Миры отверженных - Кирилл Андреев

– Капитан, а у нас с Диргом просьба, – матрос замялся. – А можно, чтобы эта, – матрос указал на танцовщицу, и осклабился, – тоже нас обслуживала, как вас, с Ульриком.

– А, по-моему, ты забылся матрос, и перепутал себя и нас. Ты своё счастье уже упустил, когда не удержал в своих руках, ту, вторую.

– Да она, мерзавка, меня пребольно укусила за руку.

– Ну вот, тогда и кусайте себя с Диргом по-очереди, – Трир рассмеялся, а потом резко нахмурился.

– Нам не об этом, сейчас надо думать. Мы должны срочно разыскать, куда они все ушли. Вот когда будем это знать, – будут вам и трофеи. А ты теперь будешь знать, что за свое счастье надо крепче держаться. Возможно, и зубами,– Трир ехидно улыбнулся и подмигнул Ульрику.

Лидия подошла к Леонтию. – Милый, ты прости меня, что я на тебя, так сильно ворчала утром. Ну, ты же должен меня понять. На меня столько всего свалилось.

– На всех нас свалилось, Лидия, если ты не заметила, на всех нас. И на Тэсию тоже, но между тем, я не слышал от неё никаких упреков или жалоб.

– Ну, она же вся в тебя. Ты же воспитал её как мальчишку, – вот видишь, она с ними целыми днями и водится.

– А с кем ей ещё здесь общаться? Никого здесь нет, Лидия, никого, если ты не заметила, и нам надо, с этим смириться.

– Да, я это понимаю, но я бы хотела поговорить с тобой, совсем о другом.

– Ну, говори, конечно, же, я тебя слушаю.

– Милый, а тебе не кажется, что наши рабы уже ведут себя как-то чересчур вольготно, или это мне, только так кажется?

– Мда, значит, это показалось не только мне, – хмыкнул Леонтий. – А что, – они как-то ведут себя дерзко и неподобающе, по отношению к тебе? – римлянин нахмурился.

– Да, вроде бы, никто не дерзит. Но они уже предоставлены сами себе, и могут просто куда-то уйти и отсутствовать, сколько им заблагорассудится. Тебе не кажется, что столько свободы, могло им чересчур вскружить голову?

– Да, возможно, а что ты предлагаешь? Если я на них надавлю, – они просто уйдут отсюда, или начнут вести себя как вандалы, обособленно, и всё. Еды здесь полно, дичью непуганой просто всё кишит кругом. Что их здесь тогда удержит?

– Ну, вот об этом, я и хочу поговорить.

– Лидия, ну, ты слишком сильно издалека начала. Я же вижу тебе что-то от меня надо, что ж ты вокруг да около всё ходишь? Давай уже, к сути, по-быстрому, а то я уже ухожу с Хильдебальдом. Дичь, хоть и непуганая, но всё же, сама к нашему огню не бежит, и в котелок наш не залезает.

– Послушай меня, и не перебивай. Если ты поможешь сделать отцу Дариону алтарь, откуда он сможет читать свои проповеди, то он сможет помочь тебе держать в смирении, как наших рабов, так и этих вертихвосток – танцовщиц. Ты же только посмотри, как они все крутят хвосты перед этими вандалами, так и заигрывают с ними. Им же не перед этими слизняками – музыкантишками крутиться. Смотри, вот уйдут к ним, а ты же знаешь, как скажет муж, так и поступит жена его, и тогда у Хильдебальда будет уже сильное основание считать, что это у него больше народа за ним, и он будет вправе считать себя главнее, чем ты.

Леонтий с удивлением посмотрел на Лидию. – Жена моя, а это ты мудро мыслишь. Прости, что иногда не прислушиваюсь к тебе. Можешь передать отцу Дариону, что завтра у него будет место, откуда он будет нести слово Божье.

– Спасибо, милый. Я знала, что ты всё правильно поймешь. Святой отец просил сделать алтарь, вот на той стороне, рядом с водопадом. – Сделаем, не беспокойся. Леонтий громко крикнул в сторону жилищ вандалов, – Хильдебальд, ну ты идёшь или нет, а то пока мы вернёмся…

– Да, идём-идём. Я послал сейчас своего за этим Тургэном.

Через несколько минут пятеро охотников в составе Леонтия, Самакса, Тургэна и Хильдебальда с его солдатом поднялись на самый верх скалы.

– Ну что, пойдем сразу прямо вдоль реки. Кого увидим – тот у нас и будет на ужин, – сказал Леонтий.

– А я хотел бы чуть дальше пройти, хочется посмотреть, что там дальше, за лесом, – ответил Хильдебальд. Хочется понять, какие ещё твари здесь обитают.

– И то, правда, – можно и прогуляться чуть дальше, – согласился Леонтий.

Лисипп и Ольдих, только что закончили делать печь, и уставшие, сидели на песке.

– А ты много чего умеешь, грек. Откуда ты всему этому научился?

– Там, откуда я родом, в большом почете умение делать всё, своими руками. А потом, я со своим хозяином, довольно много помотался по всему свету. Много чего видел, кое-какие хитрости подсматривал у других, и старался их запоминать. Вот так и поднабрался мудрости. Но то, что мы с тобой сделали, – это так, на первое время. Этой печки надолго не хватит. Я вот там, у водопада, видел другую глину, белую, не эту, которую вы мне принесли. Вот из неё мы постепенно, и сделаем хорошие огнеупорные кирпичи, из которых мы и сложим настоящую печь. А то кушать всё время, жаренное на огне, – скоро всем надоест. А я вот уже хочу похлёбочки какой-нибудь горячей. Вот только надо придумать, в чём же нам сделать большой котел, в котором мы на всю эту ораву, и будем готовить.

– Да, – мечтательно протянул Ольдих, – от хорошей мясной похлебки, я бы не отказался. А к ней бы еще кусок вкусной горячей лепешки, – толстяк провел себя по животу – у-у-у, ням-ням – вкуснотища. Подожди, а нам же ещё нужно, и куда-то разливать всё это?

– Да-да, и миски, и ложки нужны. Значит, нам есть чем, завтра заняться. Посадим всех делать себе ложки. А миски мы сможем сделать из тех вещей из ящиков. Не всем хватит, конечно, но на первое время обойдемся. А потом мы их тоже из глины сделаем и обожжем.

– Да я смотрю Лисипп, ты уже всё продумал.

– Ну, я же говорил, жизнь меня побросала по свету. А здесь под рукой, есть почти все материалы, из которых можно делать всё, что угодно. Так что нам грех жаловаться. Бывали ситуации гораздо похуже. А тут вполне себе можно обжиться. И с жильём надо тоже серьёзно подумать. Это всё, – так, временно, чтоб дождь не намочил. А вот придут холода, нам нужно будет что-то делать. Так что, – нужно всем хорошо подумать о том, где бы нам добыть побольше шкур. Нам их много понадобится. Вот поэтому я на тебя и накричал, когда ты начал так неумело её снимать с той оленихи.

– Ну, так, есть очень хотелось, вот и резал, чтоб побыстрее, – начал оправдываться толстяк.

– Это понятно. Все голодные тогда были. Единственно, что я здесь пока нигде не видел, так это из чего нам делать хлеб. Хотя вот с той стороны, с водопада, я что-то видел вдалеке – какие-то поля. Надо туда сходить и посмотреть, – вдруг что-то похожее найдем? Но ты знаешь Ольдих, что меня в нынешней ситуации расстраивает ещё.

– Ну, и чего? – заинтересовался толстяк.

– Это, как я здесь, обойдусь без стаканчика-другого хорошего винца на ночь?

Ольдих приподнялся с песка. – Ой, грек – если бы ты только знал, как это и меня изводит? Я бы сейчас всё бы отдал, за глоточек холодного терпкого карфагенского вина.

Лисипп задумался. – А ты знаешь, конечно, я тебе не обещаю хорошего вина в ближайшее время, но что-то похожее, мы пожалуй сможем сделать. Давай-ка пойдем мы с тобой, в ту фруктовую рощу.

– Что ты задумал грек?

– Пока не скажу, но одна идея у меня уже есть.

Спустя несколько часов, во фруктовой роще – на сидящего, на земле Ольдиха, и стоящего рядом с ним, прислонившегося к дереву, Лисиппа, наткнулись охотники, возвращающиеся назад. На плечах Самакса, Тургэна и Леонтия было по небольшому кабанчику. Ольдих, приветствуя их, выкрикнул, – О, вот идёт наш ужин. А, что у нас сегодня в меню?

– У нас сегодня на ужин свининка.

– А чего так мало? Только я один готов съесть одну, а может, и двух даже, – Ольдих икнул.

Хильдебальд, заподозрив что-то, наклонился к толстяку, – Да он пьян. Этот толстяк пьян. Ты откуда раздобыл здесь вино? – воскликнул, пораженный вандал.

– Это не вино, но эффект дает очень похожий, – отозвался грек. – Мы говорили с Ольдихом, что было бы неплохо пропустить по стаканчику. Потом я вспомнил о фруктах. О том, что если их заготовить правильно, – то можно получить неплохое фруктовое вино. Это конечно не виноград, но уже кое-что. А потом решили обследовать местность чуть дальше, и знаете, меня эта планета не устаёт удивлять. Мы наткнулись на слоновьи ягоды.

Хильдебальд наморщил лоб. – Подожди, я что-то слышал о них, но, по-моему, у нас их называли, плоды обезьяньего дерева.

– Возможно, – согласился грек, – многие народы, их называют по-разному, так вот у них такая особенность. У него плоды начинают бродить, когда созревают. А слоны их кушают и хмелеют. Вот такие плоды, оказывается, растут и здесь тоже. Я, когда сказал об этом Ольдиху, – его практически нельзя было остановить. Я его предупреждал, чтобы он не особо налегал на них, так его разве можно было остановить? Вот пытаюсь его дотащить до лагеря.