Хвост судьбы - Юрий Валин

— Ты бы свет зажгла, — озадаченным шепотом сказал огр.

Клэ-Р дрожащими руками высекла огонь. Пламя свечи показалось ярким до невозможности. Посреди комнатушки стоял Сиплый, держал за руку и горло какого-то человека. Тот еще раз пнул о пол подошвой мягкого башмака и окончательно обмяк. Только кисти рук еще конвульсивно подрагивали.

Напарники в молчании смотрели на мертвеца. Потом огр осторожно опустил тело ночного гостя на пол. Клэ-Р присела, ощупала «важный» мешок, почему-то оказавшийся у табурета. Но мешок был цел.

— Ты что наделал? — горестно спросила гиана, отпихивая ногой в теплом носке, даже сейчас так и тянущуюся к мешку руку мертвеца. — Я тебя спрашиваю, людоед сипатый? Зачем было убивать?

— Кто его убивал?! Он сам меня ножом ткнуть хотел, — возмутился огр.

Клэ-Р глянула на нож — обычный дешевый клинок. В городе каждый мерзавец с таким таскается. Вроде того, рыночного. Тоже рожа узкая, крысиная. Патлы не мытые. Похож. Он? Не он?

— Знакомый? — догадался огр. — Неужто тот?

— Не знаю, — пробормотала Клэ-Р. — Что я их, запоминаю, что ли? Вот куда его теперь девать?

Огр кашлянул. С намеком.

— Спятил, каменная рожа?! Ты же его не съешь. Вон, здоровенный какой. И костей-то сколько.

— Ну, если надо…

— Ой, дубина толстолапая! Ну, вывел бы его в скалы. Разве можно в таверне? Напачкаешь…

— Я убивать совершенно не планировал, — сухо объяснил огр. — Лежу, слушаю: внизу гости еще допивают, о ценах на рыбу разговор. Тут дверь чердачная скрипит. Думаю, кому понадобилось? Неужели хозяин уже и ночами ту пышечку-судомойку начал… Впрочем, неважно. Скрип-скрип, прямо к нам… Это ж какая наглость, при живых дарках в чужую комнату лезть? Тянет так нахально мешок, прямо из-под тебя. Я посапываю как ни в чем ни бывало, думаю: когда же проныра опомниться? А он, словно так и нужно…

— Когда ты храпишь, воры решают что можно уже и мебель выносить. Ну… что теперь?

— Пойди вниз. Взвару выпей. Я быстро. Не волнуйся, чисто будет.

Выпила Клэ-Р не взвару, а ширитти. Три стакана. Ширитти был ужасный, чем-то разбавленный. Но после первого стакана пить можно. Клэ-Р сказала хозяину, удивленному мотовством постоялицы, что гости завтра съезжать будут. Дорога дальняя, надо бы настроение поднять. Хозяин поддакнул: «корону» за выпивку ему редко кто оставлял.

Клэ-Р погрызла каких-то пересоленных орешков, отмахнулась от подсевшего скучающего вышибалы, взяла кувшин с водой и поплелась наверх. Ступеньки ощутимо покачивались. Наверное, и на море так будет. Очень хорошо. Экономия на пойле.

Гиана поскреблась в дверь. Сиплый впустил. Клэ-Р сунула партнеру кувшин и пробормотала:

— Пованивает.

— Кишечник, — пояснил огр. — Извини, самую требуху я не ем. Сейчас повыветрится.

Клэ-Р махнула рукой, села-упала на кровать. Пол был чистый. Гиана с опозданием пощупала грубое одеяло. Сухо.

— Говорю же, я аккуратный, — проворчал огр.

Клэ-Р посмотрела на полупустой мешок, пристроенный у двери.

— Кости и тряпье. Завтра вынесу, — заверил Сиплый.

— Вместе с вещами унесем, — с трудом выговорила гиана, отвернулась к стене и заснула.

Вышли рано. До мыса Старой Рощи было не так уж далеко, но сидеть в комнате было невмоготу. К тому же, у Сиплого не совсем в порядке была борода.

Лишь когда миновали пост стражи у ворот и углубились в скалы, стало чуть легче. Когда огр подсунул в мешок камней и швырнул с обрыва в клокочущий прибой, Клэ-Р вздохнула совсем свободно. Правда, голова все равно болела.

Сиплый бодро взвалил на плечи поклажу:

— Двинулись. Там посидим, на море полюбуемся.

— Насмотримся еще, — хмуро заметила гиана, поправляя на плече второй свернутый плащ.

— Не ворчи. Я не нарочно. Правду говорю.

— Что мне остается, как не поверить? Только я очень прошу — больше так не делай. Если тебя возьмут жрущего, нам не отвертеться.

— Согласен. Тут у меня слабое место, — Сиплый шумно вздохнул. — Но, пожалуй, совсем не убивать ведь не получится, верно?

— Убивают многие. Но драка и ужин — разные вещи.

— Да? И в чем разница? Этот ночной гость не возражал. Может ты удивишься, но ему уже все равно было.

— Его дружкам не все равно, — проворчала Клэ-Р.

— Думаешь, наши знакомцы послали?

— А кто еще?

Несмотря на оттепель, тропу местами покрывал лед. Партнеры не торопясь спустились: впереди тропа ныряла на галечный пляж, усеянный огромными, выброшенными волнами пнями: замысловатое переплетение корней, вымытая штормами побелевшая древесина. Это и была бухта Старой Рощи.

Клэ-Р спрыгнула на гальку и первое что увидела: знакомый плащ. Его энергично вытряхивали чуть ли не перед носом гианы. Сзади, чуть ли не на Клэ-Р, спрыгнул тяжелый огр. Нынешний хозяин плаща — тот разбойник-сквернослов опустил свою одежду. На миг на щетинистом лице мелькнуло изумление. Потом плащ полетел на гальку, в руках у разбойника оказался широкий клинок. Гиане на ноги шлепнулся «важный» мешок: освободивший руки огр взмахнул топором. Издав краткий, но душераздирающий визг, вспрыгнула на огромный пень блондинка-красотка. В Клэ-Р целились из арбалета. Правда, четырехгранный наконечник, тут же переместился левее, взяв на прицел приплюснутую башку Сиплого. Но взгляд карих глаз кухонника, метался, всё возвращаясь, всё встречаясь с перепуганными глазами гианы.

— Не надо, — прошептала Клэ-Р, осторожно нагнулась и прижала к груди «важный» мешок.

— Действительно, — щетинистый предводитель врагов кашлянул. — Раз уж боги опять свели, так тому и быть. Мы вас трогать не будем.

— Обманешь, — просипел огр, угрожающе помахивая тяжеленным топором.

— Ого, забухтёрь тебя славные хитки, — разбойник ухмыльнулся, — никак заговорил молчун? Ну и славно. В море веселей будет.

— Обманешь, — упрямо повторил Сиплый.

— Может быть. Потом, — щетинистый опустил клинок тесака. — Сейчас смысла нет.

— Подождешь, и в спину ткнешь, — уверенно сказал огр.

Девчонка на камне натуральным образом зарычала. Клэ-Р показалось, что глаза у красотки совершенно бешенные, желтые и горят. Какая же она красотка, помоги нам Добрый бог?!

— Цыц! — рявкнул разбойник девице и взглянул на Клэ-Р: — Слушай, вдовушка, ты вроде поразумнее. Обещаю вас не трогать. До того берега. Сама посуди: путь не близкий, да и море пустой резни не любит. На корабле нашем непонятном экипаж не полон. Что нам себе дорогу усложнять? Мы-то люди уже знакомые, считай, земляки. А на борту еще неизвестно как сложится. Моя ведь правда, а, вдовушка?