Радость. Как наполнить тело энергией, а жизнь счастьем - Александр Лоуэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее именно этого-то процесса мы как раз и жаждем в глубочайших недрах своего естества, поскольку в утрате контроля со стороны эго скрывается основная предпосылка возможности испытать радость. Многие религиозные ритуалы включают в свой состав такие обычаи и действия, которые порождают у индивида состояние непреодолимого возбуждения, заставляющего его переступать границы своего Я. В церемонии ву-ду, свидетелем которой мне довелось быть много лет назад на Гаити, это состояние достигалось ритмичными танцами под безостановочный рокот пары барабанов. Молодой человек, плясавший под такую музыку примерно на протяжении двух часов, дошел в конце до состояния транса, в котором он уже больше не осуществлял полного контроля над собственным телом. Мне и самому пришлось испытать подобное тотальное возбуждение, которое завело меня туда, где мое чувство реальности претерпело изменения. Помню, маленьким мальчиком я был настолько возбужден огнями, музыкой и всей разносторонней и многокрасочной деятельностью увеселительного парка, что все окружающее показалось мне воплощением какого-то сказочного мира. Позже мне припоминается смех, напавший на меня во время какой-то детской игры, настолько сильный, что я был не в состоянии осмыслить, происходит все это во сне или наяву. А однажды я испытал оргазм такой неописуемой интенсивности, что почувствовал себя словно не на этом свете. Замечу, что ни в одном из этих эпизодов я не был напуган. То, что со мною случалось, не могло бы произойти, если бы я одновременно испытывал страх, и все эти происшествия на самом деле представляли собой необычайно приятные переживания, которые доставляли мне радость, доходящую до экстаза.
Существует колоссальная разница между безумием как всеобъемлющей страстью (тем, что именуется безумной или божественной страстью) и безумием как психическим расстройством. В первом случае возбуждение носит приятный характер и доставляет удовольствие, позволяющее эго расширять сферу своего охвата вплоть до того, что оно в конечном итоге трансцендирует, иначе говоря, переступает свои пределы. Однако даже в этот момент трансценденция такого рода не чужда эго, поскольку она естественна и позитивна с точки зрения жизни. Она представляет собой капитуляцию перед более глубинной жизнью Я, перед той жизнью, которая функционирует на бессознательном и подсознательном уровнях. Дети не боятся потерять контроль со стороны эго. На самом деле они даже любят такое состояние. Они способны вертеться волчком, пока у них совсем не закружится голова и они не свалятся на землю, хохоча от восторга. Однако если ребятня в такого рода действиях позволяет себе отказаться от контроля эго, то это совершенно свободный акт, совершаемый безо всякого нажима. Для совсем маленьких детей отсутствие контроля со стороны эго абсолютно естественно. Младенец никогда не располагает таким контролем и не знает о его существовании; подобно любому зверенышу, он функционирует в терминах чувств, а вовсе не сознательного мышления. По мере того как ребенок подрастает и его эго развивается, он превращается в осознающего себя индивида, который обдумывает свои поступки. Налагая на свои действия сознательный контроль, человек получает возможность адаптировать, приспосабливать свое поведение к реализации таких целей, которые более существенны или отдаленны по сравнению с удовлетворением каких-то сиюминутных потребностей. Но в том случае, когда мы действуем в соответствии с нашими мыслями и идеями, мы перестаем быть спонтанными, что влечет за собой устранение всякой радости и снижение удовольствия, которое могло бы доставить совершаемое действие. Однако, поскольку все это делается сознательно ради достижения какого-то более сильного удовольствия в будущем, такой режим реагирования следует признать здоровым и естественным. Невротической моделью поведения он становится лишь тогда, когда контроль носит бессознательный и произвольный характер, причем от него нельзя отказаться.
От сознательного контроля можно отказаться, когда это разумно и целесообразно. А вот отступиться от бессознательного или подсознательного контроля человек не в состоянии, поскольку он либо не осознает наличия этого контроля, либо не осознает его механизма и динамики. Такому бессознательному контролю подвержены многие люди, которым оказывается очень трудно выразить свои чувства или отстаивать свои желания. У них наблюдается тенденция к пассивности, и они склонны делать то, что им велено. Даже когда они совершают намеренное усилие сказать «нет», их голос слаб, а в возражениях отсутствует убежденность. Возможности их самоутверждения сильно затрудняются наблюдающимися в теле хроническими мускульными напряжениями, которые сжимают им гортань и сдавливают голос, а также мышечной напряженностью в грудной клетке, которая снижает объем воздуха, проходящего через голосовые связки. Можно сказать, что таких людей все время сдерживает какая-то непонятная им сила и что они воспринимают себя выполняющими разного рода задачи по своему собственному поручению. Как правило, такой человек осознает свое состояние, но бессилен расслабиться, поскольку не понимает, почему он закрепощен, и не ощущает в себе напряжений, образующих собой эту закрепощенность. Тщательная терапия позволяет справиться с данной проблемой, как это показывает следующий клинический случай.
Виктор, мужчина лет тридцати пяти, обратился ко мне с желанием пройти курс терапии, потому что он страдал от ощущения глубокого разочарования своей жизнью. Невзирая на развитый, острый ум, изрядную компетентность в избранной им сфере деятельности и упорный труд, Виктор вовсе не преуспевал в том деле, которым занимался. Точно такое же отсутствие успеха характеризовало и его отношения с женщинами. Разглядывая его тело, я смог обнаружить сильные напряжения в челюстях, плечах, а также в районе таза. Последняя разновидность напряжений свидетельствовала о том, что он страдает от изрядного беспокойства в связи с потенциальной угрозой кастрации. Виктор хорошо осознавал, насколько он напряжен, но не понимал причину этого явления и чувствовал себя беспомощным что-то сделать со своей зажатостью. Помимо вышеупомянутых напряжений, наиболее заметной особенностью индивидуальности этого пациента являлся голос. Его звучание было тихим, пришибленным и лишенным всякого резонанса. Оно было лишь чуть громче нормального шепота. Если Виктор пытался закричать, это требовало от него больших усилий, и он сразу же начинал хрипеть. В других отношениях никакой особой пришибленности в нем не замечалось. Внешне он выглядел человеком энергичным и сильным – в такой же мере, как и владевшие им напряжения. Скажем, напряжение в челюстях было у Виктора настолько интенсивным, что он даже страдал от небольшого звона в ушах.
