По то сторону Солнца. Часть вторая - Елена Асеева

— Что же из меня растят? — теперь голос Камала Джаганатха, дрогнув от волнения, потух на последнем слове, и также мгновенно его наполнило негодование, ибо искусственность собственного диэнцефалона, выращенного вроде капусты на грядке начинала бесить.

— Я не ведаю, голубчик. Сам жажду, сие знать, понеже и веду таковую политику, абы поставить главного дхисаджа в зависимость и заставить все поведать, — отозвался Арун Гиридхари, и ласково проведя кончиком большого пальца по краям ноздрей принца, поднялся на ноги.

Внезапно одна из створок дверей ведущих в холл чертогов приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась уплощенная голова Ури. Его длинная узкая мордочка, заканчивающаяся мягким хоботком с одним глазом, беспокойно оглядела комнату, и, остановившись на фигуре негуснегести, замерла. Халупнику до сих пор не позволялось входить в эту комнату, приближаться к принцу, ухаживать за ним и переодевать. Оно как Арун Гиридхари считал, что он не справился с возложенными на него обязанностями и не уберег Камала Джаганатха от похищения. И это несмотря на то, что Ури от смерти спасли подоспевшие лекари тарховичей, оно как он находился в бессознательном состояние. Несмотря на то, что сам Камал Джаганатх вступился за халупника, объяснив каким образом, произошло нападение. Арун Гиридхари уже сообщил Ури, что по прилету на Велесван он лишится статуса старшего халупника. Ури, хоть и находился поколь на Садхане в чертогах, исполнял только обязанности принеси, унеси, ухаживал за Камалом Джаганатхом доставленный с Велесван Девдасом, халупник Пинх, дотоль прислуживающий негуснегести в приемной палате чертогов слободы Вукосавки. Впрочем, сам принц не терял надежды спасти от понижения статуса Ури, и всегда при его виде о том сказывал ассаруа, чем вызывал в последнем хоть и легкое, но недовольство.

— Нубхаве, Арун Гиридхари, — несмело протянул Ури, потому как стоящий к нему спиной негуснегести его не видел, или только делал такой вид. — Нубхаве Девдас передал, что к чертогам прибыли пречистый канцлер-махари и главный дхисадж. Они просят тебя о встрече.

Негуснегести медленно развернулся в сторону створок дверей и в упор глянул на халупника, каковой сразу тягостно качнул вниз головой, а темно-стальная кожа не только на его лице, но и висевшая в виде складок до плеч мелко-мелко затрепетала.

— Передай нубхаве Девдасу, або он проводил пречистого канцлер-махари и главного дхисаджа в мои покои, — достаточно жестко проронил Арун Гиридхари. — Я к ним днесь подойду. Сам же нубхаве Девдас пускай придет в комнату принца, дабы проследить за ним. Укажи Пинху принести молока нубхаве Камалу Джаганатху, и выстави дополнительно двух рабов обок дверей покоев принца.

— Слушаюсь, нубхаве Арун Гиридхари, — с нескрываемой радостью отозвался Ури, так как впервые за эти двое суток, что находился в чертогах Атиши-ансамбль на Цересе принц, негуснегести выдал ему полномочия указывать, не только исполнять.

Старший халупник торопливо дернул голову назад и исчез с поля зрения за сомкнувшейся створкой дверей.

— Сие голубчик токмо ради тебя, — ласкательно произнес Арун Гиридхари, убирая из голоса какую-либо властность, однозначно, намекая на прощение Ури. Он неспешно развернулся вполоборота в направление лежащего на кровати принца, и, улыбнувшись ему, дополнил, — так и не дождавшись моего ответа, канцлер-махари и главный дхисадж решили сами нас посетить. По всему вероятию, они вельми тобой дорожат, або так взволнованны твоим самочувствием. Днесь определимся сразу, я более не стану подвергать опасности твое здоровье и позволю осмотреть тебя, главному дхисаджу. Поелику ты будь готов к сему. Обаче, касаемо, мною не договоренного. В генеральном виомагами тарховичей, толкуя с Врагоч Вида Вышя я нарочно сказал ему о моей замене. Ибо желал перехватить его мысли, порой сие у меня получается, даже в отношение тарховичей.

— И тебе это удалось? — заинтересованно переспросил Камал Джаганатх, да уперши левую руку в поверхность кровати, слегка отклонился вперед и моментально под спиной вспух валик, преобразуясь в удлиненную подушку.

— Удалось, — отозвался Арун Гиридхари и улыбнулся лишь левым уголком рта, что означало, он собой доволен. — Канцлер-махари был напуган и единожды удивлен. Понеже боялся, что я захочу от тебя отказаться и тем сломаю замыслы амирнарха. А удивлен тем, что мне такому проницательному, на ум пришла сия глупая мысль о собственной замене.

Теперь Арун Гиридхари снова развернулся и медленно-величавой поступью направился к дверям, при каждом шаге, будто перебирая ногами материю медно-золотого паталуна, уже у самой створки, кои неспешно стали отворяться, дополнив:

— Вероятно, твое взросление займет значительный срок времени. И должно происходить на Велесване, самой спокойной, хорошо охраняемой планете, абы не было каких потрясений. Понеже пережитое тобой на Ладодеи вельми скверно сказалось на самочувствие, убежден, таковое рывкообразное развитие диэнцефалона является плохим показателем. И еще, голубчик, о том, что ты пережил, пускай больше никто не знает. Это на тот случай, ежели ты все-таки решил уберечь от неприятностей НгозиБоипело Векеса. — Негуснегести самую толику повел вправо голову, глянув на сидящего на кровати принца, а когда увидел его согласный кивок, досказал, — и прошу, подготовься, абы, скорее всего, вмале я приду к тебе с главным дхисаджем.

— Добро, ассаруа, — немедля откликнулся Камал Джаганатх и теперь оперся спиной полностью об удлинившийся валик, пристроившийся одной своей стороной к стенке кровати.

Глава тридцать первая

Время, каковое отделило уход Аруна Гиридхари и его возвращение, показалось Камалу Джаганатху малым, потому он толком не успел подготовиться к появлению тарховичей. Не удалось даже потолковать с Девдасом, который привел с собой рабов, заставив их передвинуть стоящее посередине комнаты кресло к стене. Он только присел на кровать принца, дабы его успокоить, как мгновенно отворились обе створки и в помещение вошли сначала Арун Гиридхари, а вслед него главный дхисадж и пречистый канцлер-махари. И если тарховичи сразу застыли в проеме двери, негуснегести направился к кровати принца.

— Голубчик, — продышал по-велесвановски Арун Гиридхари останавливаясь возле сидящего Девдаса, придерживая его от попытки встать. — Не тревожься только в промежуток осмотра. Ковин Купав Кун в беседе, состоявшейся в моих покоях заверил, что не он, не канцлер-махари не посмеют читать мысли, або днесь это вельми опасно для твоего диэнцефалона. — Теперь он слышимо выдохнул через ноздри, завершая, таким образом, толкование по-велесвановски и добавил уже по-перундьаговски, и более громко, — обаче ежели вы, ваше высочество, ощутите какое неприятство в мыслях, скажете мне. И мы тот же сиг прервем осмотр.