Вельяминовы. Время бури. Книга первая - Нелли Шульман

– Больше ты не останешься в стороне, никогда. Даже если тебе нельзя рисковать, все равно рискуй. Ты умный парень, Меир Горовиц, – он чувствовал, что улыбается, – ты что-нибудь придумаешь.

Зрительная память у Меира была отменной. В детстве, бродя по Музею Метрополитен, он легко запоминал расположение картин. Лица на семейных фотографиях он тоже знал, назубок. По приезду в Мадрид, Меир хотел сходить в Прадо. Музей оказался закрыт. Объясняясь со сторожем, юноша услышал шаги на лестнице. Подняв голову, он быстро попрощался со стариком.

Он понятия не имел, вспомнит ли его кузен Мишель де Лу, юноши никогда не виделись, но Меир сейчас не собирался с ним здороваться. Кузен носил холщовый халат, работника музейного фонда. На скамейке, за памятником Гойе, Меир закурил:

– Он реставратор в Лувре. Наверное, сюда приехал картины эвакуировать…, – Меир подождал, пока кузен выбросит папиросу и вернется в музей.

Разговорчивый сторож подтвердил что, коллекции, действительно вывозят. Вечером, оставшись у Прадо, Меир увидел и Мишеля, и кузена Стивена Кроу. Летчик пришел в форме армии республиканцев, с букетом. Мишель покинул музей с хорошенькой, высокой, темноволосой девушкой. Меир понял, что за ней ухаживает не Мишель, а Стивен. Он довел родственников до кафе, и услышал, что девушку зовут Изабеллой:

– Они в безопасности. Стивен здесь тоже летает. Вообще, это не моя забота. Хотя кузен Мишель коммунист…, – Меир рассердился: «Бесчестно подозревать человека в шпионаже, только потому, что он коммунист».

Кузен был в хорошем, серого твида пиджаке, в расстегнутой на крепкой шее льняной рубашке. Меир старался не терять из вида белокурую голову, играющую золотом в лучах вечернего солнца. За столиками кафе рассаживались люди. По мостовой ехали военные грузовики: «На Франко!» – было написано на деревянном борту: «Бей нацистов!».

Бойцы, в кузове, подняли красное знамя ПОУМ, с серпом и молотом. Ребята затянули:

Negras tormentas agitan los airesnubes oscuras nos impiden ver…

«На баррикадах» была гимном анархистов, но в республиканской Испании ее пели все. Меир тоже успел выучить слова.

– Товарищи! – крикнули из-за столика: «Все на борьбу с фашизмом!». Свернув в боковую улицу, кузен спустился в какой-то подвальчик. Меир окинул взглядом толпу на бульваре, женщин, торговавших цветами, мальчишек с газетами, машины с флагами:

– Пятая колонна, проклятая пятая колонна. Она существует, наверняка…, – то, что Меир собирался сделать, противоречило всем указаниям начальства. Однако он просто не мог поступить иначе.

Меир не знал, что заставило его вернуться к Прадо на следующий день, однако юноша об этом не пожалел. Вечером кузен опять вышел из музея со знакомой девушкой. Они распрощались на углу площади, где Меир увидел знакомое лицо.

– Вот оно как, – только и сказал юноша: «Он тоже здесь. Впрочем, этого следовало ожидать».

В тайнике, в саквояже, у него лежали фотографии. Ночью, при свете лампы, Меир достал снимки, убедившись, что никакой ошибки нет. Одна из карточек сейчас была при нем.

В беленом зале он взял у стойки бокал с риохой. Набрав на тарелку тапас, картошки в томатном соусе, анчоусов, козьего сыра, Меир огляделся. Кузен сидел в углу, склонившись над блокнотом.

Меир подошел к его столику: «Простите, здесь не занято?»

– Можете говорить по-английски, – рассеянно сказал кузен. Меир заметил, что листок испещрен рисунками, цифрами, и стрелками:

– Это Гойя, – понял Меир: «Капричос». Он, должно быть, офорты изучает…, – Меир осторожно сказал: «Здравствуйте, месье де Лу. То есть, кузен Мишель».

Глаза у кузена были голубые, яркие, на пальцах Меир заметил пятна от краски. Он, растерянно, ответил:

– Здравствуйте, только я…, – Мишель нахмурился:

– Кузен Меир. Сын дяди Хаима, из Америки. Я вас только на фото видел. Что вы…, – Меир отпил вина:

– Все потом. И тише, – он усмехнулся, – если хотите ко мне правильно обращаться, то меня зовут мистер Хорвич. Марк Хорвич…, – щека кузена покраснела:

– Послушайте, – нарочито спокойно сказал Мишель, – я не знаю, чем вы занимаетесь в Мадриде, но я здесь с заданием от Лиги Наций, с мандатом…, – Меир стащил из пачки кузена сигарету:

– Очень хорошо. Я в ваши дела вмешиваться не собираюсь, – он щелкнул зажигалкой, – но за вами следят, кузен. Этот человек, – Меир выложил на стол карточку:

– Он знает, где вы живете, знает, где квартира вашей коллеги, сеньоры Изабеллы, – прибавил Меир.

Мишель, раздраженно, поинтересовался: «Вы тоже за нами следили?».

Сняв круглые очки, кузен протер стекла платком:

– Так получилось, Мишель. Вы знакомы? – он кивнул на фото.

– Первый раз в жизни его вижу, – искренне ответил Мишель, разглядывая высокого, изящного, светловолосого мужчину, снятого за столиком кафе. Он пил кофе и читал испанскую газету:

– Кто это? – у кузена, за очками, оказались серо-синие, большие глаза, в длинных ресницах:

– Двадцать один ему, – вспомнил Мишель:

– Совсем мальчишка. Или нет…, – Меир, грустно, посмотрел на него:

– Понятия не имею. Я знаю, что он немец, вот и все…, – он твердо добавил:

– Мн не нравится, что он отирается у Прадо, кузен Мишель. Будьте осторожней, вы, и ваша коллега. И кузена Стивена предупредите, – Мишель открыл рот, но юноша растворился в толпе, осаждавшей стойку.

– Даже на вечеринку его не пригласил…, – пробормотал Мишель:

– Какая вечеринка, он здесь с чужим паспортом…, – на столе осталась карточка. Сзади, карандашом, было написано: «Пансион „Бельградо“, номер 14. Мистер Марк Хорвич». Дальше шел телефонный номер. Мишель убрал фото в блокнот: «Вот и познакомились, кузен Меир».

На Меркадо Сан Мигуэль было шумно. Покупатели толпились у лотков с овощами, выбирали хамон и сыры. На деревянных стойках висели гирлянды чеснока, в холщовых мешках виднелась копченая паприка из Эстремадуры, в бочках плавала живая форель. Мадрид пока не голодал, франкисты окружали город только с запада.

Изабелла сидела за столиком кафе, макая чурос в крепкий, сладкий кофе с молоком, блаженно жмурясь. Утреннее солнце заливало булыжники узкого прохода теплым, нежным светом. Над рынком плыл колокольный звон, в церквях начиналась утренняя месса. Через неделю город отмечал праздник Мадонны Альмуденской, святой покровительницы Мадрида. Изабелла подозревала, что даже франкисты в это день не будут атаковать или поднимать самолеты в воздух.

Подумав о самолетах, она вспомнила Куэрво. Девушка, озабоченно перекрестилась: «Мадонна Лоретская, святой Иосиф из Купертино, святая Тереза, сохраните моего жениха, пожалуйста». Изабелла спросила в церкви, кто покровительствует авиации. Девушка аккуратно молилась, всем троим святым. Она хотела дать Куэрво четки, освященные в Лизье, в базилике святой Терезы, но майор улыбнулся: «Пусть у тебя останутся. Я привык с кортиком летать». Изабелла, восхищенно, смотрела на золотых наяд и кентавров, украшавших эфес. Она разбиралась в старинном оружии. В Бургосе, в замке, его было много.

– Четыреста лет эфесу, – думала девушка, – его носил первый Куэрво. Как только он сохранился? – Стивен никогда не расставался с кортиком.

– Ты все увидишь, любовь моя, – пообещал майор Кроу, – наши картины семейные. Они все нашлись, благодаря Мишелю. Познакомишься с моей сестрой…, – Изабелла немного боялась встречи с сеньорой Констанцей. Жених уверял ее, что девушки подружатся.

– Она очень умная, – вздыхала Изабелла, – мне Антония рассказывала. Она докторат пишет…, – Стивен обнял ее:

– И ты напишешь. Бриз-Нортон недалеко от Оксфорда. Будешь ездить, заниматься в библиотеке…, – он замялся:

– На базе все просто. Это деревня, а ты привыкла…, – он обвел глазами обставленную антикварной мебелью гостиную, в квартире Изабеллы, на Пасео дель Прадо. Девушка сидела в большом, прошлого века кресле, поджав ноги. Стивен устроился рядом. Она рассматривала тускло блестящее, металлическое кольцо у себя на ладони. Изабелла никогда не видела метеоритов. Стивен рассказал ей и о семейном медальоне, что носила Констанца. Он нежно поцеловал девушку в щеку:

– Возьми кольцо, любовь моя. Пожалуйста, – Стивен указал за окно, – к Рождеству мы отбросим франкистов от города, улетим в Лондон и обвенчаемся. Констанца станет подружкой, хоть она и в Бога не верит…, – Изабелла покачала головой:

– Нельзя, милый, не положено. Ты мне кольцо только на венчании отдашь. Иначе это плохая примета…, – майор Кроу пожал плечами: «Мы помолвлены».

– Тайно, – герцогиня покраснела:

– Но, я думаю, Мишель догадывается. Он видел нас. И Антонии я скажу, если она сюда приедет…, – жених спрашивал у Изабеллы, как леди Антония попала в Испанию. Девушка разводила руками: «Не знаю. Наверное, через Францию, как все остальные. Она мне не говорила».