейне и пила воду, когда жила в изоляторе. Она могла подолгу сидеть под водой и с равным удовольствием ела сухой лишайник и манную кашу, которую Нури терпеть не мог.

Ночью они расположились на берегу ручья у маленького костра. Варили ужин. Гром убежал в темноту по своим делам, конь дремал неподалеку, и ночными голосами звенели джунгли.

— Нет, Олле, всякая адаптация тоже имеет пределы. Тебе не кажется, что Отшельник разыграл нас? Гракула и антилопа!.. А может, Варсонофий просто уже забыл, что когда-то кусался?

— А рога? Синие в горошек? Отшельник не позволит себе шутить подобным образом, Нури…

В этот момент из темноты в освещенный костром круг вступил Волхв. Он был коренаст и склонен к полноте.

— Откуда вы? — спросил Нури.

— Из темного леса, вестимо. Мы, волхвы, всегда выходим из темного леса. — Он присел на корточки у костра. — Мне ведомо, что Отшельник не шутит. Он, как и все мы, очень уважает Нури-воспитателя и вас, Олле, одного из последних на планете охотников.

— Спасибо, — радушно сказал Олле. — Поужинайте с нами. В лесу, поди, страшно ночью.

— Приспособились. Работа у нас такая. Ходим, предсказываем.

— По ночам?

— Днем тоже.

— И что вы предсказываете?

— Разное.

— Не предскажете, чем закончится наш поиск?

Волхв расстегнул карман куртки, вытащил очки, протер их, надел на короткий нос, улыбнулся и ответил:

— Грядущее скрыто от глаз, но вижу — вы будете довольны результатами.

Олле усмехнулся, однако чело и взор его не омрачилися думой: процесс мышления никак не отражался на внешности охотника.

— Значит, поймаем?

— Это уже второй вопрос… А сейчас извините, меня ждут дела. Я сыт и ужинать не буду. Я ведь к вам мимоходом.

Волхв встал, не коснувшись земли, шагнул из круга и исчез.

— Минутку! — крикнул вслед Нури. — Какова достоверность ваших предсказаний?

— Айболит считает, что без пяти сто процентов, — донеслось из темноты. — Правда, снабженцы жалуются, что дисперсия велика, но они всегда недовольны. Кстати, Нури, лично вам предсказываю: побывав у художника, вы догадаетесь, как гракула сбежала из изолятора…

Пролетела над костром ночная птица, кто-то тихо прокрался к ручью и долго лакал воду. Потом взошла луна, и стена леса разделилась на детали, потеряла черноту. Олле и Нури хлебали из котелка, и Олле тихо рассказывал:

— В этом массиве десять волхвов, кое-кого я знаю. Сатон к ним прислушивается… Видишь ли, здесь творятся странные дела. Это раньше достаточно было организовать среди природы запретную для человека зону и можно было быть уверенным, что все там пойдет само собой. Будут множиться растения и зверье разных видов, установится естественное равновесие. Так и было, поскольку заказники и заповедники в экологическом смысле оставались частью окружающей природы… Сейчас положение изменилось. Естественность и дремучесть в лесном массиве ИРП? Да здесь сейчас все перемешалось — настоящее и синтезированное, природное и привнесенное. Ведь даже почвенный слой частью пришлось создавать заново, даже вот этот ручей, что журчит рядом! Я помню, каких трудов стоило остановить рост стимулированных растений, чтобы они не заглушили тех натуральных, что оставались в массиве до создания Института… Сейчас здесь образуются микрозоны со своими особенностями, своим микроклиматом, новыми видами растений, животными-мутантами и потомками мутантов, Я вот недавно отловил двухметровую змею, сплошь покрытую колючками. Она бросалась на меня и тихо гавкала. Откуда взялась? Биологи говорят, что такую никто не делал… Я видел в саванне рогатую ламу, видел нетопыря с птичьим клювом и зеленого лебедя… Волхвы пытаются во всем этом разобраться, оценить — как уживается старое и новое, кто на кого и как влияет. Ведь порой неясно даже, кто кого ест!

— Так кто же они, волхвы?

— Сотрудники ИРП. В общем, наши с тобой коллеги. Люди эти страха не имеют, месяцами не выходят из леса, работают в одиночку. Сатон вообще не любит, когда в зоне ходят группами. Мы, по сути, исключение.

Нури проснулся первым. Справа половину неба заслоняла ромашка, а слева сидел пес. Нури зажмурился, ромашка коснулась щеки. Клацнул челюстями пес.

Нури встал, осмотрелся. Холмистая зеленая равнина уходила вдаль, овальными зеркалами блестели озера. Маленькие рощи толпились у берегов. Розовые фламинго стояли в воде, разглядывая собственное отражение. Очерченная ночью граница леса исчезла — лес переходил в саванну постепенно. Пробежало небольшое стадо антилоп незнакомой породы. Воздух был прозрачен и свеж. Нури вздохнул, сбросил одежду и побрел вдоль ручья туда, где негромко шумел водопад. Ручей падал с обрыва в небольшую заводь и вновь вытекал из нее по каменистому ложу. Нури прыгнул с разбегу и купался, пока не надоело. Потом вылез из воды, отряхнулся, пошел к лагерю напрямик и увидел Дровосека.

Дровосек сидел на округлом валуне, подперев голову, и размышлял. Лазерный топор лежал рядом, какая-то зверушка суетилась на рюкзаке, заглядывая внутрь, Нури остановился неподалеку, не желая мешать человеку в его раздумьях. Желтый кленовый лист спланировал и угнездился на влажном плече Нури. Над головой тонко, с переливами, засвистела невидимая в листве пичуга и умолкла, словно вся израсходовалась на трель. Дровосек размышлял.