Каспар Фрай (авторский сборник) - Алекс Орлов

108

Каспар ехал во главе отряда. Когда он замечал какой-то ориентир, мысленно возвращался к карте и лишний раз убеждался, что держит верное направление.

Иногда они перекидывались несколькими словами с мессиром Маноло, но больше молчали. Окружающий жутковатый пейзаж не располагал к беседе.

Очередной раз погрузившись в размышления, Каспар вспомнил свой дом в Ливене. Может, пора ему завязать с этими походами? И сказать Генриетте что-то определенное.

Ведь и для него, и для нее было очевидно, что она в доме Каспара Фрая больше чем прислуга. Генриетта была влюблена в своего хозяина, да и ему не нужна была никакая другая женщина. И даже когда Фрай сам предлагал Генриетте приданое, чтобы та наконец устроила свою личную жизнь, он ожидал ее ответа со страхом: вдруг она согласится и уйдет от него?

«Генриетта», – мысленно произнес Фрай и улыбнулся. Он часто тайком любовался ею, когда был уверен, что она этого не видит.

Ему часто приходилось бороться с собой, чтобы вечером, отправляясь в свою холодную холостяцкую постель, не завернуть в ее спальню.

Наверное, прежде он не хотел связывать себя, опасаясь, что не сможет больше уноситься, словно ветер в поле, на очередную рискованную авантюру. Однако теперь следовало принять решение. Принять решение и сообщить о нем Генриетте.

«Приеду и скажу. Все как есть скажу», – пообещал себе Каспар и постарался представить лицо Генриетты, когда она услышит эту новость.

Ее лицо он представил сразу, однако почему-то на нем была написана тревога.

«Проснитесь, ваша милость! Проснитесь!» – просила Генриетта.

Каспар дернулся в седле и огляделся. Внешне ничего не изменилось. Все та же дорога и все те же скорчившиеся деревца по обочинам. Правда, куда-то подевались ящерицы и ядовитые скорпионы вместе с ними.

Юркие пустырники не сновали с ветки на ветку, кузнечики прекратили свои песни. Умчался ветер, и солнце перестало греть. Потянуло могильным холодом, откуда-то издали донеслось эхо жалобного протяжного стона.

– Мессир, вам не кажется, что стало слишком тихо? – спросил Каспар, обращаясь к попутчику. – Может, гроза собирается?

Однако ему никто не ответил.

– Мессир!

Каспар посмотрел на мессира Маноло и поразился его безжизненной бледности и странному выражению его лица. Глаза мессира смотрели прямо перед собой, немного испуганно и удивленно, а его лошадь, как заведенная игрушка, послушно шагала по дороге, не оставляя в пыли никаких следов.

– Мессир! – крикнул Каспар, чувствуя, что его охватывает страх. – Мессир!

Он ударил мессира Маноло в плечо, и тело колдуна показалось ему твердым и каким-то неживым.

Тонко завибрировал, забился на груди талисман, предупреждая об опасности. Каспар понял, что это именно он разбудил его и не дал превратиться в то, чем стали мессир Маноло, Бертран, гном, орк и эльф.

Они послушно ехали в прежнем направлении, похожие на фарфоровых болванчиков с неестественно стеклянными глазами.

– Стойте! – крикнул Каспар и, схватившись за уздечку лошади мессира, стал разворачивать свою, чтобы повернуть весь отряд.

Его собственная лошадь пока еще слушалась команд и исправно потащила за собой лошадь мессира Маноло. А дальше весь отряд, словно связанный одной ниточкой, стал разворачиваться за Каспаром, который все понукал и понукал свою лошадку, уговаривая ее идти быстрее.

И не напрасно уговаривал, потому что там, куда они ехали еще мгновение назад, ничего уже не было. Ни дороги, ни горизонта с силуэтами гор. Только клубящееся мутноватое «ничто», торопливо пожиравшее дорогу, камни на обочинах и деревца. Однако отряд ускользал, и нагрудный талисман Каспара вибрировал все тише. Наконец, когда Фрай втянул всю колонну обратно – на пологий склон меловой горы, талисман успокоился.

– В чем дело? Мы возвращаемся? – спросил мессир Маноло.

– Да, мы возвращаемся, – ответил Каспар и облегченно вздохнул – он уже боялся, что остался один.

Бойцы отряды удивленно оглядывались, не понимая, что произошло и как они снова оказались на склоне, который уже проезжали, да еще развернувшись в другую сторону.

– А я не помню, чтобы мы поворачивали, ваша милость! – пожаловался Фундинул. Он обернулся и, махнув рукой в сторону долины, добавил: – Мы же ехали туда!

– Да, мы ехали туда, пока я не обнаружил, что все вы словно остекленели. Вы были как неживые! Я кричал вам, но вы меня не слышали!

– Вот как, – покачал головой мессир Маноло. – Кажется, я что-то припоминаю… Вокруг было тихо, ни ветерка. Исчезли птицы, ящерицы, замолчали кузнечики…

– Да! Да, все было именно так! – взволнованно подтвердил Каспар.

– Я видел все это, только думал, что это сон, – сказал мессир Манояо.

– И я видел такой же сон, – подтвердил Бертран. – Именно так, полное безмолвие вокруг. Я думал, ничего страшного, если немного подремлю в дороге.

И тут все остальные стали говорить, что точно такой же сон видели и они. Это взволновало даже Аркуэнона. Каспар видел, что эльфу тоже не по себе.

– Но как же вы, Каспар, избежали этого видения? – спросил мессир.

– Меня разбудил мой талисман, – признался тот и дотронулся до груди в том месте, где под курткой прятался его хранитель – золотой единорог.

– Знать, светлые силы хранят вас, Каспар, – сказал мессир.

– Да… Но что же нам теперь делать?

– Снова спускаться в долину, – уверенно ответил мессир.

– Но это может повториться!

– Едва ли. Просто мы были к этому не готовы. Теперь же мы предупреждены, а значит – вооружены.

– Но что это было, мессир? – спросил Бертран.

– Дорога в нижний мир. Если бы не талисман, нас бы сожрали демоны.

– Такие, что мы видели там – на опушке? – спросил Фундинул.

– Такие или еще пострашнее.

– О-о! – протянул гном и почесал в затылке.

109

И снова отряд двинулся в долину, из которой пришлось отступать столь поспешно. Чтобы избежать наваждения и не попасть в расставленную магами ловушку, бойцы отряда внимательно смотрели по сторонам, пытаясь вовремя обнаружить любое подозрительное изменение.

Легкий ветерок, птицы, ящерицы – все было на месте, и это вселяло в бойцов уверенность, что они еще не провалились в нижние миры.

Они ехали довольно долго, долина тянулась на добрых двадцать миль. Когда же она закончилась, дорога пошла в гору. Здесь начиналась возвышенность, на которой росли нормальные деревья, травы и множество цветов.