Внимательный мозг. Научный взгляд на медитацию - Дэниел Сигел

Для тех, кто интересуется более глубоким обсуждением научных данных, я приведу в этом приложении обзор работ, в которых содержится обоснование справедливости концепции девяти функций срединной префронтальной области, которые обсуждались в книге. Эти функции реализуются активностью интегративных срединных участков в сочетании с активностью других областей мозга. Подобная активность участвует в создании состояния внимательного осознавания, а в том, что касается первых семи функций, то и в создании надежной и безопасной детско-родительской привязанности (две последние функции, насколько я могу судить, пока не исследованы с точки зрения нейрофизиологии). Эти функции подробно описаны в главе 2. Здесь я приведу лишь краткие ссылки, чтобы проиллюстрировать научные данные, подкрепляющие мой взгляд на взаимодействие этих областей, которые я объединяю термином «срединные префронтальные» структуры.

Этот широкий спектр функций извлечен из одного вопроса: «Какие процессы соответствуют активности орбитофронтальной, вентромедиальной и передней поясной коры?» (именно эти области были поражены у моей пациентки). Интеграция этих трех областей в сочетании со входами из коры островка демонстрирует нам организующий и направляющий контур, функция которого простирается от регуляции телесных отправлений до социальных норм, регулирующих поведение. Кричли представил краткий обзор этого обширного набора функций:

Влиятельные теоретические модели говорят о центральной роли афферентной информации, поступающей от тела, в выражении состояний эмоционально окрашенных чувств. Обратная связь, обеспечивающая изменение состояния телесного возбуждения, влияет на обучение и облегчает принятие альтернативных решений и разнообразие в мышлении. Исследования, выполненные методами функциональной нейровизуализации, позволили лучше понять те механизмы работы мозга, которые порождают изменения активности автономной нервной системы в процессе поведения, и те механизмы, которые отвечают на сигналы петель обратной связи, влияя на субъективное восприятие этих внутренних состояний. В частности, передняя поясная кора участвует в инициации автономных изменений, в то время как островок и орбитофронтальная кора, вероятно, специализируются на картировании висцеральных ответов. Независимо от этого, вентромедиальная префронтальная кора, как представляется, поддерживает процессы внутреннего (само)отнесения, которые доминируют в состоянии покоя и отстраненности и, возможно, служат стандартом при динамическом взаимодействии с окружающим миром. Данные о поражениях этих областей проливают дополнительный свет на их интегративную роль в контроле мотиваций и деятельности автономной нервной системы. В компьютерных моделях управления было предложено использовать эфферентные копии и обратные модели для объяснения предсказания и коррекции действий и, как расширение, для интерпретации поведения других людей. Была выдвинута гипотеза о том, что нейрональный субстрат этих процессов в ходе мотивационного и аффективного поведения – взаимодействие передней поясной извилины и островка с орбитофронтальной корой. Создание висцеральных автономных коррелятов контроля усиливает вовлеченность переживаний в имитационных моделях, что подтверждает справедливость таких концепций, как наличие соматических маркеров, позволяющих преодолеть это дуалистическое расхождение.

Здесь мы видим, что «срединные префронтальные» области взаимодействуют с островком в порождении сложной совокупности процессов. Если рассмотреть эти функции вместе, как это делается в следующем списке девяти измерений взаимосвязанной активности, то мы увидим, что в их создании участвует весьма обширный и сложный процесс: эти срединные области в высшей степени интегративны и связывают между собой далеко отстоящие друг от друга отделы мозга, что мы уже подробно обсуждали. В буквальном смысле слова это означает, что эти нейрональные контуры сами по себе нельзя считать какими-то «особенными», но в своем взаимодействии они создают широкий спектр ментальных и физиологических результатов, поскольку способны объединить нервную систему и даже активные участки чужой нервной системы в единое функциональное целое. Вспомним, что нейрональная интеграция создает возможность координации, упорядочения и уравновешивания. Здесь мы видим, что взаимодействие между этими важными областями создает в высшей степени сложное состояние, которое дает нам возможность выполнять все – от регуляции физиологических функций и эмоционального равновесия до эмпатии и нравственного поведения.

В целом мы предлагаем осветить взаимное наложение безопасной формы привязанности и практик внимательного осознавания как процессов, облегчающих нейрональную активацию, которая «подталкивает» мозг в направлении нейрональной интеграции. Первый кандидат на роль проводника такой нейрональной интеграции – срединные префронтальные области. Поскольку безопасная и здоровая привязанность обеспечивается переживаниями, возникающими в результате межличностной сонастройки, мы полагаем, что внимательность включает в себя ощущение того, что мы называем внутренней сонастройкой. Как уже было сказано, сонастройка любого вида, согласно таким рассуждениям, будет стимулировать рост интегративных волокон срединной префронтальной области, как части более обширного «резонансного контура». Вследствие стимуляции нейропластичности, обеспечивающей активацию и рост интегративных волокон, создаются нейрональные корреляты этих функций, что делает возможным участие этих волокон в улучшении самочувствия и состояния здоровья. Этот взгляд выражен в идее о треугольнике здоровья, включающем нейрональную интеграцию, эмпатические отношения и связное сознание. Как мы видим из этого списка, нейрональная интеграция, необходимая для внутренней или межличностной сонастройки, создает основу для связности и эмпатии в человеческой жизни.

Ниже я привожу список девяти функций срединной префронтальной области и литературу, прямо или косвенно подтверждающую предположение о том, что эти функции коррелируют с интегративной активностью в срединной префронтальной области.

Девять функций срединной префронтальной области и избранная библиография

Critchley, H. D., Mathias, C. J., Josephs, O., O’Doherty J., Zanini, S., Dewar, B.-K., Cipolotti, L., Shallice, T., & Dolan R. J. (2003). Human cingulate cortex and autonomic control: Converging neuroimaging and clinical evidence. Brain, 126: 2139–2152.

Lane R. D., Reiman, E. M., Ahern, G. L., & Thayer J. F. (2001). Activity in medial prefrontal cortex correlates with vagal component of heart rate variability during emotion. Brain Cogn, 47: 97–100.

Nauta, W. J. H. (1971). The problem of the frontal lobe: A reinterpretation. J Psychiat Res, 8: 167–187.

Öngür, D., & Price, J. L. (2000). The organization of networks within the orbital and medial prefrontal cortex of rats, monkeys, and humans. Cerebral Cortex, 10 (3): 206–219.

Porrino L. J., & Goldman-Rakic, P. S. (1982). Brainstem innervation of prefrontal and anterior cingulate cortex in the rhesus monkey revealed by retrograde transport of HRP. JComp Neurol, 205: 63–76.

Bar-On, R., Tranel, D., Denburg, N. L., & Bechara, A. (2003). Exploring the neurological substrate of emotional and social intelligence. Brain, 126: 1790–1800.

Beer, J. S., Heerey, E. A., Keltner, D., Scabini, D., & Knight, R. T. (2003). The regulatory function of self-conscious emotion: Insights from patients with orbitofrontal damage. Journal of Personality and Social Psychology, 85 (4): 594–604.

Mah, L. W. Y., Arnold, M. C., & Grafman, J. (2005). Deficits in social knowledge following damage to ventromedial prefrontal cortex. J Neuropsychiatry Clin Neurosci, 17: 66–74.

Nitschke, J. B., Nelson, E. E., Rusch, B. D., Fox, A. S., Oakes, T. R., & Davidson, R. J. (2004). Orbitofrontal cortex tracks positive mood in mothers viewing pictures of their newborn infants. Neuroimage, 21: 583–592.

Schore, A. N. (2003). Affect dysregulation and disorders of the self. New York: W. W. Norton.

Trevarthen, C. (2001). Intrinsic motives for companionship in understanding: Their origin, development and significance for infant mental health. Journal of Infant Mental Health, 2 (1–2): 95–131.

Blumberg, H. P., Leung, H.-C., Skuklarski, P., Lacadie, B. S., Fredericks, C. A., Harris, B. C., Charney, D. S., et al. (2003). A functional magnetic resonance imaging study of bipolar disorder: State– and trait-related dysfunction in ventral prefrontal cortices. Archives of General Psychiatry, 60: 601–609.

Bush, G., Luu, P., & Posner, M. I. (2000). Cognitive and emotional influences in anterior cingulate cortex. Trends Cogn Sci, 4: 215–22.

Davidson, R. J., Jackson, D. C., & Kalin, N. H. (2000). Emotion, plasticity, context, and regulation: Perspectives from affective neuroscience. Psychological Bulletin, 126(6): 890–909.

Happaney, K., Zelazo, P. D., Stuss, D. T. (2004). Development of orbitofrontal function: Current themes and future directions. Brain and Cognition, 55: 1–10.

Phan K. L., Wager, T., Taylor S. F., & Liberzon, I. (2002). Functional neuroanatomy of emotion: A meta-analysis of emotion activation studies in PET and fMRI. Neuroimage, 2: 331–48.

Tucker, D. M., Luu, P., & Pribram, K. H. (1995). Social and emotional selfregulation. Annals of the New York Academy of Sciences, 769(1): 213–239.

Carter C. S., Botvinick, M., & Cohen J. D. (1999). The contribution of the anterior cingulate cortex to executive processes in cognition. Rev Neurosci, 10: 49–57.

Chambers, C. D., Bellgrove M. A., Stokes, M. G., Henderson, T. R., Garavan, H., Robertson, I. H., Morris, A. P., & Mattingley, J. B. (2006). Executive “brake failure” following deactivation of human frontal lobe. J Cogn Neurosci, 18: 444–455.