Жернова истории 3 - Андрей Колганов

Но с 1928 года открылось регулярное авиационное сообщение Иркутск – Якутск, и появилась возможность потратить на дорогу гораздо меньше времени. Да, теперь не только в Европах можно на аэропланах летать, но и в нашей Сибири.

15 мая знакомый уже Транссибирский экспресс принял меня в свое комфортабельное нутро. Теперь в составе, кроме вагона-ресторана, еще и багажный вагон появился. Но у меня чемодан не слишком объемистый, поместится и в купе. Еду в мягком спальном вагоне (так отныне именуется бывший 1-й класс). Как и прошлый раз, еду не один, но теперь в нашей комиссии я, пожалуй, самый крупный чин. Остальные, самое большее, начальники отделов из Наркомзема, Наркомвнуторга, Наркомфина, Трактороцентра, Зернотреста, представители ГОМЗы и ряда заводов – Красного Путиловца, Сталинградского и Харьковского тракторных, Ростсельмаша. Нет, вру – еще вместе с нами в поезде ехало все руководство всесоюзного акционерного общества Союззолото, переводимого из Москвы в Иркутск, и ректор создаваемого в Иркутске Горного института. Они ехали по своим золотым делам, а мы по своим, аграрным.

Александр Павлович Серебровский, председатель правления Союззолота, был хорошо мне знаком еще по нашей совместной авантюре с нефтеразведкой в Поволжье. Затем я довольно близко сошелся с ним по работе в Высшем Совете Народного Хозяйства (как и я, он с 1926 года занимал должность заместителя председателя ВСНХ СССР). Поэтому разговорились мы в дороге легко. Первым делом интересуюсь у него:

— Что, Александр Павлович, неохота из Москвы в Сибирь переселяться, а?

— И в Сибири люди живут, — не раздумывая, отвечает он. Потом, покрутив головой, как будто ему тесен воротничок накрахмаленной и безукоризненно выглаженной сорочки, нехотя добавляет:

— Хотя, конечно, привык к московским удобствам. Но из Москвы работу сибирских приисков не наладишь. На специалистов – голод, а разве это дело, когда они чуть не все в Москве сидят? Так что засучим рукава и полезем своими ручками ставить как следует организацию добычи. — С его стороны это были не пустые слова. Будучи руководителем треста "Азнефть", а затем председателем правления Нефтесиндиката, Серебровский руки замарать не боялся, и поднимал нефтяную промышленность не из кабинета, а регулярно вникая в дела непосредственно на промыслах.

— А что, дела с золотодобычей не блестящи? — этот вопрос меня живо интересует. Без наращивания золотовалютных резервов нам не приобрести за рубежом оборудование в масштабах, необходимых для развертывания индустриализации. Тем более эти резервы нужны сейчас, когда на носу Великая Депрессия, и надо будет ловить момент, когда будут готовы продать почти все и не слишком дорого.

— Я бы так не сказал, — задумчиво тянет Серебровский. — Проблем, конечно, масса, и золота при хорошей организации можно было бы уже сейчас взять больше. Но перспективы отличные. На Алданском плоскогорье работа развернулась, дорогу туда пробили, радиостанция работает, аэродром для срочной связи с Якутском есть. Поселки обустраиваем…

— А в чем же тогда дело? — вклиниваюсь в перечисление достижений.

— Да вечные наши проблемы! — в сердцах восклицает он. — Штаты управлений раздуты, а на местах толковых людей не хватает. Накладные расходы зашкаливают за всякие разумные пределы, а снабжение из рук вон плохое. Рабочие недовольны, у старателей золото уходит на сторону, чтобы просто пропитание себе добыть. Жилья нормального не хватает…

— Поставьте небольшой заводик, чтобы выпускать сборные деревянные дома, и буксируйте их по зимникам тракторами к местам приисков, — советую ему решение проблемы.

— Думал уже, — кивает собеседник, больше похожий на старого специалиста, чем на профессионального революционера. Кстати, инженерное образование мы с ним в Брюсселе почти одновременно получали… Ну, не я, конечно, а мой реципиент, и знакомство тогда Осецкий с ним не водил, хотя видеться на собраниях Заграничной Лиги социал-демократов и мог. Ладно, это все не к делу. Между тем Серебровский продолжает:

— Сборные домики – отличная идея, мы в "Азнефти" из подобных конструкций целый поселок отгрохали, но сейчас даже для простой лесопилки до сих пор оборудование не можем получить. Того, что есть, катастрофически не хватает…

— Так чего вы ворон ловите! — мое возмущение вполне можно понять. — Совнарком же еще два года назад разрешил артелям золотодобытчиков в счет сданного металла вместо оплаты наличными получать валютную квоту для покупок за рубежом. Так она им, как правило, ни к чему, но уже были случаи, брали эту квоту – консервы закупали и кое-какое оборудование. Договоритесь с артельщиками, дайте им первоочередное снабжение по первому классу, а они пусть возьмут квоты и за этот счет отгрохают лесопилку, да и целый завод для сборных домиков. Кстати, и для них это будет еще один верный заработок, — добавляю последний аргумент.

— А что, — оживился начальник Союззолота, — это идея. Мы-то по привычке все дела через наши бюрократические инстанции решать пытаемся. Тут же и проще выйдет, и быстрее. Собственные же силы мы на капитальное строительство бросим – машиноремонтный завод, горный техникум, электростанцию. Мы же, когда Амуро-Якутскую трассу от Транссибирской магистрали пробивали, у речки Чульмакан на неплохой уголь наткнулись. Сейчас там поселок ставим, назвали Пионерка. Так что "хлеб промышленности", считай, будет. А там и остальное подтянем. У нас в планах и драмтеатр, и библиотека, а кинотеатр уже строим, — Серебровский умолк и задумался, глядя на мельтешение подсвеченных утренним рассветным солнцем сосен за окном вагона.

— На Колыму-то собираетесь замахиваться? — там ведь тоже золото, и немалое. Лишним не будет, ведь индустриализация все слопает и не подавится. Долги по кредитам растут, внутреннее денежное обращение едва удерживаем от сползания в инфляцию. Правда, до такого непотребства, как в моей истории, мы не докатились, когда уже в 1928 году в эмиссионных балансах Госбанка более трети составляли сертификаты Союззолота в счет будущей добычи (причем по факту эти сертификаты реальной добычей обеспечивались в лучшем случае на четверть). Все-таки добычу удалось поднять за счет предоставления реальных льгот артельщикам и старателям, повышения государственной скупочной цены золота, улучшения снабжения приисков, расширения геологоразведки… Но, судя по словам Серебровского, сделано далеко еще не все, что нужно.

— Колыма… — с некоторой даже мечтательностью в голосе произносит Серебровский. — И туда доберемся. Уже этим летом откроем воздушную линию от Якутска. Эх, сразу такой кусок не откусить, ни людей, ни средств не хватает, хоть плачь! Не хотелось бы там так же дров наломать, как на Алдане в двадцать четвертом – двадцать пятом. Старатели за золотом валом повалили, а там нет ничего. Ни жилья, ни снабжения… Четыре года потом разгребали, до сих пор до конца не разгребли.

Глава 27. МТС

Мало еще знакомый чин из Наркомзема, — зовут его, помнится Тихон Михайлович Руднев, и занимает он пост заместителя начальника управления в Совхозцентре, — сначала прислушивается к нашему разговору с Серебровским, а потом бросает реплику:

— Золото, конечно, штука полезная, только ведь золотом страну не накормишь.

— К чему это вы, Тихон Михайлович? — оборачиваюсь к нему.

— А к тому, что надо было нажать вовремя на создание крупных зерносовхозов, технику дать в первую очередь туда, а не разбрасывать по МТС, и завалили бы вас сейчас зерном, — с некоторой запальчивостью заявляет он.

— Это вы про американский метод? — уточняю. — Мелкая вспашка, за счет этого – быстрая обработка почвы, и все прочее, как у Кэмпбелла в Штатах?

— Именно! — подтверждает он. — С имеющейся техникой можно было бы поднять огромные площади, и не зависеть уже от капризов хлебозаготовок.

Стоящий рядом с ним человек, — кажется, тоже из Наркомзема? — поморщился, и резко бросил:

— Тебе же и Осинский, и Макаров, сколько долбили, что нам эта американская показуха не годится! Они же на истощение почвы работают, сливки снять, карман набить, — а там хоть трава не расти…

— Ты что же, Федор Михайлович, не веришь, что в наших, советских условиях, природа этой американской системы изменится, что мы заставим ее работать на пользу социалистического строительства? — не уступал Руднев. — Ты же, помнится, сам за эту систему ратовал?

— Ратовал, — не стал отказываться новый собеседник. Федор Михайлович… Кто же это?

— Дурак был, вот и ратовал, — продолжал между тем названный Федором Михайловичем. — При мелкой вспашке такие требования к агротехнике и к очистке семенного материала, что нам, с нашими возможностями, этого пока не поднять. Ни кадров хороших не хватает, ни техники нужной. А нахрапом можно землю загубить – сорняки пойдут, истощение почв, падение урожайности. Не получится зерном завалить-то! И правильно меня за это из замнаркомов поперли. Теперь вот в Трактороцентре обретаюсь.