Реквием машине времени - Василий Головачев

— На хрен мне тот свет! Нету бога, нету! И аллаха нету! Зачем сюда затащили? Я ж помер! Мертвый я! Вот и лежал бы!

Анастасия понемногу начинала соображать, каким это было для него потрясением — внезапно угодил в чужой мир, к чужим людям. Он погибал на той страшной войне, и вдруг… Стало жаль его, но Анастасия не тронулась с места — пусть побудет наедине с собой. Странно — он молодой, а глаза старыми кажутся…

Уединение Капитана протекало бурно — он рухнул на землю, лупил по ней кулаками и орал, что это нечестно, что это неправильно, что он никогда не верил во все эти загробные штучки, разве что самую малость, что сейчас он сам дернет кольцо (недоуменно подняла брови внимательно слушавшая Анастасия), и пускай его второй раз собирают по кусочкам, коли охота. Еще он ругал всех архангелов, кричал, что готов их всех приложить одной левой, а если его сошлют к чертям, то и там начнется несусветное, отчего выйдет хуже одним чертям. Постепенно он утомился, выкричался и притих. Лежал на земле лицом вниз, сжав кулаки и стиснув ими голову.

Анастасия ждала, жестом удержав на месте Ольгу. Наконец он обмяк, стиснутые кулаки медленно разжались, он накрыл ладонями землю и прижался к ней щекой, словно слушал что-то, происходящее в ее загадочных недрах. Над полем стояла тишина, огромная, как небо. Анастасия ждала.

Потом она не спеша подошла к нему, присела на корточки. Он пошевелился — лежать ему было неудобно из-за его странной сбруи, пояса, лямок, карманов, из которых торчали продолговатые плоские ящички. Анастасия осторожно коснулась его спины меж ремней, и пальцы наткнулись на твердое — словно он носил под одеждой кирасу.

И все же он почувствовал прикосновение, поднял голову, а там и сел, свесив сильные руки меж колен. Анастасия заглянула ему в лицо. Синие глаза, светлее ее собственных, смотрели с угрюмой отрешенностью куда-то сквозь нее и вдаль — Анастасии приходилось видеть такие глаза перед поединками, после боя, в минуты смертельной опасности, и этот взгляд ее не удивил. Они сидели друг против друга, глядя в противоположные стороны, довольно долго сидели так.

— Слушай, где я, в конце концов, есть? — спросил Капитан. — Что-то все это никак на загробный мир не похоже…

Анастасия заговорила — перескакивая с пятого на десятое, — рассказала о Мраке, о Счастливой Империи, о своей клятве, о волшебнике. Послушав о волшебнике, Капитан зло произнес какие-то непонятные слова.

Анастасия рассказывала, а он слушал с застывшим лицом, и невозможно было определить, как он к ее рассказам относится и что вообще думает. Наконец она умолкла, глянула вопросительно.

— Интересно, спасу нет… — сказал Капитан. — И назад никак нельзя?

Анастасия беспомощно пожала плечами. Сама она не сомневалась, что нельзя никак — вряд ли такие чудеса случаются дважды, это не дверь в стене, куда можно невозбранно шастать взад-вперед.

— Да уж, наверное, никак… — ответил он сам себе, и его лицо вновь застыло.

— Ты посиди, — сказала Анастасия, стараясь говорить как можно мягче. — Опомнись, подумай. Потом приходи, ужинать будем.

Поднялась и, не оглядываясь, пошла туда, где Ольга уже разводила костерок под таганом. Ольга встретила ее вопросом:

— А что мы с ним делать будем, с таким бешеным?

— Привыкнет, — так же тихо ответила Анастасия. — Он явно из амазонок. Лишним не будет. Эта его штуковина — определенно оружие. — Она тряхнула головой: — Только подумать, Олька, — это же настоящий Древний! Даже жутко делается…

Вскоре Капитан подошел к ним. Он поднял свою штуковину, принес и положил рядом, снял свои странные доспехи — оказалось, у него под курткой и в самом деле была поддета кираса.

Ольга подала ему миску. Он поблагодарил кивком, взял ложку и жадно стал есть, уткнувшись взглядом в миску. Бой с Горном устроились поблизости, ожидая костей. При взгляде на них Капитана чуточку передернуло, но как-то скорее по инерции. Он начинал привыкать к случившемуся, примиряться с ним, и Анастасия решила поговорить с ним серьезно, не откладывая.

— Послушай, — сказала она, когда Капитан отставил миску, жестом отказавшись от добавки. — Мы не на прогулке, дорога опасная, давай сразу все обговорим. Это, конечно, так удивительно и загадочно — все, что с тобой произошло. И наш мир тебе наверняка кажется… уж не знаю чем. Но жить-то надо? Так что давай сразу определяться, насчет будущего думать. Вообще-то тебе одна дорога — с нами. Ну куда ты один пойдешь? И, главное, зачем?

Капитан достал белую палочку, сунул ее в рот, щелкнул металлической коробочкой, из нее рванулся огонек, и изо рта у Капитана повалил дым. Анастасия отшатнулась было, но тут же взяла себя в руки и приняла надменный вид — как-никак это был человек, не бог, не оборотень и не дракон, и все его загадочные пожитки были вещами человеческими, сделанными людьми для людей.

— А ты умница, девочка, — сказал Капитан грустно и задумчиво. — Сопельки мне утирать не собираешься и плакать не будешь… Так вообще-то и нужно. Значит, зачисляешь в свою маршевую роту? Или что это у тебя — разведвзвод дальнего действия?

— Зачисляю, — сказала Анастасия, не собираясь спрашивать, что означают все эти непонятные слова. — Только не зови меня впредь девочкой. Я — княжна Анастасия из рода Вторых Секретарей. Я — полноправный рыцарь, и будь любезен это запомнить. Княжна Ольга — мой оруженосец.

— Запомню, — пообещал Капитан, в упор глядя на нее почти весело и определенно дерзко. Анастасия ощутила сильную досаду и легкое смущение, от чего рассердилась. Смущаться под мужским взглядом?! Что бы там ни наболтали про порядки Древних, где все было наоборот… Как-никак за нынешним укладом жизни, местом в ней мужчин и женщин стоят пять веков, так изменит ли этот уклад появление одного-единственного женственного мужчины-амазонки?

И все же она опустила глаза. На миг, но смутилась. И, что досаднее, он это, кажется, понял.

— И тебя обязательно всякий раз называть княжной?

— Нет, — сказала Анастасия. — Пожалуй, тебя можно считать полноправным воином. Вот только подчиняться моим приказам обязательно. Возражений нет?

— Нет, — сказал он серьезно. — Я человек военный, малость мерекаю.

— Кстати, какого ты рода? Или у вас, Древних, все было иначе?

— Иначе, — сказал он. — Русского рода, и все тут.

— А с кем ты воевал? — с любопытством спросила Ольга.

От этого простейшего вопроса он явственно помрачнел. Оторвал зубами желтый конец своей дымящейся палочки, выплюнул его под ноги, зло сжал губы. Потом глухо сказал:

— С гадами, княжна, с гадами. С кем воюешь, это всегда знаешь…

Тема для него была не самая приятная, сразу видно. Здесь таилось что-то большое и сложное, горькое для него, и Анастасия, круто уводя разговор в сторону, спросила:

— Значит, никаких богов у вас не было?

— Богов? Да нет, только те, которых сами по глупости склепали неизвестно по чьему образу и подобию…

Теперь помрачнела Анастасия. Получалось, что все обретенные за короткое время путешествия знания только отнимали что-то, отсекали кусок за куском от полного недомолвок и несообразностей, но привычного с детства мира. Ей пришло в голову, что погоня за Знаниями — не столь уж легкое и радостное дело. Впрочем, в голову ей это приходило и раньше. Просто сейчас она неопровержимо в том убедилась. И теперь перед глазами постоянно будет напоминание о прежнем порядке вещей, ничуть не похожем на нынешний…

Она подняла голову и вновь ощутила укол досады — живое напоминание дерзко ее разглядывало. Потом оно спросило:

— А если я скажу, что ты чертовски красивая, это какие-то ваши этикеты не нарушит?

— Нет, — сухо сказала Анастасия. — Хотя я и не знаю, что означает «чертовски».

— Да то же, что и «обалденно».

Анастасия не знала и этого слова, но признаваться в том не стала — похоже, он забавлялся, подбрасывая древние забытые слова. Самоутверждался. Ничего, пусть порезвится, быстрее освоится. А поставить на место никогда не поздно.

— Представить себе не могу, как матриархат в натуре выглядит, — признался Капитан. — К вам уже вроде бы привык, металлисточки, но осознать, что кругом — матриархат… — Он замолчал, осененный какой-то догадкой. У него даже челюсть отвисла. — Черт, надо же!

— Что? — спросила Анастасия без особого любопытства.

— А то, Настенька, что я — единственный член партии посреди этого вашего феодализма! Нет, серьезно! — Он стукнул кулаком по колену. — Надо же! Вот сейчас созову из своей персоны чрезвычайный съезд, и ка-ак выберу из себя генсека! В уставе на сей счет ничего не сказано, то бишь не запрещено. — Он поднял руку. — Итак, кто за, кто против? Воздержавшихся нет, избран единогласно. Мама родная, видел бы комбат…

Анастасия ничегошеньки не поняла, но не мешала ему помирать со смеху и объяснений не требовала. Пусть забавляется, как ему охота. Собаки привыкли и ластились к нему, он уже не шарахался, и видно было, что собак он любит. Но чуть погодя на него снова накатило — он увидел восходящую над верхушками деревьев Луну и оцепенел, задрав голову: