Неизвестный Сталинград. Как перевирают историю - Алексей Исаев

Мильх был шокирован услышанным 16 января на совещании в штабном поезде 4-го воздушного флота. Уровень боеготовности транспортных самолетов упал до 20%. 4-й воздушный флот располагал на тот момент 140 Ю-52, из которых боеготовыми были всего 42. В свою очередь, из 42 боеготовых «юнкерсов» 27 машин было в процессе перебазирования в Зверево и не могло немедленно выполнять вылеты в «котел». В итоге «воздушный мост» реализовывался силами всего 15 Ю-52. Бомбардировщиков Хе-111 тоже было 140 машин, из них боеготовым был 41 самолет. Из 29 ФВ-200 «Кондор» боеготовой была всего одна машина. Этот четырехмоторный самолет оказался чересчур чувствительным к суровым условиям русской зимы и чудовищным условиям эксплуатации.

Мильх выдвинул идею, которая уже обсуждалась командованием 4-го воздушного флота, – снабжать Паулюса с помощью планеров. Рихтгофен и Фибиг пришли к выводу, что условия в Сталинграде неподходящие для планеров. Во-первых, они были «сидячей уткой» для советских истребителей. В 4-м воздушном флоте не хватало истребителей для сопровождения Ю-52, выделить еще что-то для планеров было нереально. Во-вторых, отсутствовали возможности для их взлета из «котла». То есть планеры становились «одноразовыми». Однако Мильх какое-то время носился с этой идеей, пока ее не пришлось оставить ввиду дальнейшего ухудшения ситуации.

К 16 января территория района окружения 6-й армии сократилась до размеров, составлявших менее трети первоначальной. Потери войск Донского фронта за первые пять дней наступления см. в таблице.

ПОТЕРИ ВОЙСК ДОНСКОГО ФРОНТА С 10 ПО 15 ЯНВАРЯ 1943 г. [352]

Преследуя отходившие части противника, войска Донского фронта к исходу 17 января вышли на линию Большая Россошка, Гончара, Воропоново, где встретили упорное сопротивление противника на старых советских укреплениях на подступах к городу. На усиление танковых войск фронта 16 января был направлен 48-й отдельный гвардейский танковый полк на танках Mk.IV «Черчилль». Он был подчинен 21-й армии.

Плохие новости в немецких штабах следовали одна за другой. Только что организованная база Ю-52 в Зверево 17 января подверглась атаке советских самолетов. 9 Ю-52 запылали, еще 12 были повреждены. В строю осталось только 12 машин. Обычно немецкие авиабазы плотно прикрывались зенитным огнем, и результативность ударов по ним была невысокой. Однако ПВО Зверево обеспечивали всего одна батарея румынских (!!!) 75-мм зениток и одна батарея 37-мм автоматов. Это сделало успех советских авиаторов более чем предсказуемым.

Утром 19 января для продолжения работы в особом штабе Мильха был вызван командир XIV танкового корпуса генерал Хубе. 20 января он прибыл на место и сразу же отослал в штаб 6-й армии список дельных и верных присяге офицеров, подлежащих вывозу из «котла». По сути, немецкое командование приняло жесткое, но обоснованное решение, аналогичное попытке вывезти командный состав Приморской армии из Севастополя в июне 1942 г. Сам Ганс-Валентин Хубе еще доставит немало неприятностей советским войскам: за бои зимы 1944 г. он получит одну из высших наград Третьего рейха – Бриллианты к Рыцарскому кресту. Карьеру «однорукого генерала», чудом вырвавшегося из Сталинграда, прервет только авиакатастрофа 21 апреля 1944 г.

Довольно много высокопоставленных офицеров и генералов были вывезены из «котла». Так, помимо командира XIV корпуса генерала Хубе из Сталинграда был вывезен командир 60-й моторизованной дивизии генерал-майор Коллераман. Из числа командиров соединений LI армейского корпуса «котел» покинули: командир 79-й пехотной дивизии генерал-лейтенант граф фон Шверин, командир расформированной 94-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Пфайфер и командир 305-й пехотной дивизии генерал-майор Штенмец. Из состава командиров соединений XI армейского корпуса из Сталинграда был вывезен командир 384-й пехотной дивизии генерал-лейтенант фон Габленц. Список вывезенных офицеров IV корпуса открывал его командир генерал инженерных войск Йенеке. Также «котел» покинул птенец ведомства Геринга – командир 9-й зенитной дивизии генерал-майор Пикерт. Точнее, он вылетел из «котла», а возвращаться его угораздило в тот день, когда был потерян Питомник. В Гумрак Пикерт уже не полетел. Процесс вывоза из «котла» ценных кадров затрагивал не только генералов. Не остались в окружении командующие инженерными войсками полковники Зелле и Штиотта. Были и менее значительные персоны, например майор Вилли Лангейт, командовавший танковым полком в 14-й танковой дивизии, будущий командир дивизии «Курмарк» в 1945 г. Одним словом, суровая военная необходимость заставляла беречь командные кадры и пытаться их спасать, вырывая из рядов обреченной на гибель армии.

Впрочем, нельзя сказать, что прибытие Мильха было вовсе бесполезным. Так, 20 января он вызвал дополнительно 50 квалифицированных техников из испытательного центра Люфтваффе в Рехлине. Когда они прибыли и ознакомились с работой аэродромных команд и экипажей, выяснилась удивительная вещь. Лишь немногие экипажи задействованных в организации «воздушного моста» самолетов использовали рекомендованную производителем процедуру запуска двигателей в холодную погоду. Это еще было объяснимо в отношении подразделений, переброшенных из Северной Африки. Однако таких было меньшинство, а практика неправильного запуска двигателей была повальной. Были приняты драконовские меры, чтобы заставить пилотов выполнять нужную процедуру. В результате число боеготовых самолетов возросло с 20 до 30%. Тем не менее нововведение Мильха уже безнадежно запоздало. С момента его прибытия количество ежедневно доставляемых в «котел» грузов даже упало. Связано это было, конечно, не с его кипучей деятельностью, а с общим ухудшением обстановки. Если бы он прибыл раньше, возможно, войска Паулюса снабжались бы немного лучше. Хотя бы за счет увеличения числа боеготовых самолетов.

Последние бои за разрушенный город. Январь 1942 г.

Подготовка атаки последнего рубежа на подходе к городу продолжалась четыре дня. Центр тяжести операции был перенесен в полосу 21-й армии. Армии И.М. Чистякова передавались из 65-й армии основные силы артиллерии и реактивных минометов. Также было получено некоторое количество танков. 22 января для поддержания боеспособности поредевших танковых войск фронта на станцию Качалино прибыл эшелон с 23 танками Т-34. С утра 22 января наступление войск К.К. Рокоссовского возобновилось на всем фронте. Противник упорно удерживал укрепления внутреннего обвода, но после сокрушительных ударов советской артиллерии оборона противника была прорвана.

Новые успехи советских войск сводили к нулю все усилия по гальванизации «воздушного моста». Мильх приложил немалые усилия для улучшения условий работы Гумрака. Там был установлен радиомаяк, радиопеленгатор и налажена система приема грузов. Но 23 января он был потерян. Предполагая потерю Гумрака, 6-я армия начала 21 января оборудование еще одного аэродрома – Сталинградский. 22 января он был подготовлен к приему самолетов. Однако попытка посадки на нем самолетов Хе-111 привела к потере сразу 6 машин из-за толстого снега и воронок от бомб на полосе. К тому же ситуация ухудшалась так стремительно, что Сталинградский был потерян буквально через несколько часов после Гумрака. Теперь снабжение войск в «котле» осуществлялось только парашютными контейнерами. Ни о какой эвакуации раненых больше не было и речи. Кроме того, сам поиск и сбор контейнеров был сопряжен с немалыми трудностями. Паулюс докладывал: «Многие “бомбы” [353] не найдены, потому что мы не имеем достаточно топлива, чтобы их разыскивать». Значительная часть сброшенных контейнеров была собрана уже советскими трофейными командами.

24 января, на следующий день после потери последнего аэродрома в пределах «котла», Ф. Паулюс докладывал: «44, 76, 100, 305-я и 384-я пехотные дивизии уничтожены. Ввиду вклинения противника на многих участках фронт разорван. Опорные пункты и укрытия есть только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию». Разрешения капитулировать от Гитлера вновь не последовало.

25 января войска Донского фронта ворвались в Сталинград с запада. К исходу 26 января войска 21-й и 62-й армий соединились в районе Мамаева кургана и расчленили группировку противника на две части: южную, зажатую в центральной части города, и северную, оказавшуюся окруженной в районе Тракторного завода и завода «Баррикады».

В районе завода «Баррикады» был окружен XI армейский корпус, а непосредственно в Сталинграде южнее и севернее долины р. Царица – IV, VIII и LI армейские корпуса и XIV танковый корпус. 28 января южная часть района окружения в свою очередь была разорвана надвое. 6-я армия, раздробленная на три части, изолированные друг от друга, доживала свои последние дни и даже часы. В вечернем донесении 6-й армии от 28 января говорилось: