Капиталисты поневоле - Ричард Лахман

они ограничивали вмешательство королевских судей в споры между землевладельцами и арендаторами; они заключали союзы с фригольдерами, чтобы бойкотировать манориальные суды; они использовали процесс индивидуализации, чтобы уничтожить земельные права копигольдеров; а также огораживание, чтобы перевести общинные земли в частную собственность.

Землевладельцам нужны были частные билли от парламента или поддержка от суда лорда-канцлера и постоянная помощь мировых судей своих графств, чтобы реализовать эти стратегии. Джентри преуспели в защите своих прибылей и прав от покушательств конкурирующих элит, которые стали зависеть от их коллективной силы в парламенте и контроля над коллегией мировых судей каждого графства. Коронная стратегия горизонтального абсолютизма привела к непредвиденным последствиям, и у джентри в парламенте оказалось достаточно власти, чтобы добиться нужного им законодательства, которое укрепило его контроль над большинством коллегий мировых судей.

Вспомните, как изгнание большинства духовных лордов из парламента после Реформации Генриха ослабило контроль короны над ним. Когда Генрих VIII и особенно Елизавета I подорвали силу магнатов в графствах, контроль крупных светских лордов над меньшими и способность мобилизовывать их на поддержку заявок магнатов о власти в парламенте или на поле битвы сильно уменьшились. Члены парламента теперь меньше зависели от общенациональных фракций и больше сконцентрировались на локальных интересах джентри, которые стали контролировать выборы в большинстве графств.

Парламент в эпоху Тюдоров и Стюартов функционировал как посредник между короной и влиятельными избирателями. Избиратели требовали, чтобы их члены парламента удовлетворяли местные нужды, добиваясь королевских милостей, проводя специальные местные и частные билли и получая должности для местных людей. Корона удовлетворяла местные политические нужды членов парламента, тем самым получая необходимые голоса при обсуждении налогов и других общенациональных вопросов, когда обеспечивала пожалования и одобрение запросов на билли[198]. Одной формой милостей короны было одобрение частных биллей или декреты суда лорда-канцлера, касающиеся огораживания и индивидуализации.

Корона пожертвовала своей способностью регулировать крестьянское землепользование на местном уровне, чтобы получить парламентскую поддержку, необходимую для отражения всех вызовов на общенациональном уровне и получения налоговых доходов для ведения заграничных войн. Точно так же корона использовала в качестве пожалований назначения на юридические должности в графствах и округах, а кроме того, расширила членство в графских коллегиях мировых судей и передавала увеличивающуюся долю этих постов локально ориентированным кандидатам и для подрыва гегемонии магнатов над коллегиями, и для одобрения на местах своей общенациональной и внешней политики (табл. 4.4).

Джентри воспользовались упадком власти магнатов (что усилило рычаги управления джентри над членами парламента, которые тогда уже освободились от протекции и господства магнатов) и нуждой короны обменивать пожалования и посты на местном уровне на политическую поддержку в парламенте и на национальном уровне, вытребовав себе законодательную и юридическую поддержку своих атак на права арендаторов. Огораживание — самый известный и наиболее драматический метод аннулирования манориальных и общинных прав и создания частной собственности. Огораживание часто было всего лишь кульминацией долгого процесса нападок и сокращения крестьянского землепользования. Наступление эпохи огораживания знаменует конец классовой борьбы в аграрном секторе за манор и окончательную фазу создания частной собственности.

Почти половина (47,6%) всей земли, огороженной в Англии, начиная с Реформации до 1914 г., была огорожена в XVII в. «В Англии в XVII в. зафиксировано почти вдвое больше огораживаний, чем в любой другой стране, включая и то, что происходило здесь же в XVIII в.» (Wordie, 1983, с. 502). Относительно малая часть этих огораживаний происходила согласно актам парламента. Большинство огораживаний XVI-XVII вв. получало необходимое законное признание через декреты суда лорда-канцлера. Акты и декреты часто подтверждали уже случившийся факт—огораживания, совершенные по ограниченным соглашениям между несколькими землевладельцами в манорах или союзами по контролю, в которых единственный землевладелец покупал или другим способом добивался контроля над всеми держаниями арендаторов и другими правами над манором[199].

Землевладельцы смогли огородить так много земли в XVII в. потому, что они ликвидировали множество помех огораживанию уже в первое столетие после Реформации. Реформация не отменила церковные суды, но власть их была значительно ослаблена. При продаже монастырских владений миряне получили большую часть бенефициев и прав назначения на церковные посты в Англии (Hill, 1963, с. 144-146). Светские владельцы бенефициев смогли обратиться к светским, а не церковным, судьям за истолкованием своих прав. Светский владелец манора или бенефиция видел, что выгода от деградации крестьянского земледержания перевешивает потерю дохода от сокращения стоимости бенефиция. Доводы таких владельцев бенефициев в светских судах, а чаще отсутствие таких владельцев в судах, так как их союз по контролю над манором и бенефициями отменял любой правовой спор, отличались от позиции клириков, занятой в церковных судах. Таким образом, большинство крестьян потеряло защиту своих земельных прав церковью, когда бенефиции перешли к мирянам. После 1549 г. парламент принимал законы, ограничивающие власть церковных судов регулировать вопросы десятины и манориального владения независимо от обстоятельств (Hill, 1963, с. 84-92; Houlbrooke, 1979, с. 121-122)[200]. Крестьяне, арендовавшие землю на фиксированных условиях или по воле лорда, стали основными жертвами лишения церковных судов юрисдикции на права земледержания. Без вмешательства церковных судов землевладельцы могли повышать ренту или изгонять арендаторов по истечении срока аренды (Kerridge, 1969, с. 38-40).

Копигольдеры были в более выгодном положении, чем простые арендаторы, так как их права защищал суд каждого манора, определявший основанный на обычном праве уровень ренты, срок аренды и права по возобновлению аренды, а также передавал копигольд по наследству. Аренды по копигольду до Реформации обычно заключались на десятки лет (чаще всего на 40, 60 или 99) или на некоторое число жизней (причем новая жизнь отсчитывалась от смерти копигольдера и вхождения в права его наследника). Штрафы выплачивались между жизнями, обычный штраф был равен плате за один год аренды. При возобновлении аренды выплачивалась сумма, равная двум годам ренты (Kerridge, 1969, с. 38-40)[201].

Традиционные ренты и штрафы копигольдеров были равны рентам по рыночным ценам в первое столетие после «черной смерти», потому что условия копигольда были прописаны так, чтобы соблазнить крестьян занять опустевшие земли. Однако к XVI в. большинство рент по копигольду было ниже рыночного уровня. Тогда у манориальных лордов был побудительный мотив отменять ренты по копигольду и либо сдавать в аренду землю коммерческим фермерам, либо самим ее обрабатывать.

Копигольдеры, в отличие от бессрочных арендаторов, не зависели от защиты церковных судов; их права землевладения