Берег Скардара - Владимир Корн

В залах Дерторпьира было пустынно и тихо. Мы шли быстрым шагом, минуя их одну за другой, и наши шаги громко отдавались под сводами высокого потолка, украшенного фресками и лепниной.

Впереди показались огромные двери, ведущие в Советный зал, и люди, следующие за мной, ускорили шаг. Потому что по обе стороны дверей стояла дворцовая стража, и если бы она попыталась преградить мне путь…

Нет, стражники открыли дверь, когда до неё оставалось не меньше десятка шагов, не забыв стукнуть в мраморный пол пятками алебард.

— Здравствуйте, господа, — громко заявил я сидевшим за огромным столом людям. Ого, как вас здесь много, даже мест свободных не осталось. А так хотелось послушать, о чем говорят собравшиеся за столом самые умные люди Скардара.

Но нет ни одного свободного стула. Жаль.

И я пошел к дальнему от меня концу стола, подошел к человеку, занимающему кресло, выглядевшее почти троном. Кресло установлено во главе стола, так что само себе разумелось, что сидевший в ней человек был главным среди присутствующих в этой зале.

Подойдя, заглянул ему в глаза: ты точно на своем месте? Или всё же мое занял?

В таком случае ты — узурпатор. Что это ты глазами забегал? Ждешь, когда появится стража? А ты уверен, что она примет твою сторону? Ну вот, уже не уверен, по глазам вижу. И правильно, что не уверен. Да и не будет её.

Ну так что, долго я ещё стоять буду? Ты что думаешь, я сюда попрошайкой пришел? Нет? Так почему ты ещё сидишь? На моем месте, кстати. Давно бы так. И я уселся в освободившееся кресло. Придвинул к себе бумаги, лежащие передо мной на столе, бегло просмотрел их, не вникая, что в них было написано, затем решительным жестом отбросил их в сторону:

— Итак, господа. Я смотрю, что за время моего отсутствия тут многое изменилось. И что же мне, на неделю отлучиться было нельзя?

Помолчал, побарабанив по столу кончиками пальцев.

Все это время за столом стояла гробовая тишина. Вообще-то, не все они были моими друзьями, но и врагами были тоже не все. Понятно, что ни одна из стран не может обойтись без руководства. Понятно и то, что все они считали, что я уже мертв. Но я то живой! И как нам теперь поступить?

Раньше надо было думать, раньше. Когда предлагали стать Дерториером. Ведь помните, что поначалу я даже отказывался. Я и сейчас не горю желанием, но ведь и ситуация изменилась. Знаете, я человек самолюбивый. Очень. И то, что произошло за время, что я отсутствовал, больно бьет по моему самолюбию. Хотя с другой стороны, вы как будто бы и не причем. Пропал человек, его уже оплакать успели, а он тут тебе на. Заявился. Ну так что будем решать?

Дверь распахнулась во всю ширь, пропуская несколько человек. Кто-то из сидящих за столом посмотрел на вошедших с тайной надеждой, кто-то с любопытством, ну а я с радостью.

Потому что не было среди них ни одного человека, которого я бы не был рад видеть.

Иджин дир Пьетроссо, адмирал дир Митаиссо вместе с дир Гирусио, дир Гамески, командир «Четвертого Сына», Хойхо дир Моссо, поднявшийся до капитана трофейного фрегата, примкнувший к ним Фред и еще много-много других лиц, которых я искренне рад был увидеть снова. Чуть в стороне держался Тетчин дир Гроиссо, по-моему, опять с новой шпагой.

Я поднялся с кресла и пошел к ним навстречу. И мы стояли и разговаривали, вспоминая события и смеясь шуткам, которые сидящим за столом были совсем не понятны.

Потому что для этого нужно было пережить с нами ад морских сражений, когда

кажется, что ядра летят прямо в тебя, когда картечь с характерным звуком вонзается в людей, стоявших в шаге от тебя. А тебе нужно всем своим видом вызывать спокойствие, не кланяться под свистом пуль, не вздрагивать от резких неожиданных звуков. Всем своим видом внушать людям надежду, что мы обязательно победим, победим, во что бы то ни стало. Потому что цена этой победы невероятно высока. Люди всё подходили и подходили. А за столом наоборот, людей становилось всё меньше, потому что они вставали и присоединялись к нам.

— Господин Дерториер, — обратился ко мне дир Гроиссо, — на площади собрался народ и он хочет вас видеть.

Так, а вот это уже лишнее. Для меня даже застольный спич произнести целая проблема. А здесь придется говорить перед народом. Да и что я могу сказать?

Единственное, что приходит в голову, так это пообещать каждой бабе по мужику, а каждому мужику по бутылке водки. Вот только нет её здесь ещё, водки. И мужчин у женщин хватает. Наверное, потому, что водки ещё нет.

Ничего, выкручусь как-нибудь, поди, так орать будут, что все равно ни одного моего слова не услышат. Главное — жесты должны быть энергичными и полными мысли, а там хоть просто рот открывай. И все же приятно, черт меня возьми. Казалось бы, что я особенного для них сделал? Подумаешь, отчизну спас.

С площади, расположенной перед Дертопьиром, доносился шум голосов.

Перед тем, как выйти, я еще раз посмотрел на тех, кто оставался сидеть за столом. Знаете господа: вокс попули — это вам не фунт изюма.

— …Проухв дважды чуть не сорвался вниз, когда пытался спуститься в ущелье. Только на второй день нам удалось попасть туда, чтобы забрать тело. Но к тому времени его уже унесло потоком. Ты же сам видел, там целый каскад водопадов. Так что не было никаких шансов найти тебя.

Мы сидели с Фредом в обеденной зале Дертопьира, и я слушал его рассказ о событиях, произошедших после моего пленения. Фред выглядел виноватым, и голос его звучал извиняющимся. Да брось ты, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы сделали все, что было возможно.

Только один вопрос, как вы меня спутали с дойнтом, которого я отправил в каньон? Ведь на мне был такой красивый камзол, я до сих пор о нем сожалею.

— Ты знаешь, Артуа, бывает, что когда человек падает с такой высоты, цепляясь за скалы, к концу падения он остается без одежды…

В этом ты прав, Фред, я и сам слышал о таких случаях.

Ну все, дружище, хватит о грустном.

Лучше вернемся к делам насущным. Первым делом уволю дворцового шеф-повара. Нет, я не опасаюсь того, что он мне в жульен стрихнину насыплет. Дело не в этом. Слишком уж вкусно он готовит. Как я сам себе нравился во время вынужденной диеты! Каким я недавно прибыл в Скардар? Подтянутая фигура с очень подтянутым животом. И загар какой был! И куда всё подевалось? Нет, нужно срочно в Империю, иначе точно расплывусь.

Я, уцепив себя двумя пальцами за живот, одновременно потянулся вилкой к блюду, содержимое которого мало что одуряюще вкусно пахло, так и ещё чрезвычайно заманчиво выглядело.

Глава 43

Золотой Рог

К рассвету горизонт открылся тонкой темной линией. И запах. Запах земли, травы, цветов, деревьев…. И еще запах родины. Теперь уже моей родины.

После трехнедельного плавания запах земли начал улавливаться еще до того как она появилась на горизонте лишь тонким намеком на саму себя.

«Принцесса Яна», корабль который по своему земному аналогу квалифицировался бы не иначе как фрегат и носивший в прошлом гордое имя «Божий гнев» шел под всеми парусами. Мы делали не менее девяти морских лиг, но мне казалось, что еле ползем.

Когда я перевел лиги в земные мили, у меня получилось целых семнадцать узлов. Для парусника это очень и очень прилично. Знаменитый чайный клипер «Катти Сарк», считающийся одним из самых быстрых кораблей парусного века, имел именно такой ход.

Не сомневаюсь, что поставь мы дополнительное парусное вооружение, прибавим не менее лиги. Вот только два следующих за нами в кильватере корабля, вряд ли смогли бы удержать взятый флагманом темп. Впрочем «Мелисса» удержалась бы, а вот второй корабль, трехмачтовая «Леди Диана» отстала бы безнадежно.

Мне с улыбкой вспомнился вопрос сти Молеуена, прозвучавший не столь уж и давно:

— Дерториер, позвольте поинтересоваться, откуда у вас такая страсть называть корабли женскими именами? –

Если он и попытался съязвить, пусть и очень тонко, ничего у него не получилось, ровным счетом ничего. Логика у меня прямая и железная, как лом.

— Понимаете, Клемьер, моряки должны любить свои корабли, те, на которых они уходят в плавание — не замедлил с ответом я — Так вот, если назвать корабль «Грегор» или «Клемьер», получается не совсем лепо. Согласитесь, любить «Диану» более подобающее занятие для настоящих мужчин.

— Или «Яну» — добавил сти Молеуен.

«Или Яну — мысленно согласился я — Эх Яна, Яночка».

Весь день я прошагал по мостику от борта к борту, даже перекусывал на ходу. Какой тут может быть аппетит, когда до того момента, что я ее увижу, осталось всего лишь несколько дней. Вот только как их пережить. Никто на мои хождения не обращал особого внимания, привыкли уже, было время. Наверное, и мой девиз, в отличие от уже имеющегося, должен звучать как «Лежать или бежать». Так было бы правильнее, не люблю промежуточных состояний.