Кто хочет процветать - Тиана Веснина

непредсказуемая. Вот понравился тебе его нос, взгляд… Захотелось отобразить. И пока будешь делать наброски, подведи разговор к происшествию в театре.

— Но что бы ты хотела услышать от них? Ведь, скорее всего, они ничего особенного не видели.

— Это решим потом. Во всяком случае, у тебя будет возможность сослаться на разговор с кем-то из них, чтобы объяснить, что натолкнуло тебя на мысль, кто убийца Пшеничной.

— Все это как-то вокруг да около.

— А что делать? Еще зайди в театр. Я поговорю с художественным руководителем, кстати, он лично занимается постановкой моей пьесы, и скажу, что хотела бы, чтобы декорации сделал ты.

— Ну, он на это не пойдет. У него наверняка есть свой художник.

— Куда он денется!.. Постановку спектакля финансирует издательство, — разрешила Вера сомнения Фролова. — Между прочим, Пшеничный уже сообщил Терпугову о подозрительной парочке. Но он же не знает главного — что они были в театре. А нам надо, чтобы это стало известно Терпугову. Поэтому ты должен каким-то образом, якобы случайно, выведать об этом. Полагаю, сейчас они в бегах. Но объявятся. Ведь тогда незачем было убивать Милену.

— И когда они объявятся, у Терпугова на них уже будет полное досье, — заключил Фролов.

— И собрать его придется тебе, — оставила за собой последнее слово Вера.

ГЛАВА 25

Дима Бедаков, сидя за стойкой бара, подводил скорбные итоги, с какими он подходил к своему тридцатилетию. Всего пять лет назад — всего-то! — была молодость и непоколебимая уверенность, что скоро он достанет до звезд рукой и станет знаменитым. О!.. Он разбогатеет, купит себе двухуровневую квартиру, дачу, несколько машин, заведет престижную любовницу. Он тяжело вздохнул и допил виски. Поднял палец, чтобы привлечь внимание бармена, и заказал еще. Опершись на ладонь подбородком, Дима смотрел на сверкающие бутылки, рюмки, на бесшумно двигающегося бармена. Как неожиданно навалилось это тридцатилетие…

Пять лет назад он, молодой, энергичный, подающий большие надежды химик, был принят на работу в только что открывшийся парфюмерный отдел фирмы «Мариола Баят». Владелица фирмы, госпожа Лонцова, лично беседовала с ним. Он обещал — да что там!.. — гарантировал, что через год, максимум два, создаст новый, потрясающий аромат. Ему была предоставлена лаборатория, набран небольшой, но квалифицированный штат сотрудников.

Дима восторгался самим собой. Глянет случайно в зеркало, гордость так и наполняет грудь. Молодой, симпатичный, в очках, что придает солидность, в белом халате, он казался себе великим ученым. А что? Создать аромат на века?! Да хотя бы на десятилетие! Это ли не цель? Даже пусть на год! Но чтобы этот аромат доминировал над всеми, чтобы все женщины сходили с ума, вдыхая душистые, коварные ноты, которые создаст он, Дмитрий Бедаков. Он мечтал не только об отдельных композициях, но, о целой ароматической симфонии, ноты которой играли бы в течение всего дня. С утра солировал бы ландыш, потом стильный аромат лаванды, переходящий к вечеру в чувственный аккорд амбры, имбиря и розы, потом все затухает, и только ночная фиалка услаждает обоняние во сне.

Дима прилагал все свои силы, чтобы сделать карьеру в парфюмерном бизнесе, но далее пробных флакончиков, которые преподносились покупательницам в качестве подарков, дело не продвигалось. Дима понял, что к успеху идти долго. В его положении только озарение могло подарить удачную формулу, но озарение не приходило. А успеха хотелось. И на другом поприще он себя не видел. Всего пять лет назад глаза его горели, с жадностью поглощая новый мир, в который он попал благодаря тому, что стал парфюмером Лонцовой. Кто-то высказал предположение, что вот он, Бедаков, очень скоро выпустит потрясающие духи и что вроде бы одна французская парфюмерная фирма уже делала ему предложение работать на нее. Все это носилось в воздухе вместе с эксклюзивным ароматом его туалетной воды. На этот аромат, точно пчелка, прилетела красавица модель Роксана Шагарина. Роковая Оксана, как она расшифровывала свое имя. Дима потерял голову, понадобились деньги и время, чтобы развлекать роковую любовницу. И вот завтра ему стукнет, именно стукнет, тридцать лет. Возраст прекрасный, но при условии, если ты к этому юбилею пришел, вернее, приехал на машине престижной марки, если кредитная карточка приятно переливается вроде ничего не значащими нулями, но стоящими после такой цифры, за которой они принимают серьезный вес. У Димы ничего этого не было, и миф о его исключительном таланте парфюмера выветривался, как дешевые духи. Не сегодня-завтра ему предложат уволиться по собственному желанию, и это будет катастрофа. Дима не удержал стона, щека противно задергалась. Он спрятал голову в сложенные на стойке руки.

Услышав, как напевает один из последних хитов его сотовый, загадал: «Пусть это будет Роксана!» — и, не глядя на высветившийся номер, поднес телефон к уху: «Да!» У него перехватило дыхание. Разговор длился полминуты, но за эти мгновения Бедаков похолодел, потом его обдало жаром, потом, когда положил телефон в карман, воровато оглянулся, будто кто-то мог его подслушать.

Мучиться размышлениями Дима не стал, потому что не было другого выхода. Да, это был риск, но, отказавшись от него, он рисковал потерять все. Хмель моментально вылетел из головы. Дима расплатился и вышел на улицу. Было, правда, одно большое затруднение, но он надеялся его решить.

После этого звонка не прошло и двух месяцев, как Бедаков с победоносным видом появился в приемной госпожи Донцовой и через секретаршу попросил срочно принять его. Донцова встретила Диму почти сочувствующим взглядом. «Пришел просить расчет, — решила она. — Что ж, приятно, что я не обманулась в нем хотя бы как в порядочном человеке». Но Дима бодро поприветствовал своего шефа и выставил на стол пять флаконов с пробными духами.

Лонцова усмехнулась, во взгляде ее, брошенном на Бедакова, читалось: «Все тщетно, Дима. Тебе не удаются композиции. Ноты плохо гармонируют друг с другом, аромат выветривается даже при непродолжительном контакте с телом». Она нехотя взяла пальцами, украшенными крупными перстнями, флакончик с розовато-золотистой жидкостью, вынула пробку и вдохнула… Аромат заинтересовал ее. Прикоснулась пробкой к запястью. Не скрывая удивления, посмотрела на Диму. Опять вдохнула уже с запястья. Проанализировала оставшиеся четыре аромата и пришла в еще большее удивление.

— Да это же парфюмерный Клондайк! — не удержалась от восклицания. — Для русских духов — это великолепно! И что, запах стойкий?

— Вот у этих трех, — указал Дима на флаконы, — несколько месяцев запах будет оставаться на одежде. — А вот у этих я специально сделал яркий, но не стойкий аромат. Многие женщины не любят прилипчивые запахи.

— Отлично! — щелкнула пальцами Донцова. — Отлично, Дима. Немедленно даю задание