Могильный Алхимик - София Никодимова

посмотрел на королеву. Теллария ощутила, как слабеют колени, а по спине галопом мчится целая конница мурашек. Ей до дурноты стало душно в этом тесном платье. В одно мгновение все просто пошло вкось. Ужас расползался кровавым цветком в ее сознании.

Теллария боязливо повернулась к матери. И интуитивно почувствовала, что маска безразличия и непредвзятости королевы треснула пополам. Каким бы паршивым вороненком Леон ни был, в нем все равно текла львиная кровь. А проливать ее имеет право только другой лев. Никак не лисы. И уж тем более львы не терпят, когда на них лают шавки. Томео совершил две эти ошибки разом.

– Рэв Дорсан, – произнесла Ивесса тоном, который заставлял нутро сильнейших из мужчин трепетать, – я долго терпела ваши выходки. Но предложение убить моего сына – ваша величайшая ошибка. Вы преступили все дозволенные рамки. И я прикажу казнить вас за измену.

Слова королевы рухнули, словно камень, пущенный из катапульты. Одним сильным ударом он обрушился в ряды придворных, заставив шарахнуться всех подальше от Дорсана, как недавно от пленника. Ничто так не колеблет решимость, как обвинение в измене. Томео невольно побелел, его взгляд забегал по союзникам, которые отпрянули не столь далеко, как остальные. Это придало ему сил.

– Вы не имеете права меня казнить, – сказал он громко, но в интонации Теллария все равно услышала неуверенность. – Вы прекрасно знаете, что будет с вами, если я умру. Половина ваших людей тут же отправят вас следом. Я – наследник великого рода О’Дюссанов, что подтверждает моя родовая нить. Я не ваш подданный. Я такой же король, как и вы.

– Ты – скомороший король, глупый мальчишка, – поднявшись с трона, отчеканила Ивесса. Ее глаза полыхнули яростью львицы, защищающей потомство. – Король без королевства, которого я по своей воле пригрела рядом с собой. И, угрожая моему сыну, ты сам подписал себе смертный приговор.

Теллария сжалась, словно черепаха в свой панцирь. Однако последовать животному инстинкту бежать или спрятаться в ее ситуации было абсолютно невозможно. И она сделала единственное, что оставалось. Набрав в легкие побольше воздуха и ощутив, как голову волнует страх и адреналин, она выпалила:

– Ты не можешь казнить его, мама. Он – мой законный муж в глазах всех ликов Со-Здателя.

– Что ты сказала?

Убийственный взгляд королевы переметнулся с Томео на дочь. Ивесса так резко повернула голову, что величественный воротник ее платья колыхнулся, словно грозная тень горогона. Довольно долго было слышно только врывающийся в Зал ветер. За окнами редкие листья, напоминающие крылья, высочайших драконьих сосен метались, точно потревоженные души предков, которые прорвались из тонкого мира в Ардга́р, столицу Сунтлеона.

Теллария нутром чувствовала, что путь, на который она ступила, сделался у́же и круче. И это вызвало у нее короткий паралич силы воли. Ей не выстоять против матери. Как это сделать, если Теллария не смогла даже приблизиться к умениям Корвуса. В воображении мертвый принц улыбнулся сестре жуткой алой улыбкой. И надлом, случившийся с ней из-за вечного сравнивания с братом, вновь раскрылся, точно старая рана. Она ощутила, как ее потряхивает от озноба, а сердце летит в пропасть. Обжегшись о немигающий взгляд Ивессы, Теллария заставила себя выдавить слова, огнем пылающие на языке:

– Я сказала, что ты не имеешь права его казнить. Он – мой муж.

– Что за вздор! – Ивесса искренне приняла ее слова за по-детски глупую шутку. – Тебе четырнадцать. Ни один са́нгрумин не стал бы вас венчать. Тем более, без моего ведома.

– Мы совершили обряд А́мра.

Теллария увидела, как в глазах Ивессы рушится Великая Львиная Грива. Эта короткая фраза и реакция матери заставили Телларию приободриться. Теперь-то мать поймет, что не сможет использовать ее, как марионетку в своих гнусных планах, и уж точно не для мезальянса с каким-то сыном стражей. Обряд А́мра не разорвать, покуда у пары, заключившей его, не появится ребенок. Ну а после… после это будет бессмысленно. Никакой брак нельзя сравнить с магическим – он заключается не между людьми, а между родами и их магическими источниками. Во время таинства происходит магическое связывание и родовое переплетение посредством нитей мужчины и женщины, воплощениями всей истории их домов. Родовые нити напоминали драгоценные жилы, в которых текла сила каждого предка. Они выступали доказательством знатности и древности семьи.

В воспоминаниях Телларии всплыл день, когда она, сославшись на слабое здоровье, ускользнула из замка вместе со своей фрейлиной. Об их отношениях с Томео знали немногие из его самых доверенных лиц и одна девчушка со стороны Телларии. Поэтому, когда принцесса узнала о своей помолвке с другим, они больше не смели терять время. И совершили единственное, что могло спасти ее от участи быть пешкой на шахматном поле своей королевы. Нанятый Томео портной, специализировавшийся на нарядах из магии родовых нитей, создал два великолепных одеяния. Футаркский обет не дал ему возможности рассказать о своем необычном заказе. Остальные посвященные также вынуждены были принести обет, иначе Ивесса точно бы прознала о делах дочери.

Насколько же долгими были несколько часов, пока Теллария не могла прикоснуться к Томео, будучи в шаге от него. Она видела его горящие зеленые глаза и мечтала о моменте, когда их счастью ничего не будет угрожать. Обряд Амра не давал права касаться друг друга до самого завершения, покуда в совместную ночь одежда не распадется, возвращаясь в родовую нить. Теллария, вспомнив о близости с любимым, инстинктивно коснулась живота. Она надеялась, что там зародилась новая жизнь, угодная Со-Здателю, которая прекратит вражду между львами и лисами, начатую еще в стародавние времена Орхием и Леоной.

Чуткий взгляд Ивессы вцепился в жест дочери. Ее лицо стремительно посерело, а в глазах Великая Львиная Грива разлетелась по камням до самого основания. Теллария ощутила приятные мурашки, разбегающиеся по коже. Ох, это чувство восторга от победы, когда смотришь в глаза побежденного врага. Нет ничего слаще. Но оставался финальный аккорд.

Принцесса выудила из-под рукава венец Корвуса и уверенно водрузила его на голову. Когти больно царапнули ее кожу, и Теллария почувствовала, как теплая липкая струйка потекла по виску.

– Я претендую на престол, мама. Тебе давно пора освободить его. Ты практически довела Сунтлеон до гражданской войны, а теперь еще и хочешь простить его? – она презрительно взглянула на брата, лицо которого вытянулось от недоумения. – Я же выношу Совету требование вынудить Ивессу Арстан передать власть мне и моему мужу. Сделайте это по-хорошему, иначе…

Телларии не пришлось заканчивать предложение. Приспешники Томео, разыгрыв страх, разбрелись по залу, заключив присутствующих в кольцо, словно выдрессированные охотничьи лисы. Однако ни