Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много (СИ) - Блум М.

— … Фамильяр Демона Амбиций, чьи амбиции наконец нашли достойное воплощение!..

Смешки в зале превратились в откровенный хохот, а я с облегчением выдохнул — пронесло.

— Похлопаем, — Джи вскинула руки и начала хлопать, словно призывая всех повторять следом за ней, — нашей дорогой Беатриче и ее новому замечательному фамильяру, которого по достоинству можно назвать благопристойнейшим…

Фанфары завопили еще яростнее. Я застыл на месте, осмысляя услышанное. В зале уже ржали, не сдерживаясь — будто тут шел концерт подпольного стендапа с шутками, которые не понимал только я. Единственным верным решением было развернуться и побыстрее убраться прочь.

— Ну же, благопристойнейший, где же ты? — оглядывая толпу, язвительно протянула Джи. — Иди же на сцену…

В следующий миг надо мной ярко вспыхнул невидимый прожектор, объясняя всему залу, куда надо смотреть, тыкать пальцами и смеяться. Я торопливо двинулся к выходу, и луч назойливо потащился за мной.

— Что, не пойдешь за призом? — ухмыльнулся в спину Сэл.

— Пожалуй, обойдусь, — ответил я, стараясь поскорее свалить отсюда.

— Ну удачи…

Пожелание прозвучало как-то зловеще, намекая, что удачей будет уже просто пережить этот вечер. Я еще быстрее пошел к выходу.

— Куда собрался, гаденыш? — вдруг раздался голос прямо в моей голове, тот же, что только что звал меня со сцены. — Живо ко мне!

Ноги мгновенно стали тяжелыми и непослушными, будто я шел не по залу, а брел в воде против течения, а затем они сами развернулись и потопали к сцене, не дожидаясь моих команд. Я пытался сопротивляться — остановиться или хотя бы сбавить скорость, но чем дальше, тем больше эти попытки напоминали безвольные дергания марионетки. Смешки вокруг становились еще громче, сопровождая каждый мой шаг. Идти за унизительной наградой против своей воли было вдвойне унизительно.

— Что, приятно?..

Въедливый голос вновь прозвучал в моей голове, пока его обладательница с довольной ухмылкой следила за моим приближением со сцены — абсолютно молча.

— Нравится, когда тебя имеют? — не открывая рта, Джи тем не менее не затыкалась. — Будешь сопротивляться — дальше поползешь! Мне не сопротивляются!..

Щеку словно обожгло взглядом. Скрестив руки на груди, Би с мрачным видом стояла у стены и наблюдала за мной, даже и не думая помогать.

Под аккомпанемент смешков ноги сами вынесли меня на сцену и наконец остановились около торжествующего ангела, которая вела себя сейчас хуже любого демона.

— А теперь, — победоносно заявила Джи, — награда…

Она вытянула перед собой ладони, и будто из мельчайших частичек разливающегося над сценой сияния, смешиваясь и сталкиваясь, в них собрался небольшой сверкающий обруч, очень похожий на неоновые нимбы местных косплееров, только более воздушный и неосязаемый. Небрежным движением, больше напоминавшим затрещину, Джи скинула с моей головы пластиковые рожки.

— Тебе это больше подходит! — заявила она и натянула вместо них этот самосборный нимб.

Белое сияние мгновенно растеклось вокруг, раздражающе ударив в глаза — у моей головы словно появилась пафосная светодиодная подсветка. Судя по хохоту, весь зал громко потешался, но я не видел смеющихся лиц — все забивал этот невыносимо яркий нимб. Ни снять его рукой, ни сбросить резким кивком я не мог — все тело оцепенело, будто его запихнули в железный панцирь. В этот момент я и сам был похож на неподвижную статую, как и все обычные люди в этом зале.

Стоя практически так же близко, как тогда в коридоре, Джи повернула голову, чуть не коснувшись моего уха губами.

— А теперь, — прошептала она все тем же сверлящим голосом, — ты встанешь передо мной на колени, и извинишься за то, что сегодня сделал. А они все, — легким кивком она показала на зал, — на это посмотрят…

Иллюстрация: https://telegra.ph/file/53a77b5a071135a443883.jpg

Ни на секунду не прекращая попытки, я по-прежнему не мог пошевелить ни единым мускулом.

— Не встанешь добровольно, — добавила Джи, — я сама тебя поставлю…

Все вокруг на миг замерло — или мне так только показалось. Она словно дала мне паузу на раздумье, за время которой надо было решить: прогнуться самому или быть прогнутым ею насильно. В ногах появилась странная легкость — на колени теперь можно было встать без проблем, но это было единственное движение, которое она мне позволила. Даже сделать шаг у меня бы не получилось. Ситуация казалась безвыходной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но одну вещь я знал точно: вставать перед ней на колени я не собирался — ни насильно, ни уж тем более добровольно. Пусть я не мог двигаться — зато я мог думать. Вот только все мои мысли сразу становились известны ей — она все еще сидела в моей голове, наслаждаясь моими попытками, считая их ничтожными по сравнению со своей силой. Однако то, что было ее силой, было и ее слабостью. Думать она мне не запретит и раз уже залезла в мою голову, то пусть почитает мысли, а заодно и посмотрит парочку фантазий.

Быстрее, чем она успела понять и помешать, я начал представлять — специально для нее, чем бы могла закончиться наша встреча в коридоре, если бы все вышло по-моему.

За доли секунды — благо, сейчас она стояла совсем близко, как и тогда — я вообразил, как бы стянул с нее блузку и по-хозяйски ощупал грудь — каждый кусочек, миллиметр за миллиметром, подцепляя губами и облизывая набухшие бугорки.

Как бы повыше задрал ее юбку, чтобы та не мешала мне забраться пальцами ей между ног, проникнуть внутрь и стиснуть, буквально выжимая ее ладонью, заставляя сдавленно стонать от каждого движения.

Как бы потом, раздвинув ей ноги, я по достоинству оценил ее мокрую киску и зашел в нее — быстро и резко, одним толчком, даже не думая пользоваться резинкой.

Это был бы самый короткий секс в моей жизни — времени на большее попросту не было. Поэтому я долбился в нее так яростно, как только мог, стараясь представить все как можно ярче и красочнее. А потом я кончил прямо в нее в своих мыслях.

Я будто почувствовал этот оргазм, пережил его в эту секунду. Стоящая рядом Джи открыла в ошеломлении рот, пройдясь по этой фантазии следом за мной. Ее рука инстинктивно дернулась и замерла на животе — там, где я только что оставил ей частички себя в мыслях. Пользуясь ее оторопью, я заговорил — пока у меня еще была такая возможность.

— Так переживаешь, что я тебя сегодня не трахнул? Не переживай, однажды трахну…

Ее глаза мгновенно заволокло мутное грязно-оранжевое облако, похожее на ржавую воронку. Следом мои ноги оторвались от пола, и спиной вперед я полетел со сцены в зал — на какой-то бешеной скорости, от которой вполне мог размозжить себе голову. Видимо, это был такой ангельский вариант пощечины. Однако затем скорость внезапно уменьшилась, все вокруг перестало мельтешить, и уже совсем медленно, как пушинка, я опустился на пол — прямо к ногам подошедшей ко мне Би.

— Видишь, — язвительно раздалось со сцены, — ты уже летаешь! Просто настоящий ангелок…

Вокруг снова захохотали. Но это было уже неважно. Самое главное — я опять мог двигаться самостоятельно, мог подняться. Ее голос и она сама исчезли из моей головы — меня больше никто не пытался подчинить.

Наклонившись ко мне, Би резким движением сорвала светящийся нимб и с треском сжала его в ладони. Сияние разом потухло, и обруч, расколовшись на тысячу кусочков, превратился в мелкую обугленную труху, которая легко смешалась с пылью на полу.

— Пойдем! — процедила Би и, подхватив под локоть, едва я встал, потащила меня к выходу.

— Ой, сломался! — бросила Джи нам в спины. — Не переживайте! Если нужно, вышлем дубликат…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сопровождаемые хохотом зала, мы вышли в пустое фойе — победить в этом конкурсе было гораздо обиднее, чем проиграть. Би решительно потащила меня наружу, пожалуй, слишком быстро для моих немного заплетающихся ног. Однако, несмотря на все, меня не покидала мысль, что поимел этого ангела все-таки я, а не она меня.

На улице было холодно, ветрено и чертовски неуютно — не столько от непогоды, сколько от удручающего тяжелого молчания. С момента ухода с комикона мы не обменялись ни единым словом. Би просто шагала рядом — с таким хмурым лицом, что лучше бы я тащился до дома один — однако и исчезать она не спешила.