Воровской орден - Виталий Аркадьевич Еремин

охотник. Ставил капканы на волков, лисиц, барсуков. И был всегда с удачей. Но однажды пришел из леса расстроенный и пожаловался жене, что видел страшного, невиданного зверя, который якобы вставляет в капканы палки, заставляет их срабатывать вхолостую. Был охотник хозяином в своем урочище. И вот объявился другой хозяин. И встал вопрос: кто кого выживет. Некоторые моменты этой борьбы вполне подошли бы для фильма ужасов. Дошло до того, что зверь стал забираться на крышу избы охотника, выживал его из собственного дома. По одной из версий, не стерпел охотник и убил… только не того, кто загнал его в угол, а самку… Потому и себя добровольно лишил жизни. Вот с тех пор, говорят, и мается по Каргополю огромный седой самец, не зная, как обогреть детеныша морозной зимой. Навыка-то нет, привык в одиночку по тайте шастать.

После безнадежной поездки на Мегру возвращались мы из Каргополя приободренные. «Белый призрак» — это все же (с известной натяжкой) нечто более реальное, чем самка гоминоида, разрывающая пополам медведицу.

МЫ ВСТУПАЛИ В ЗОНУ…

Подготовка экспедиции была в какой-то степени драматичней самой экспедиции. Какие страсти кипели в секте криптозоологов! Оказывается, мы страшно провинились. И тем, что занялись этим феноменом. И тем, что избрали местом исследований Ловозеро, где седьмой год криптозоологи подкарауливали реликтового гоминоида, прозванного «Афоней».

Мы хотели, наряду с Мегрой и Каргополем, провести решающую экспертизу (потому и начался переполох!) — проверить, в какой ипостаси существует этот «Афоня»: в чьем-то больном воображении или в суровой природе Заполярья. В сущности, целью экспедиции и был поиск истины, а не какого-то конкретного гоминоида, то бишь лесного человека. И для решения этой задачи у нас были совсем другие возможности.

Участница одной из экспедиций криптозоологов на Ловозеро рассказывала нам: «Это было ранним утром. Я спала в своей палатке рядом с избушкой, где спали остальные. Проснулась от страшного рева. Я мгновенно покрылась холодным потом и не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Рев быстро смолк, но у меня не было никаких сил хотя бы выглянуть из палатки и посмотреть в гу сторону, откуда он донесся. Я была скована непередаваемым ужасом…»

Нам были известны также другие примеры угрожающего поведения «Афони». И факты группового страха, когда криптозоологи слышали его тяжелые шаги, но не смели ни выйти из избушки, ни даже выглянуть в окошко. Страшное создание, из-за которого, собственно, они сюда приезжали, было рядом, за бревенчатой стеной. Оставалось только преодолеть оторопь, навести объектив фотоаппарата, нажать на спуск и предъявить наконец миру уникальное вещественное доказательство. Но — увы. Ужас перед «Афоней» всегда оказывался сильнее честолюбия.

У нашей экспедиции, повторяю, было в этом смысле большое преимущество. Лаборатория микролептонной технологии давала нам такое техническое оснащение, о котором можно было только мечтать. Прибор, улавливающий микролептонные излучения (микролептон — микрочастица, масса которой на несколько порядков меньше, чем у электрона; микролептоны, подобно газу, заполняют пространство между физическими телами, но гораздо больше их внутри самих тел. — В. EJ, способный сигнализировать о приближении к базовому лагерю любого живого существа, а также выдавать сведения о его размерах. Фотоаппарат со специальной оснасткой, позволяющий снимать живые объекты через любые плотные преграды: через тент палатки и даже через деревянные стены избы. Прибор, нейтрализующий как агрессию со стороны любого зверя, так и страх перед этой агрессией у членов экспедиции. Это оснащение избавляло нас от постоянного напряженного ожидания (достигающего в иных группах криптозоологов самого настоящего психоза), от самовнушения и взаимовнушения. Да и где еще можно было убедиться в эффективности этих приборов, как не на Ловозе-ре, где шесть сезонов подряд криптозоологи (если верить их рассказам) и видели, и слышали, и чувствовали «Афоню», но не могли привезти ни одного сколько-нибудь убедительного подтверждения его существования?

Конечно, даже рыбацкий этикет не позволяет садиться там, где кем-то уже заброшена удочка. Мы не собирались именно туда, куда временами приходил «Афоня». Ловозеро огромно. Несколько километров в ширину, десятки километров в длину. На его берегах хватило бы места для сотни экспедиций. Но иследова-тели «Афони» принесли в редакцию такой пламенный протест, устроили такую истерику, словно купили лицензию на «Афоню» и взяли в аренду все Ловозеро, Что ж, в общем-то нормальная для таких людей реакция. На Западе криптозоологи судятся друг с другом по поводу самых мелких спорных приоритетов.

До отъезда оставались считанные дни. И мы поступили просто. Принесли в микролептонную лабораторию карту Кольского полуострова (масштаб 1: 200 000) и попросили показать места обитания реликтовых го-миноидов, если они там вообще есть. Спустя буквально полчаса на карте появилось больше десятка кружочков. Но удивительнее всего было то, что кружочки стояли в тех точках, откуда приходили сообщения о встречах с огромными страшными существами. С точностью до миллиметра было помечено и место на Ловозере, куда седьмой год подряд должна была выехать группа криптозоологов.

Мы избрали своей целью место, что в ста километрах южнее Ловозера. Пошли, по сути дела, на риск полной неудачи. Из этих глухих мест (абсолютная не-населенка) не поступало никаких сообщений. Нельзя сказать, что выбор был продиктован русским «была не была». Просто теперь мы очень верили микролептон-ной лаборатории.

Восемьдесят километров к востоку от Апатит мы ехали целый день. Извилистая, вся в рытвинах, таежная дорога не позволяла развивать скорость больше десяти километров в час. Если бы не масса снаряжения, рассчитанного на разные варианты поиска, многие из нас предпочли бы идти пешком. Через каждый час автобус останавливался перед сожженным (либо разрушенным) мостом или речкой с каменистым дном. По бокам дороги виднелись истлевшие вышки и бараки (здесь когда-то стояли лагеря) и приметы последующего исторического периода: стоянки геологов и буровиков похожие на свалки ржавого металла. Мы въезжали действительно в «зону», где представитель «новой исторической общности» прошел как хозяин и где все живое должно было ненавидеть двуногих преобразователей природы.

На пятидесятом километре нашим проводником стал водитель вездехода Володя Попов. Даже его машина сломалась на этой дороге, и он шел пешком туда, куда направлялись мы, — к избе связиста Валентина. Вымотанный и голодный, Володя оживился, когда узнал о цели нашего путешествия. «Прошлой зимой, — сказал он, — на Урмавараке (каменистое плато посреди тундровых болот. — В. EJ геофизики обнаружили цепочку огромных следов. Пробовали перекрыть сапогом сорок пятого размера, куда там! Если успею быстро починить вездеход, свожу вас туда».

В начале августа в этих местах темнеет около десяти вечера. Когда прибыли на место, уже смеркалось. Вокруг был типичный пейзаж Кольского полуострова. Озера с черной гладью