Кровавый омут - Фрэнсис Вилсон

— Врешь! — Он занес трость еще выше. Терпение лопнуло, надо убить его здесь и сейчас.

— Правда! — На глазах Кевина выступили слезы. — Хотел спросить, вы сказали, сам думай, и бросили трубку...

Илай опустил палку, вспомнив.

— Значит, ты за этим звонил?

— Ну конечно!

Он проклял себя за то, что не выслушал.

— Как тот покупатель выглядел? Волосы рыжеватые, длинные сзади?

Кевин покачал головой:

— Нет. У него были темные волосы, глаза, кажется, карие. Вид самый обыкновенный. Он назвал вас по имени, сказал, что вы дружите. Даже сам представился...

Угу, мрачно кивнул Илай. Джек. Что толку? Он не знает никакого Джека.

Наверняка незнакомец — кем бы он ни был — подобрал отмычку к замку. Тогда... зачем расплачиваться? Почему просто не сунуть вещицу в карман?

Или хотел, чтоб хозяину стало об этом известно?

Издевается.

Как агрессор перед ударом...

Один хочет в субботу вечером купить брелок, другой в понедельник вечером нападает на них с Адрианом и освобождает агнца, третий на следующее утро крадет кролика Роджера...

Неужели это один человек?

По спине побежал мороз. Его кто-то преследует, как он преследует агнцев?

— Отведи меня домой, — велел Илай Адриану. — Немедленно.

Надо добраться до телефона. Номер есть.

11

Джек опасливо подходил к Менелай-Мэнор, крепко зажав в кулаке брелок с кроликом Роджером на цепочке. Шагнул мимо мертвых кустов на переднюю веранду, остановился в ожидании.

Ничего не дождавшись через полминуты, кроме ощущения собственной глупости, позвонил в дверь. Никто не ответил. Сквозь жалюзи слышался слабый деревянный треск, бряцание железа по камню. Видно, Лайл с Чарли начали без него.

Он толкнул створку, помедлил, вспоминая, как впервые перешагнул порог, — нечеловеческий вопль, землетрясение... Что будет на этот раз, когда при нем вещь, может быть принадлежавшая проникшему в дом непонятному «нечто»?

Лучше перестраховаться. Бросить брелок в прихожую и отступить назад.

Ни толчков, ни криков. Ничего.

Джек стоял, глядя на Роджера, который с ухмылкой лежал на полу, уставившись в потолок, растопырив руки-ноги.

Еще немного выждал — опять ничего.

Разочарование сменилось раздражением. Он подобрал брелок, подавляя желание размахнуться и швырнуть его на газон. Черт возьми, была же полная уверенность!

Ну ладно, все равно неплохая попытка. Надо признать, отсутствие прямых доказательств причастности Беллито к смерти Тары Портмен доставляет определенное облегчение. Совпадения начинают пугать.

Сунув Роджера в карман, он пошел на шум к кухне, к лестнице в подвал. По пути послышались другие звуки — музыка, джаз... Майлс... Какой-то фрагмент из «Прокисшего пива».

Джек встал на нижней ступеньке, разглядывая братьев Кентон за работой. Сбросив рубашку, они оказались на удивление мускулистыми для мошенников, черная кожа блестит от усилий, листовые панели сорваны и уложены в штабеля. Под ободранным куском в десять — двенадцать футов открываются пыльно-серые ряды гранитных плит. Его прихода никто не заметил.

— Я смотрю, без меня приступили, — констатировал он.

Лайл вздрогнул, оглянулся, замахнувшись киркой. Узнав его, шумно выдохнул и опустил орудие.

— Никогда так больше не делай! — предупредил он. — Особенно в этом доме.

— Привет, Джек, — махнул рукой Чарли. — Чего новенького?

— Много чего. Джиа ходила к отцу Тары Портмен.

— Одна? — охнул Лайл.

— Даже мне не сказала.

— Убойная девчонка, — оценил Чарли. — Узнала что-нибудь?

Джек кратко пересказал, что Джиа услышала от Джо Портмена.

— Значит, — медленно заключил Лайл, — Тара исчезла в том верховом костюме, в каком ее видела Джиа.

— Не валяй дурака, — хмыкнул Чарли. — Это не Тара Портмен.

Лайл закатил глаза.

— Ой, только больше не надо!

— Не хочешь слушать — не надо, может быть, Джек послушает. Ты ведь тоже сомневаешься, правда, Джек?

— М-м-м... — Это еще что такое?

— Я рассказал своему проповеднику, он говорит, никаких духов нету, а бесы в их обличье сманивают у Бога праведников.

— Мне беспокоиться нечего, — буркнул Лайл. — Я не праведник.

— Потому что ни во что не веришь, — с некоторой горячностью заявил Чарли. — Кроме своего неверия. Неверие — твоя религия.

— Может быть. Ничего не поделаешь. Видно, уродился скептиком. Объясни теперь, — обратился Лайл к брату, — где справедливость? Бог сотворил меня скептиком, а тебя верующим, значит, ты станешь праведником, а я нет. Если вера служит входным билетом в вечное блаженство, меня явно заранее обделили. Бог дал мне ум, способный задавать вопросы, но я буду проклят, если им воспользуюсь?

Темные глаза Чарли грустно на него взглянули.

— Обратись сердцем к Иисусу, брат. Кто поверит в Него, не погибнет, а обретет жизнь вечную.

— Не могу. В том и суть. Мне обязательно надо знать. Я не просил, чтоб меня таким сделали, просто такой уж есть. Не могу строить жизнь по тому, что приходится принимать только на веру, веря на слово тем, кто умер тысячу лет назад, кого я никогда не видел. Не могу я так жить. Это не для меня. — Лайл передернул плечами. — До сих пор не совсем верю в чертово привидение...

— Секундочку, — перебил Джек. — То есть как не веришь в привидение? Для чего тогда стены ломать?

— Не то чтобы совсем не верю. Середка на половинку. Не укладываются кое-какие аспекты.

— Например?

— Скажем, песня. Слышу детский голосок. Разве дух может петь? Или разговаривать, если на то пошло.

— Раз может расколачивать зеркала и писать в пыли, почему петь не может?

— Потому что у призрака нет ни связок, ни легких, подающих воздух. Откуда звук идет?

Джек решил, что знает ответ.

— Я недавно слышал, что звук — воздушная вибрация. Если то самое привидение заставляет зеркало разбиться, то и воздух заставляет вибрировать.

Лайл с ухмылкой кивнул и обратился к Чарли:

— Видишь? Вот что мне требуется. Объяснение, которое можно на зуб попробовать. А не просто услышать: такова воля Божья. Этого недостаточно.

— Достаточно, брат, — возразил Чарли. — Будет достаточно, когда грянут трубы Страшного суда.

— Это ты так думаешь.

— Знаю, Лайл.

— То-то и оно, что не знаешь. Я тоже не знаю. И ни один из нас не узнает до собственной смерти.

Дело становится скучноватым. Джек прошелся вдоль гранитных плит, проводя ладонью по камню. Холодный. И липкий. Он отдернул руку. На миг показалось, будто под поверхностью что-то шевельнулось. Он посмотрел на ладонь, на стену — все по-прежнему. Снова попробовал, вновь почувствовал незнакомую щекотку...

— Что ищешь? — спросил Лайл.