Степан Разин - Андрей Сахаров

Села и заводы вокруг Осы присягнули добровольно «Петру III». А в конце декабря в город вступили повстанцы полковников Абдея Абдулова, Батыркая Иткинова и др. «во многолюдстве». Повстанческую власть осуществляла местная земская изба. В «наставлении» от Б. Иткинова ей ставились задачи — контролировать дорогу на Казань; держать в послушании «обывателей»; продавать вино и соль; доход хранить как собственность «государя»; обо всем рапортовать «в армию» «через три дни неотменно с нарочиопосланными»; «никому напрасно обид и притеснения не чинить, опасаясь неизбежного его императорского величества гнева». Для сбора людей в «походное войско», его снабжения, вооружения избрали походных атамана и есаула.

Такие же органы власти появились во всем Куигурском уезде. Население обязали «оберегать всем всяк свою волость». Повстанческие отряды, смешанные по составу, перехватывали правительственную почту, вступали в борьбу с карательными командами. Большое войско восставших (несколько тысяч человек) осаждало в начале 1774 года Кунгур. Здесь действовали пугачевские полковники Батыркай Иткииов, Канзафар Усаев, Салават Юлаев, Иван Кузнецов, сотник Гаврила Ситников. Людей и коней, провиант и фураж поставляли им окрестные заводы, перешедшие под знамена Пугачева. Важно, что в этих местах национальные и религиозные противоречия отсутствовали или, по крайней мере, сказывались в наименьшей степени. Осинский протопоп Попов ездил в составе делегации к башкирскому полковнику Абдею Абдулову, убеждал русских крестьян и заводских работников действовать вместе с башкирами. А Плотников, священник села Горы, вел службу в русской церкви по указанию «стоящего в том селе предводителя башкирца Адигута Тимисева», «на ектеньях» провозглашал торжественную хвалу «Петру Федоровичу».

В начале января, четвертого, пятого, девятого, повстанцы трижды приступали к Кунгуру, но орудийным огнем их штурмы отбили. Они понесли большие потери, но сами нанесли урон осажденным. В частности, 4 января разгромили отряд (около 50 человек) поручика Степана Посохова, деда П.И. Чайковского по матери, сделавшего вылазку из города, — небольшой отряд пугачевцев отступал пять верст, а в это время многие конники, скрывавшиеся в кустах, вырвались из засады, «путь пресекли» и «покололи» противника, некоторых захватили в плен. Но все-таки осада не дала результатов — повстанцы ушли из-под Кунгура.

К юго-востоку от него они захватили в январе город Красноуфимск. Здесь действовал Салават Юлаев. Он тоже составлял наставления казачьей избе — органу местного управления. Старался предотвратить «обиды» населению, призывал соблюдать «вседолжный порядок», подчиняться выборным командирам. Проезд «к высокомонаргаескому лицу и его высокографскому сиятельству» (к Пугачеву в Берду и Зарубину в Чесноковку) разрешался только с согласия С. Юлаева, который выдавал соответствующие «билеты», как «армии Его императорского величества полковник».

Войско С. Юлаева и Ильчигула Иткулова выходит из Красноуфимска к Кунгуру. Недалеко от города оно соединилось с отрядами К. Усаева и Ивана Герасимовича Васева. Вскоре, 19 января, под Кунгур прибыл Иван Кузнецов, помощник Зарубина. Назначенный им для «набора казатского росийского войска» Гаврила Ситников, руководствуясь его «наставлением», хорошо организовал дело. К концу января под Кунгуром собралось 3,4 тысячи повстанцев — «большая половина башкирцев, а продчия — Красноуфимской крепости казаки и кунгурские крестьяне». 23 января с двух сторон отряды Кузнецова и Юлаева пошли на штурм — стреляли из пушек, ружей, луков, пытались ворваться в город, но безуспешно. В ходе боя маневрировали, переставляя орудия с одного места на другое. Салавата тяжело ранило, и его увезли. Кузнецов уехал 28 января в Чесноковку. Командиры, оставшиеся вместо них, организовать как следует осаду не сумели и вскоре за это поплатились.

В январе—феврале волновалось население западных районов Сибирской губернии. В Ялуторовском дистрикте появились посланцы Пугачева — местные крестьяне Утяцкой слободы Я. Кудрявцев, А. Тюленев. Интересно, что они участвовали в «прежнем возмущении крестьян». Побывав под Оренбургом, Кудрявцев получил от «императора» чин хорунжего. В Утяцкую слободу приехал с «манифестами для объявления крестьянству» — чтобы «государю» были «во всем послушны, обнадеживая разными льготами». Он же дал копию манифеста утяцкому крестьянину Воденикову, который явился с ним в Курган, прочел его местным крестьянам, и они изъявили согласие быть «в подданстве» Петру III.

В той же Утяцкой слободе «лучшей» крестьянин С.А. Новгородов, побывавший в Челябинске у Грязнова и в Чесноковке у Зарубина, созывал секретные совещания. 23 февраля от имени всех слободских жителей он обращается с прошением к Чике «о защищении всех крестьян», «освобождении их от излишних тягостей», «уменьшении поборов». «Граф Чернышев» назначил его атаманом, выдал ему «наставление» и копию манифеста Пугачева. Утяцкие крестьяне в своем «умысле» действовали совместно с курганскими, иковскими жителями, причем скрытно и организованно. Их умелая конспирация в подготовке восстания ввела даже в заблуждение власти и карательные команды. А события эти происходили в трех больших слободах, двух селах и 67 деревнях с почти 7 тысячами душ мужского пола.

На помощь к ним в феврале Грязнов послал отряд во главе с ичкинским татарином Иваном Алферовичем Иликаевым в 300 человек (татары, башкиры, мещеряки, русские крестьяне). Он взял Утяцкую слободу, затем — Иковскую слободу, в которой пленил 5 офицеров, 170 солдат и казаков, в том числе командира карательной команды капитана Смолянинова. Последнего повесили в Кургане, тоже захваченном повстанцами. Иковские жители, присоединившиеся к восстанию, склоняли к себе жителей соседних слобод. Их агитатора ездили «из одной слободы в другую», «соглашали жителей к измене, уверяя и увещевая их, толковали изданные… от Пугачева под именем Петра Третьего манифесты», об его здоровье «по церквам отправляли молебны и по многие времена торжествовали». Агитация не была безуспешной. Так, жители Белоярской слободы присягнули «Петру III» — Пугачеву.

Почти все слободы Ялуторовского дистрикта участвовали в движении. Здесь сменяли власть — старых отстраняли, отдавали на суд повстанческих предводителей, выбирали или назначали новых. Так, в Курганской слободе «смотрителем» стал дворовый человек Ф. Калугин, «начальником-командующим» — местный священник Лаврентий Антонов. Эти и другие предводители (Емельян Тюленев, Яков Кудрявцев, Семен Новгородов, Федор Завьялов, Степан Арзамасцев) и возглавили восстание в ялуторовских селах и слободах.