Бог войны - Дэвид Вебер

- Это я слышу тебя. - Его глубокий голос был еще глубже, чем обычно, его глаза потемнели. - Но я попрошу тебя сейчас сказать мне, можем ли мы с Уолшарно что-нибудь сделать. Мы не допустим, чтобы он еще больше пострадал от этого, если вообще есть что-то, что мы могли бы сделать, чтобы предотвратить это.

- Нет, - мягко сказал Венсит. - Он даже не вспомнит об этом. Его здесь не было.

- Что?

- Тени прошлого, Базел, - пробормотал волшебник, затем медленно покачал головой. - Не обращай на меня внимания; он поправится.

Он еще раз погладил рыжие волосы, а затем поднялся. Его движения были быстрыми, сосредоточенными, намеренно возвращенными к цели.

- Хватит! Мы не будем исправлять положение, стоя здесь, пока он не проснется. Нам нужно принять решения. Например, - он повернулся к мулам, - что с этим делать.

- Да. - Базел воспринял смену темы как можно буквальнее и начал открывать пакеты, хотя его взгляд часто возвращался к своему другу.

- По-моему, у нас проблема, - сказал он вскоре. - После всего случившегося здесь целое состояние, ошибки быть не может.

- Действительно. - Волшебник осматривал другую пачку. - Золото, серебро, специи, шелк - и кое-что еще. Свиток стихов Дорфаи из Сараманты, написанный его собственной рукой, Базел.

- Томанак! - Базел покачал головой. - Брандарк был бы готов убить за такое! Я вообще не имею ни малейшего представления, что с этим делать.

- Прости меня, но разве ты здесь не защитник Бога справедливости? - насмешливо спросил Венсит.

- Да, так и есть. И не будешь ли ты так любезен рассказать мне, что Уолшарно и я можем сделать со всем этим в центре Колвании?

- Ты всегда мог бы претендовать на это по праву завоевания, - с улыбкой предположил Венсит. - Кажется, я припоминаю, что Томанак не совсем одобряет боевые трофеи, честно полученные от воров и убийц.

- Может быть, так оно и есть, но мы не собираемся приезжать сюда со всей жадностью ради такого, как это. - Базел указал на груду вьючных рамок. - Я думаю, что Томанак не был бы так счастлив, если бы мы хотели сделать что-нибудь в этом роде. - Он покачал головой. - Нет, нам лучше как-нибудь вернуть это.

- Вижу, волшебнику не дадут покоя, - вздохнул Венсит. - Я позабочусь об этом.

- Как?

- Со словом возвращения, если хочешь знать. Это простое заклинание, но оно вернет их настоящим владельцам. Тем не менее, я бы лучше наложил на каждое из них заклинание избегания, чтобы никто не заметил их, пока они не вернутся домой.

- Ну... - сказал Базел, затем пожал плечами. - Что касается этого, ты тот, кто хочет быть здешним волшебником.

- Ты заметил, - едко сказал Венсит. - А теперь, если ты не возражаешь?

Он сделал прогоняющие движения, и Базел попятился с кривой усмешкой, затем повернулся, чтобы осмотреть павших, хотя был уверен, что выживших не было. Пока он был занят, Венсит нашел свое собственное облегчение от беспокойства о Кенходэне, обдумывая, как лучше сформулировать свои заклинания. Колдовство волшебной палочки всегда было буквальным, поэтому лучше всего было тщательно продумать эти вещи...

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Музыка по ночам

Кенходэн проснулся.

Небо на западе было лишь слегка багровым, а на юге черными волнами висели облака. Он лежал неподвижно, рассматривая ночь, не делая попыток пошевелиться.

Он был жив, значит, они победили. У него были смутные воспоминания о бое, и его правую руку покалывало, но он не мог составить четкой картины боя. Произошла еще какая-то внутренняя перестройка, но он чувствовал себя странно равнодушным к этому. Он наполнил легкие сладким запахом травы и привкусом древесного дыма и посмотрел на собирающиеся облачные горы, и все, что он действительно чувствовал, было вымытым и чистым.

Двойные омуты света замерцали рядом с ним, и он улыбнулся им.

- Добрый вечер, Венсит.

- Добрый вечер. - Спокойный голос волшебника был подобен эху ветра, когда он вышел из темноты и сел на траву рядом с ним. - Как ты себя чувствуешь?

- Живым. Спокойным. - Кенходэн еще раз глубоко вздохнул и посмотрел, как на севере, словно рассыпанные драгоценные камни, появляются первые звезды.

- Прекрасное чувство - покой, - тихо сказал Венсит. - Некоторые люди рождены для этого, другие - нет. И все же одна константа, которую я подметил, заключается в том, что те, кто испытывает это меньше всего, ценят это больше всего.

- Ты становишься философом. - Кенходэн положил голову на руки. - Это плохой знак. Когда ты начинаешь философствовать, Венсит, всегда случается что-то неприятное.

- Не всегда. По крайней мере, то, что происходит, не всегда неприятно.

- Нет? - Улыбка Кенходэна сверкнула в полумраке. - Ну, оставь это. - Он сделал еще один вдох. - Кстати, где мы находимся?

- В нескольких милях к югу от последнего места, которое ты помнишь, рядом с Беллуотером. Это как раз вон там. - Венсит указал на юг.

- Кто-нибудь пострадал?

- Нет - в немалой степени благодаря подаркам Бостика. Наш пограничный страж получила царапину, а Базел - несколько порезов, которые являются царапинами на нем, хотя для меня это было бы серьезнее. В остальном с ними все в порядке, и ни один из скакунов - или Глэмхэндро - не получил даже этого.

- Хорошо.

- А ты, Кенходэн?

- Хорошо, Венсит. Я чувствую себя хорошо. - Он уставился на хрупкие звезды, ожидая, что почувствует горечь, но почему-то этого не произошло. - Кем это делает меня?

- Собой, - мягко сказал Венсит. - Только самим собой.

- Самим собой? Венсит, неужели я никогда не стану ничем иным, как пустым мешком вокруг того, что раньше было воспоминанием? - Слова были горькими, но тон - нет.

- Нет, если выживешь, - сочувственно сказал волшебник. - Но сейчас, по крайней мере, постарайся быть довольным. Ты потерял свое прошлое, но все еще остаешься собой. В этой простоте есть что-то почти чистое, Кенходэн. Цени это, пока можешь.

- Я проливаю кровь, как утка проливает воду, Венсит. Что в этом "чистого"?

- Жалость к себе - это последнее, что ты можешь себе позволить, - ответил Венсит немного более строго. - Ты превосходный воин. Это повод для стыда?