Меж двух времен - Джек Финней

Он свирепо ткнул в нашу сторону пальцем: кажется, он и вправду убедил себя, что это так, и, уж во всяком случае, ненавидел нас за то, что испытывал ужасную боль. Нет сомнения, заявил он в заключение, мы знали о планах Пикеринга. Так оно, собственно, и было, по крайней мере я знал. Из обитателей дома, где жил Пикеринг, мы единственные походили по приметам на тех, кто ворвался накануне к ним в контору, — потому-то Кармоди и просил инспектора Бернса доставить нас на очную ставку.

— И если Пикеринг, — Кармоди откинулся в шезлонге, — до сих пор не обнаружен, то они повинны в его смерти. Если бы не они, он мог бы спастись вместе со мной.

Бернс повернулся и пристально посмотрел на нас.

— Пикеринг не обнаружен.

— Тогда перед вами его убийцы.

В жизни не встречал я такой дикой злобы, какой сверкнули полускрытые бинтами, покрасневшие глаза. Имело ли смысл протестовать, говорить, что пожар начал он, а не мы, что с Пикерингом боролся он, а не мы, что смерть Пикеринга — на его совести? Я хотел было выкрикнуть это ему в лицо, но как же объяснить в таком случае, почему мы прятались в соседней комнате? Рассказать Бернсу о Данцигере и о проекте? Никакого объяснения нашему поведению я не находил.

— Ну? — обратился ко мне Бернс. — Хотите что-нибудь мне сказать?…

Я немного подумал и покачал головой.

У входной двери зазвенел звонок. Мы услышали, как дверь отворилась, до нас донесся голос горничной и другой, мужской. Шаги все ближе и ближе, горничная замерла на пороге, а к нам в гостиную вошел полицейский, который оставался у дома N19 на Грэмерси-парк. Держа шлем под мышкой, он отвесил поклон, смиренно опустив голову, потом отступил на шаг и поднял палец к усам, чтобы их пригладить. Забинтованная голова в шезлонге царственно кивнула в ответ, миссис Кармоди снисходительно наклонила головку. Приветственная церемония заняла несколько секунд, и, если бы я даже не догадывался ни о чем раньше, теперь я понял бы со всей очевидностью, что здесь обитают деньги и власть — и оба блюстителя порядка отдают себе в том отчет.

— Ну? — произнес Бернс снова и тем самым сразу определил свое положение в гостиной, недосягаемое для обыкновенного полицейского служаки.

— Так точно, сэр, — ответил сержант, расстегивая две медные пуговицы как раз над ремнем. Сунул руку за борт шинели и, повинуясь актерскому инстинкту, шагнул, не вынимая руки, к столику рядом с шезлонгом Кармоди. И только тут достал из-под шинели толстую пачку зелененьких купюр, перехваченных бумажными лентами, и шлепнул ею о столик.

— Нашел у него в комнате, сэр. — Он кивнул в мою сторону. Хозяйка показала мне, где его комната, и деньги были в саквояже, спрятаны под бельем…

Я буквально онемел от изумления. Бернс подошел к столику, наклонился и внимательно отсмотрел купюры.

— Это ваши деньги, сэр?

Забинтованная голова повернулась — похоже, что движение причинило Кармоди боль, — и воспаленные глаза уставились на пачку, часто мигая.

— Да, билеты были помечены. Мой банк опознает их все до единого.

Бернс взял деньги со стола, запихнул их во внутренний карман и приблизился к нам с Джулией.

— Ну? — повторил он чуть ли не весело, остановившись подле меня. — Теперь-то вы хотите что-нибудь мне сказать?…

— Мне нечего говорить. — Я пожал плечами. — Он лжет, и вся история с деньгами — провокация, чтобы придать этой лжи видимость правдоподобия. — Я понятия не имел, употреблялось ли тогда слово «провокация», но Бернс понял меня и кивнул. — Мы этих денег и не касались… — Я осекся, меня вдруг осенило. — А вы проверяли их на отпечатки пальцев? — спросил я взволнованно. — Его отпечатки вы, разумеется, найдете. — Я показал на шезлонг. — Но не найдете ни моих, ни мисс Шарбонно!..

— Не найду чего?

— Отпечатков пальцев!

— Что-то я не пойму тебя, парень…

Он действительно не понимал меня. Нетрудно было увидеть, что не понимал. Не знаю, когда начали применять отпечатки пальцев как метод установления личности преступника, но, очевидно, время это еще не настало.

— Не понимаете, и не надо. Он лжет. Больше мне нечего вам сказать.

— Ну что ж, возможно, возможно, — откликнулся Бернс. К нему подошел сержант, шепнул что-то на ухо. Бернс кивнул, сержант вышел. Какое-то время инспектор смотрел на меня задумчиво, будто и в самом деле взвешивал ту возможность, что я говорю правду. — Значит, он обвиняет, ты отрицаешь вину. Если вы двое сделали это, то, кроме мистера Кармоди, вас никто не видел. Но ты вот что мне скажи: а вы вообще-то там были? Прятались вы рядом с конторой Пикеринга? Без всякого злого умысла — прятались или нет?

Он улыбнулся, приглашая отвечать начистоту. Но я уже успел прийти к выводу, что нельзя признаваться ни в чем, даже в невинной шалости. Как объяснить подобную шалость? А если я признаюсь, что мы там были, но не сумею объяснить зачем, обвинения, выдвинутые Кармоди, сразу же обретут основательность. Не мешкая, я затряс головой.

— Нет. Единственное, что связывает нас с Пикерингом, — то, что мы живем в одном пансионе. И нам ничего не известно о том, что он шантажировал этого человека. И не известно, правдива ли версия о шантаже. Право же, я начинаю подозревать, что, может статься, мистер Кармоди сам убил Пикеринга. И оставил его там, чтобы труп сгорел. Ну, а на всякий случай, вдруг правда рано или поздно выплывет, решил найти козла отпущения, пока никто не задает вопросов ему самому. Поскольку мы живем в одном доме с Пикерингом, он с чьей-то помощью подкидывает деньги мне в саквояж, а потом обвиняет нас во всех смертных грехах…

— Возможно, возможно, — отозвался Бернс еще раз, вроде бы вполне сочувственно. — Если вас вчера не было в здании «Всего мира» — а ты ведь говоришь, что не было?… — Я кивнул в подтверждение, и Бернс направился к двери. — Сержант!..

Тут же послышались шаги по паркету, сержант — шлем, словно мяч у регбиста, неизменно под мышкой — остановился у двери и пропустил в комнату мужчину, лицо которого показалось мне знакомым, только я никак не мог вспомнить, где и когда видел его. Мужчина вежливо поклонился миссис Кармоди, бросил взгляд на забинтованную фигуру, но сразу отвел глаза. Две-три секунды внимательно смотрел на меня, — затем на Джулию и заявил, обращаясь к Бернсу:

— Да, это они. — Взглянул на две фотографии, которые держал в руке, и я понял, что это снимки, сделанные с нас в полицейском управлении. — Я узнал их даже по фотографиям, — добавил мужчина, отдавая снимки Бернсу. — Как засвидетельствовал доктор Прайм, они спаслись тем же путем, что и он; я сам помог им перелезть через подоконник к себе в кабинет. — Еще раз посмотрел на нас с Джулией, в глазах у него мелькнуло сочувствие. — Право, мне жаль, если у них неприятности, — сказал он, будто извиняясь перед нами за то, что пришлось нас выдать.