Ген бесстрашия - Антон Антонов

Генералиссимус Загогур был вне себя от ярости.

— Ты срываешь операцию! — кричал он по видеофону. — Ты окончательно сошел с ума или ты и правда изменник?!

— Ни то ни другое, командир, — отвечал Забазар. — Все гораздо хуже. Земляне готовы применять ядерное оружие, и этого оружия у них много. Блокировать все взрывы мы не сможем, а это значит, что земляне, сопротивляясь нам, могут истребить себя сами. А это меня не устраивает.

— А кому какое дело, что тебя не устраивает?! Есть приказ — захватить планету любой ценой.

— Захватить, а не уничтожить, — уточнил Забазар.

А пока они так препирались, в атмосферу Земли вошли миламанские крейсера, и Загогур понял, что его план рухнул.

Но в глубине души Генералиссимус понимал, что Забазар прав. Ведь он и сам прибыл на орбиту Земли не ради очередной победы во имя Всеобщего Побеждателя, а для того, чтобы привлечь под свои знамена носителей гена бесстрашия и использовать эту силу, дабы восстановить влияние большого мотогальника За’ в армии и политике.

Поэтому он заранее решил при любых условиях уничтожить не больше половины населения Земли. Мотогальское оружие позволяло сделать это без серьезного ущерба для экологии.

Но если земляне готовы отбиваться от мотогалов ядерным оружием — то значит, им не так уж жалко одного процента населения, и сдаваться после первого удара они не собираются. А второй удар — если на него хватит времени — может привести к полной гибели всей жизни на Земле.

Так что Забазар прав. Но только непонятно одно — что же теперь делать? Приказ Дважды Генералиссимуса Набурбазана, отданный со ссылкой на Всеобщего Побеждателя, не выполнен, зато миламанские звездолеты окружили мотогалов со всех сторон.

— Идем на прорыв, — решил Генералиссимус Загогур.

— У меня есть предложение получше, — отозвался со своего флагмана Забазар. — Со мной связался перебежчик Забатаган, который просит встречи во имя гостеприимства мотогальника Заба. И я не могу ему отказать.

88

Поскольку Ри Ка Рунг, как всегда, вышел на боевую операцию в полной экипировке, у него был с собой универсальный сканер, который позволял не только смотреть сквозь стены, но и определять, что находится внутри закупоренных сосудов или из чего состоит жидкость, которую предполагается выпить. Такой прибор очень не помешал бы Евгению Неустроеву на пиру у царя Гурканского, но увы, тогда с ним рядом не было командира спецназа в боевом облачении.

Просветив сканером Божественное Яйцо, Ри Ка Рунг не без удивления произнес:

— Внутри органика. Кажется, клеточный материал. Либо гаметы[Гаметы — яйцеклетки и сперматозоиды, либо клон-клетки. Это биоконтейнер.

— Это Божественное Яйцо! — с ноткой благоговения возразила принцесса Эдда.

— Можно и так назвать, — не стал спорить Ри Ка Рунг. — Не могу сказать ничего определенного. Надо вскрыть и посмотреть.

— Если можно, не сейчас, — попросил Неустроев, не дав роксаленским принцессам взвиться и снова схватиться за мечи. — Нам некогда. Мои девочки говорят, что царь собирается принести в жертву Зое невольниц и надеется, что она после этого вознесется на небо. А мне, во-первых, жалко этих невольниц, во вторых, жалко Зою, которой придется на это смотреть, а в третьих, я не знаю, что будет, когда она не вознесется.

Несколько мгновений Ри Ка Рунг переваривал эту информацию, а потом взял наизготовку излучатель и, тщательно прицелившись, высадил из него свежезамурованную внешнюю стенку склепа. И уже на ходу спросил у Неустроева:

— А вы сами как сюда попали?

— А я как узнал, что девчонок собираются принести в жертву, тут же подбил их бежать. Я же бог. Стражники все на колени попадали и сами дорогу указали. Вниз, в подземелье. говорили, что через него можно выйти в город. Только мы заблудились и вместо города забрели в этот склеп.

Он не стал рассказывать, как при первых же признаках голода рабыни стали наперебой предлагать себя в жертву ему лично, чтобы бог мог сытно поесть, и ему, слегка обалдевшему от этой идеи, не пришло в голову ничего лучшего, чем ответить:

— С этим пока повременим.

Теперь Неустроева мучили угрызения совести и прочие неприятные эмоции, вызванные тем, что девочки считают его людоедом. Но думать об этом было некогда. Неустроев спешил во дворец и подгонял всю группу, на ходу жуя какие-то питательные пластинки из НЗ Ри Ка Рунга.

Ри Ка Рунг, высокий и мощный даже по миламанским меркам, производил на встречных турмалинцев неизгладимое впечатление. Рядом с ним носитель гена бесстрашия не чувствовал совершенно никакого страха. Да он и вообще в последнее время перестал впадать в панику по пустякам. Неустроев уже столько раз избегал смертельной опасности, что уверовал в удачу и даже заблудившись в темном подземном лабиринте, с самого начала был уверен, что все кончится хорошо.

А по городу уже со скоростью телеграфного сообщения растекались слухи, что из пещеры дракона Шаривара вышла группа богов, главный из которых затмевает своим видом самого Бога Воинств. Не иначе, сам верховный властитель мира, сиятельный Бог Солнца, пожаловал на землю, дабы судить живых и мертвых.

И тут уж не надо было даже заглядывать в Преосвященное Писание. Все знали и так — если Бог Солнца не в духе, то от его гнева и ярости не спасет никакое жертвоприношение.

89

Слепой музыкант Гургес так и не убежал из башни, где он в окружении царских падчериц ожидал жертвоприношения. Лишь когда его взяли под руки, чтобы отвести на площадь перед Восточным храмом, мальчик попытался вырваться — но это был лишь жест отчаяния.

Просто он очень не хотел умирать.

Ему говорили, что его смерть будет самой легкой. Невольницам отрубят головы мечом, и если у палача под взглядом грозной богини дрогнет рука, то им может быть очень больно. А слепца испепелит сама богиня, и жар ее пламени таков, что он не успеет даже заметить, как обратится в пепел.

Но от этого Гургесу стало еще страшнее. он знал, как больно жалит огонь. а еще он слышал, что те, чьи тела сожжены пламенем, лишаются посмертного утешения.

Нечто подобное действительно говорилось в Преосвященном Писании — в том месте, где один из пророков учил новообращенных иноверцев не сжигать тела покойников на кострах, а хоронить их в земле. Но как всегда, другие места Писания этому утверждению противоречили, так что вопрос был спорный.

Но юного Гургеса меньше всего занимали эти споры. он не хотел умирать и еще меньше хотел лишиться даже загробной жизни. Если Богиня Гнева вместе с телом сожжет и его душу, то от него ведь не останется совсем ничего — даже пепел будет развеян по ветру.