Бесконечная битва. Планеты на продажу. Человек с тысячью имен. Рассказы - Альфред Ван Вогт

Вот почему он все время отметал от себя предложение Матери: все это просто нелепо, глупо, не стоит и минуты времени… Но тем не менее избавиться от этих мыслей ему не удавалось. В сознании вспыхивали картины сада, женских фигур в ангельских белых одеждах, и он постоянно представлял в уме всех их 886 детей.

Стивену припомнилось, что Круг упомянул о том, что ему примерно четыре тысячи лет. Тогда огромность этой невероятной цифры не привлекла внимание Стивена. Но теперь она возникала у него в сознании, вызывая полнейшее удивление.

Вот почему две подсознательные мотивации бок о бок пробивались в его сознание, хотя сам Стивен и пытался изо всех сил погрузить их куда-нибудь в глубины своего разума.

Как оказалось, у него оставалось не слишком много времени для размышления над этим.

18

— Сукин сын! — закричал сержант. — Когда я зову тебя, Мастерс, ты должен бежать. Быстро!

Сейчас, на восьмое утро нахождения в военной тюрьме, Стивен уже знал порядки, которые царили здесь, и бросился бежать уже при первом слоге своего имени.

— Так точно, сэр! — выдохнул он, запыхавшись. Стивен ловко отдал честь и попытался стоять навытяжку, не шатаясь, что было довольно трудно из-за усталости после физических упражнений на плацу. — Какие приказания, сэр? — выдохнул он.

— Подними мой карандаш! Я уронил его.

— Пожалуйста, сэр!

Наклонившись вперед, Стивен опустился на колени и поднял карандаш, лежавший перед столом, потом поднялся и спросил:

— Отдать его вам, сэр? Или положить на стол, сэр?

Суровый взгляд серо-голубых глаз впился в голубые глаза Стивена, требуя подчинения. Стивен сразу же отвел взгляд в сторону.

Тридцатилетний сержант по имени Эмметт Обдан ответил:

— Положи карандаш на стол между рукой и листом бумаги.

Для этого Стивен должен был наклониться над столом. Он сразу же сообразил, что за этим последует, но внутренне подобравшись, он наклонился вперед и вытянул руку. После того, как карандаш оказался на месте, сержант вскинул руку и нанес ему сильный удар открытой ладонью по скуле.

Стивен дернулся назад, потом стал по стойке «смирно» и отдал честь.

— Спасибо, сэр! — сказал он дрожащим голосом.

Человеческая маска перед ним рявкнула:

— Возвращайся на место и продолжай заниматься уборкой и чтоб больше не дерзил мне.

— Да, сэр!

Стивен снова отдал честь, резко обернулся и побежал по плацу.

Сзади раздался крик:

— Мастерс, назад!

Остановившись, Стивен обернулся и прибежал обратно к столу, как только мог быстро. В четвертый раз отдав честь, он произнес запыхавшись:

— Да, сэр! Какие будут приказания, сэр?

Сержант насмешливым взглядом целую минуту изучал Стивена. Потом рявкнул:

— Мне не нравится, как ты реагируешь на мои методы обучения.

— А я думал, что все выполняю правильно, сэр, — возразил Стивен.

Обдан, казалось, не расслышал этой реплики:

— У меня, Мастерс, создалось такое впечатление, что тебе не по душе мои методы. То есть, короче говоря, ты реагируешь слишком эмоционально на реалии жизни и дисциплины военной тюрьмы, во всем обвиняя меня лично.

— О нет, сэр! Я высоко ценю ваши объективные подходы.

И снова сержант не обратил внимание на ответ Стивена.

— Мастерс, мы не можем согласиться на внешнее подчинение и внутреннее сопротивление. В качестве первого урока опустись на колени и сотри пыль с моих ботинок!

Последовала пауза.

Потом крик:

— Чего ты ждешь?

Стивен облизал пересохшие губы.

— Боюсь, сэр, что если я стану это выполнять, вы ударите меня ногой в лицо.

— Ну и что?

— Я боюсь, сэр, что это могут заметить, и тогда вас накажут за это, сэр.

Обдан разыграл целую сцену удивления. Челюсть отвисла. Брови поднялись. Он смерил Стивена пронзительным взглядом и наконец произнес:

— Ну и ну, черт меня побери! Он заботится о моем благополучии! Очень трогательно, Мастерс. Но не ты первый заботишься обо мне. Наверное, что-то во мне вызывает у других любовь ко мне, Мастерс Потому что почти каждый из таких слабаков, как ты, рано или поздно, чувствует ко мне любовь и.

Последовал один из тех длинных монологов, за которым Стивен уже не в состоянии был уследить, даже если он касался лично его. Стивен не слышал слов маньяка, их смысл проносился мимо его сознания со скоростью звука — он отключился от действительности. Мастерс вдруг как бы со стороны увидел остальных пленников на противоположной стороне плаца, усердно занятых уборкой, чем всего несколько минут назад занимался и он сам. И вдруг он внезапно оказался во власти очередного, пятьдесят третьего кошмара, случившегося с ним за последние восемь дней. Именно столько раз Обдан уже принимался за него, начиная с тех шести часов утра, когда он прибыл сюда.

И всякий раз Обдан несколько раз бил его рукой, ударял ногой по голеням, и Стивен сдерживал себя только тем, что напоминал себе, что по другую сторону железной ограды находится вооруженная охрана, всего в нескольких ярдах от него. Всякий раз, когда Обдан издевался над ним, трое ближайших к ним охранников направляли в их сторону свое оружие, готовые в любой момент открыть огонь.

Действительно ли они станут стрелять? Стивен уже почти дошел до точки, когда не остается сил и терпения, кроме как проверить это на собственном опыте. Но только почти.

Стоя перед Обданом, Стивен бросил взгляд украдкой в сторону ограды. Быстрый взгляд, чтобы посмотреть, направлено ли на него оружие. И в тот же миг сердце его сжалось: четыре охранника внимательно наблюдали за ними с оружием наготове.

«Вот уж точно, — подумал он, — я обречен…»

Все свалилось на него как снег на голову. На второе утро его схватили военные и доставили его в лабораторию обратной связи для опроса, как они это назвали.

Его заставили силой подчиниться. И это ему не понравилось. Он был Стивеном, который не имел способности подавлять свою враждебность. Поэтому он посчитал, что приобрел нового врага в лице военных.

Стивену казалось очевидным, что сотрудники биолаборатории не понимают, чем занимаются. Экспериментаторы заболевали, и никто не замечал этого. У них развязывались языки, и они без конца болтали что-то неразборчиво… и никто не связывал эту их реакцию с работой, которую они осуществляли.

Стивен едва мог расслышать не знакомого ему ранее человека по фамилии Бронсон, который проводил допрос Стивена. Голос Бронсона перешел в шепот, и время от времени, когда совсем ничего невозможно было разобрать, он беспомощно махал рукой и бормотал: