Полное собрание сочинений. Том 11. Июль ~ октябрь 1905 - Владимир Ленин (Ульянов)

К чему свелась искровская тактика по поводу Думы? Именно к идейному и тактическому обезоружению революционеров. Мудрецы из оппортунистической «Искры» работали над этим обезоружением, разнося идею активного бойкота, подменивая (совершенно в духе «Нового Времени»{105} и почти теми же словами) активный бойкот пассивным, проповедуя доверие и доверчивость к обнимающимся вместе Милюковым и Стаховичам, заменяя революционный лозунг восстания освобожденской буржуазной размазней вроде «революционного самоуправления граждан».

Только слепые могут еще теперь не видеть, в какое болото залезла «Искра». В нелегальной печати она совершенно одинока, на ее стороне стоит только «Освобождение». Бунд, которого даже Мартов с Аксельродом не заподозрят в симпатии к «впередовскому арсеналу», решительно встал за активный бойкот. В легальной печати все прохвосты и все умеренные либералы объединились в борьбе с радикальными буржуа, высказавшими сочувствие бойкоту и настроенными наиболее дружелюбно по отношению к крестьянству.

Ну, разве же неправду сказал Ленин в своих «Двух тактиках»[93], разбирая новоискровские резолюции, что «Искра» опускается до либеральных помещиков, в то время как «Пролетарий» старается поднять революционных крестьян?

Мы упомянули «Новое Время». Не только этот орган-рептилия, но и «Московские Ведомости» ведут отчаянную борьбу против идеи бойкота, показывая этим всем и каждому реальное политическое значение Думы. Вот для образчика одна характерная выходка «Нового Времени», на которой мы тем охотнее остановимся, что она проливает новый свет на всю бездну буржуазной подлости даже такого «почтенного» либерального органа, как «Русские Ведомости».

Известный берлинский корреспондент этой последней газеты, г. Иоллос, останавливается в № 247 на Иенском съезде. Мещанская душа прежде всего восхищается тем, что нашелся вот добрый и справедливый буржуа-либерал богач Аббе, который подарил городу Иене народный дом для свободных собраний всех партий, даже социал-демократов в том числе. И г. Иоллос подводит свою мораль: «можно принести пользу народу и вне известных партийных рамок». Это правда, конечно. Но что сказать о писателе, который в эпоху отчаянной партийной борьбы в России принимается хвалить беспартийность? Неужели не понимает г. Иоллос, что он совершает этим величайшую политическую бестактность, играя на руку нововременству? Истинный смысл этого мещанского восторга пред беспартийностью выяснится, однако, читателю из следующей фразы г. Иоллоса:

«Не говорю уже о том, что бывают политические условия, при которых полезно на время спрятать в карман конечные цели и помнить о ближайших задачах, общих у социализма и либерализма».

Вот это откровенно! Спасибо хоть за ясность, г. Иоллос! Нам остается только пользоваться такими заявлениями всегда и при всяком случае, при всех выступлениях перед рабочими, чтобы показывать буржуазный характер русского либерализма, чтобы разъяснять рабочим необходимость самостоятельной партии пролетариата, неуклонно враждебной буржуазии, хотя бы и самой либеральной.

Но все эти тирады нашего «демократа» только цветочки. Ягодки будут впереди. Г. Иоллос не ограничивается советом пролетариату «на время спрятать в карман конечные цели», т. е. отказаться от социализма, нет, он советует кроме того отказаться от доведения теперешней политической революции до конца. Г. Иоллос цитирует речь Бебеля и выдвигает на первый план то место этой речи, где Бебель выражает сомнение, чтобы нам удалось «так скоро» превратить Россию в культурное государство, заявляя в то же время, что старый, самодержавный режим больше не вернется, «что старая Россия больше невозможна». По поводу этого места г. Иоллос пишет:

«Я не считаю Бебеля авторитетом в русских делах, но должен заметить, что в этой части своей речи он выгодно отличается от Каутского и некоторых других доктринеров, рекомендующих Revolution in Permanenz (непрерывную революцию). Как умный человек и политик, знающий, какие конкретные формы принимает в жизни народа состояние постоянной анархии, Бебель видит успех прежде всего в осуществлении задач культуры, и из его слов совершенно ясно вытекает, что он не проводит демаркационных линий и уже наверное не воздвигает стен между русской интеллигенцией и русским пролетариатом, по крайней мере до осуществления элементарных прав человека».

Во-первых, это клевета на Бебеля, клевета, чисто нововременская. Бебель всегда и безусловно проводит «демаркационную линию» между буржуазным и пролетарским демократизмом; г. Иоллос не может не знать этого. Бебель отграничивает самым решительным образом интеллигенцию буржуазную и интеллигенцию социал-демократическую. Уверять русского читателя, будто Бебель, борясь за «культуру», оставляет хоть когда-нибудь в тени лживость и предательство буржуазной демократии, с одной стороны, социалистические цели рабочего класса, с другой, – значит возводить величайшую ложь на вождя революционной германской социал-демократии.

Во-вторых, из речи Бебеля абсолютно не вытекает, чтобы он иначе смотрел на русскую революцию, чем Каутский. «Выгодное отличие» Бебеля от Каутского в этом отношении есть вымысел г-на Иоллоса, который вырывает и извращает один кусочек из речи Бебеля, умалчивая о целом ряде его заявлений всецело в пользу русской революции и ее решительной победы.

В-третьих, – ив этом заключается для нас самая интересная особенность позиции «Русских Ведомостей», – г. Иоллос показывает своей выходкой, что он именно боится решительной победы революции в России. «Постоянную революцию» г. Иоллос называет «постоянной анархией». Сказать это значит назвать революцию крамолой, сказать это значит сделаться предателем революции. И пусть не говорят нам дипломаты «Освобождения», любящие уверять, будто у них нет врагов слева, что это случайная обмолвка «Русских Ведомостей». Неправда. Это – выражение самых глубоких чувств и самых коренных интересов либерального помещика и либерального фабриканта. Это то же самое, что фраза г. Виноградова, призывающего к борьбе против вступления русской революции на путь 1789 года. Это то же самое, что холопство г. Трубецкого, говорившего царю о своем несочувствии крамоле. Это не случайность. Это – единственно правдивая формулировка словами бесчисленных позорных дел наших буржуазных демократов, которых утомляет «постоянная анархия», которые начинают жаждать спокойствия и порядка, которые уже устали «бороться» (хотя они никогда и не боролись), которые уже отшатываются от революции при одном только виде того, что рабочие и крестьяне действительно поднимаются на действительную борьбу, желая сражаться, а не только быть сражаемыми. Демократы-буржуа готовы прикрыть один глазок на бесчинства Треповых, на бойню безоружных, их пугает не эта, а другая «анархия», когда у власти будут не Трепов и не Петрункевич с Родичевым, когда крестьянское и рабочее восстание победит. Демократы-буржуа именно потому и идут так охотно в Думу, что они видят в ней залог предательства революции, залог предупреждения полной победы революции, – этой ужасной «постоянной анархии».