Все сражения русской армии 1804‑1814. Россия против Наполеона - Виктор Безотосный

В 8 часов утра кавалерия Милорадовича подошла к с. Максимово, откуда атаковала двигавшуюся в колонне по старой Смоленской дороге 1‑ю бригаду 13‑й пехотной дивизии генерала Т.П. Нагля, рассеяла ее и преградила путь двигавшемуся от с. Федоровское корпусу Даву. Но передовые части французского арьергарда продолжили движение, оттеснив русскую конницу с дороги. В это время к месту боя стали подходить отставшие от кавалерии полки 17‑й пехотной дивизии генерала З.Д. Олсуфьева, а задержавшийся с выступлением Платов, услышав звуки боя, атаковал части Даву, защищавшие с. Федоровское и занял его. К 10 часам утра к дороге вышла 4‑я пехотная дивизия принца Вюртембергского и отрезала войскам Даву путь дальнейшего отступления. Одновременно на позицию к с. Большой и Малый Ржавец стали выдвигаться полки 4‑го пехотного корпуса Остермана‑Толстого. Оценив обстановку, двигавшийся к Вязьме Богарне остановился, развернул свои войска и занял позицию у д. Мясоедово для помощи Даву и противодействия колоннам Милорадовича. Во 2‑ю линию был подтянут 5‑й (польский) корпус Понятовского, а чуть позднее Ней выслал из Вязьмы к ним в поддержку 11‑ю пехотную дивизию генерала Ж.Н. Разу. Войска Богарне оттеснили с дороги русскую пехоту, но к этому времени Милорадович уже устроил несколько батарей, которые начали интенсивный обстрел двигавшихся по направлению к Вязьме колонн Даву. Вследствие этого французский арьергард, теснимый с тыла Платовым, вынужден был свернуть с большой дороги вправо и пробираться на соединение с Богарне по пересеченной местности, потеряв при этом бóльшую часть обоза. Под прикрытием стрелковых цепей расстроенные войска Даву подошли к позиции вице‑короля, обошли ее с тыла и заняли место на правом фланге.

Около 14 часов дня Милорадович организовал атаку силами 26‑й, 17‑й и 4‑й пехотных дивизий на занимаемую противником поперек дороги позицию. На левом фланге в наступление против войск Даву перешел 4‑й пехотный корпус, которому удалось значительно потеснить неприятеля. Опасаясь обхода с фланга, Богарне отступил к Вязьме и занял высоты впереди города, но позже из‑за сильного огня русской артиллерии и возникшей угрозы для его флангов отступил в город. Французам нужно было время, чтобы эвакуировать через р. Вязьма отставших, тыловые службы и скопившиеся на улицах обозы.

В 16 часов дня Милорадович приказал 11‑й пехотной дивизии очистить город. Впереди с развернутыми знаменами в атаку под музыку пошел Перновский пехотный полк во главе с генерал‑майором П.Н. Чоглоковым. Вслед за ним другие полки дивизии ворвались в Вязьму, уже объятую огнем. В тот момент, когда в центре города еще продолжался бой, в Вязьму с северо‑восточной стороны вошла 26‑я пехотная дивизия, поддержанная казаками Платова. К 18 часам город был очищен от неприятеля, российские войска занялись тушением пожаров, а вышедшие из Вязьмы части Великой армии, уничтожив мосты на р. Вязьма, заночевали в лесу при 18‑градусном морозе и разыгравшейся метели. Правда в следующие дни мороз сменила оттепель, снег растаял и дорога стала труднопроходимой. В четырех корпусах Великой армии, участвовавших в боях под Вязьмой, в тот день находилось в строю от 30 до 40 тыс. человек, их потери составили до 4 тыс. убитыми и ранеными и 3 тыс. пленными (в числе последних был генерал Ж.Б. Пеллетье). Российские войска захватили обозы и 3 орудия и освободили значительное число русских военнопленных, содержавшихся в городе и в Предтеченском монастыре. У Милорадовича и Платова в тот день в строю находилось от 25 до 30 тыс. человек, а их убыль составила около 1800 человек. Это первый бой, в котором разница в потере бойцов в разы была в русскую пользу. Для Великой армии это являлось опасным симптомом.

Но основные силы Кутузова участия в боях не принимали, лишь совершили переход от с. Дуброво (27 верст от Вязьмы) к с. Быково (10 верст от города), а выделенные для поддержки общей атаки две кирасирские дивизии под командованием генерал‑адъютанта Ф.П. Уварова, Тульский казачий полк и две гвардейские конные батареи, не имея возможности переправиться по заболоченной местности через р. Улица, простояли у города. Они поддержали атаку войск Милорадовича лишь артиллерийским огнем. Безусловно, бои под Вязьмой значительно ухудшили стратегическую ситуацию Великой армии. И если ранее Наполеон рассматривал возможность нанесения контрудара по преследовавшим его российским войскам, то после получения донесения о сдаче Вязьмы он отказался от этого намерения и отдал приказ об ускоренном движении к Смоленску.

Как мы можем заметить на этом примере, Кутузов, находясь вблизи города в достаточно выгодной позиции, старался не втягивать свои главные силы в бой с противником (об этом свидетельствовали многие мемуаристы), а предпочитал выделять лишь ограниченное количество войск, чтобы подгонять противника и держать его постоянно в напряжении. Необходимо сказать, что действия Кутузова не раз подвергались критике со стороны российского монарха, стремившегося держать все дела под своим контролем. В их переписке содержится достаточно много личных упреков царя в адрес генерал‑фельдмаршала. Приведем, к примеру, выдержки из письма Александра I Кутузову от 30 октября, в котором давалась оценка событий октября месяца: «Непонятное бездействие ваше после счастливого сражения перед Тарутино, чем упущены те выгоды, кои оно предвещало и ненужное и пагубное отступление ваше после сражения под Малоярославцем до Гончарово уничтожили все преимущества положения вашего, ибо вы имели всю удобность ускорить неприятеля в его отступлении под Вязьмой и тем отрезать по крайней мере путь трем корпусам: Даву, Нея и Вице‑Короля... Имея превосходную легкую кавалерию, вы не имели довольно отрядов на Смоленской дороге, чтобы быть извещену о настоящих движениях неприятеля... Ныне сими упущениями вы подвергли корпус графа Витгенштейна очевидной опасности... Обращая все ваше внимание на сие столь справедливое опасение, Я напоминаю вам, что все несчастия от всего проистечь могущие, останутся на личной вашей ответственности. Пребываю вам всегда благосклонный» (407) . Адресат, прочитав такой текст, вряд ли почувствовал «высочайшую благосклонность», скорее – наоборот. Тем более что слишком многое в словах российского императора было справедливо, хотя по горячим следам трудно судить о произошедших событиях на расстоянии, не зная всех обстоятельств.

Все же к непосредственной заслуге главнокомандующего необходимо отнести в целом удачную организацию параллельного преследования противника по боковым дорогам в сочетании с непрерывными ударами многочисленных отрядов конницы и партизан. Результаты были поразительные. Двигаясь без флангового прикрытия к Смоленску, части Великой армии постоянно таяли от беспрерывных стычек с русскими, свирепствовавшего голода, начинавшихся холодов, все увеличивавшихся лишений и резкого падения дисциплины. Но именно эти, крайне пагубные для французов факторы способствовали в некоторой степени быстроте движения наполеоновских частей к Смоленску, как к пункту, где это ужасное отступление должно было кончиться. Надежда на предстоящий отдых подстегивала и ускоряла марши некогда победоносных частей. Кроме того, сама по себе весьма реальная возможность со стороны шедших параллельно русских войск отрезать и истребить какой‑либо французский корпус или встать на пути Великой армии ускоряла отступление.

Русская армейская разведка в этот период в избытке добывала командованию сведения о противнике, но стремительно разворачивающиеся события быстро обесценивали их. Только оперативная информация в сочетании с инициативой частных начальников приводили к успеху. Так, например, под Ляховом 28 октября (9 ноября) результатом предприимчивости командиров армейских партизанских отрядов стало окружение и затем пленение бригады Ж.П. Ожеро (в плен попало 1700 человек).

Наполеон же отступал к Смоленску фактически «с закрытыми глазами». Коленкур писал, что поскольку «состояние нашей кавалерии и быстрота нашего передвижения не позволяли нам высылать разведки, то мы не имели сведений о неприятеле» (408) . Французский полководец первоначально планировал даже внезапное нападение на русский авангард под Славковом, но полученные известия о неудачах корпусов на Двине заставили его ускорить движение к Смоленску. Виктору с войсками корпусов Сен‑Сира и Удино он приказал вернуть отбитый русскими Полоцк. В предписании Виктору говорилось: «Начинайте наступление... от этого зависит спасение армии» (409) . Для поддержки именно этого наступления (к Полоцку и Витебску) для открытия сообщения с корпусами, действовавшими на р. Западная Двина, и для облегчения продовольствия главных сил Великой армии, отступавших по Смоленскому тракту на Духовщину, был направлен 4‑й армейский корпус Э. Богарне, правда, как раз в тот момент, когда русские в довершение всего уже заняли и Витебск. Но при переходе к Духовщине при переправе через р. Вопь, атакованный казаками Платова, Богарне потерял 28 октября (9 ноября) в районе с. Ярцево почти весь обоз и 64 орудия, а потери только пленными составили около 4 тыс. человек, хотя, по выражению самого Платова, «брато в плен мало, а более кололи». Наступление на Полоцк не состоялось и остатки корпуса Богарне быстро отошли к Смоленску на соединение с главными силами.