Сломленные (СИ) - Валюшев Дмитрий

Тильда!

Зловещие нашептывания разом стихли. Соблазн покориться судьбе испарился, а воля окрепла. Дух Гидеона с новыми силами прорвался сквозь завесу отчаяния и очутился в просторном зале с тремя выходами — на перекрестке. Мягкий оранжевый свет исходил от сотен крохотных кристаллов вдоль стен; потолок столь высок, что, как ни старайся, все равно его не разглядишь. В самом конце зала — у стены — каменный алтарь, исписанный эльфийскими глифами. На нем лежало копье. Оружие окутывала черная дымка, а от наконечника исходила мощь, подобная той, что Гидеон ощутил в Хранилище. Копье Эгона дожидалось хозяина.

Зов Укаре вернул Блэйка обратно. Ферксиец упал на четвереньки; густая слюна стекла по подбородку и упала на пыльный пол.

— Господин, Конрад идет!

Бум! Приглушенный звук ломающегося камня все громче. Бум!

— Помоги… — Гидеон протянул руку. — А, черт! Меня как будто всю ночь пинали.

Укаре помог своему господину подняться, и они поспешили в нужный коридор. Благодаря указаниям Гидеона друзья вскоре добрались до алтаря, но тотчас замерли.

Давящая сила удерживала на месте, не давая приблизиться к сокровищу храма. Гидеон вытянул руку и попытался найти лазейку в барьере, но частичка Эгона в Блэйке не настолько мощна, чтобы пробиться внутрь.

Гидеон зарычал.

— Р-р-р, ну…нет…так не пойдет, чертов…ублюдок!

Понемногу барьер искажался под решимостью Блэйка завладеть артефактом. Гидеон шаг за шагом с вытянутой рукой продвигался ближе и ближе к заветной награде. Укаре обнажил клинки, встав между выходом и господином.

Натиск Гидеона нарастал. Воля ферксийца так ярко сияла, что тьма вокруг копья испуганно съеживалась, пока не истлела с тихим воем. Гидеон оперся руками об алтарь. Его ноги подкашивались, в груди все горело, будто легкие пронзили когти.

— Наконец-то… — Ладонь легла на древко. — Осталось вернуть артефакты из ларца…

Бах!

Гидеон резко отскочил в сторону; пуля врезалась в алтарь. Ферксиец обернулся. В него из мушкета целился дворф.

— Ты бы не трогал эту дрянь, дружище, — угрожающим басом сказал он. — Эй, Никс, тут твою палку умыкнуть хотят.

Из мрака тоннеля показался следопыт. Грязный, измотанный, в изодранном плаще и до ужаса злой. Никс наставил на Гидеона арбалет.

— Посредник. — Следопыт оскалился. — Это. Мое.

Вслед за ним вышла девушка. Гидеон понял, что это дикарка с Пламенных островов. Страшно представить, сколько костей она может ему переломать.

Укаре преградил путь, выставив вперед клинки.

— Даже не думайте.

Бум!

Пол задрожал.

Бум!

Несколько кристалликов упали вниз.

Бум!

Внутри у Гидеона все сжалось. Он попятился.

«Дерьмо!».

Из третьего прохода навстречу Блэйку неслось ревущее чудовище.

— Р-р-разорву! — заорал Эрик, занося над головой огромный топор.

****

— Надо поймать его. Эльфа убей.

— Ты с ума сошел? Из-за тебя храм развалится! — Эрик толкнул Конрада в грудь. — Хочешь угробить себя? Валяй, только вот подыхать по твоей прихоти я не хочу.

Конрад схватил Эрика за руку и притянул к себе. Мясник ударил Конрада по лицу, однако тот просто прижал ладонь ко лбу гиганта. Запретные слова вновь высвобождали монстра.

— Стой! — Эрик что есть мочи отбивался от Конрада. — Не надо, не делай этого-о-о… А-а-р-р!

Тело Эрика разрасталось, наполнялось темной магией, пропитывалось волей Видящей. Жесткое чудовище вырвалось наружу. Рука погрузилась в камень, вырывая из недр Царства Теней топор. Кровопускатель запел песнь смерти в голове Эрика. Гигант сорвался с места и бросился вдогонку за долгожданными жертвами. Во имя Видящей, во имя великой резни!

Эрик сидел за столом, мастеря фигурку для дочки. Он тщательно вырезал каждый изгиб, каждую деталь, чтобы Тильда радовалась каждый раз, когда брала бы игрушку в руки. Кто бы мог подумать: покинув родную страну, он обрел счастье в Ферксии, где ненавидят иноземцев. А теперь он еще и капитан в знатном доме. Причуды судьбы.

В дверь постучались.

— Эрик?

Бригитта вошла в комнату. Мало кто назвал бы ее красавицей: низкорослая, полноватая, руки в мозолях, грубоватый голос с хрипотцой. Но не Эрик. Он души в жене не чаял. Стойкая и храбрая она сопровождала его во многих странствиях, пока Эрик добывал себе славу в битвах. Немногие знали, что Бригитта отнюдь не беспомощная женщина, которой нужна защита. Меч в ее руках пел, собирая жатву из черепов, доспех блестел от крови врагов, пугающее хладнокровье вселяло ужас даже в сердца союзников. При всем при том было в ней кое-что, чего не доставало воителям севера — смирение, терпение, покой в пылкой душе. Кроткая и покорная, когда не льются реки крови, свирепая и отчаянная в час сражения, рассудительная и мудрая, когда того требует судьба. Ее взгляд — немного задумчивый и усталый — пленял. Очаровывающая сила голубых глаз ставила на колени величайших из воителей севера — таких, как Эрик. И она не оставила его, не оставила, когда «великого героя» изгнали, позорно унизили перед войском и оплевали. «Трус и предатель» летело в спину, пока он покидал родной город. Нет женщины преданнее, чем Бригитта, и Эрик умрет за нее.

Бригитта поправила толстую косу и присела рядом. Она поглядела на новую игрушку и улыбнулась.

— Ты сам себя превзошел.

Эрик отмахнулся.

— Сосед наш, Лихт, дочке кукол из Ликеи привез. Говорит, мол, лучше на свете не сыщешь. — Эрик выдвинул ящичек под столом. — Я покажу этому засранцу, у кого тут лучшие куклы. — В ящике он отрыл набор кистей.

Бригитта погладила мужа по голове.

— Ты слишком стараешься.

— Разве? — Эрик повернулся к жене. — Меня ненавидят, Бригитта. Насмешки, угрозы, грязные сплетни. Я достоин жить здесь! — Кисть в руке надломилась. — А теперь еще и вы. Не позволю, чтобы над моей семьей насмехались!

Бригитта покачала головой.

— Глупый ты.

Эрик обиженно надул губы.

— Подумаешь, ну не умею читать и писать. Зато защитить могу.

— Я не об этом, дурачок. Я и Тильда любим тебя, тебя уважает Арип, и Хельга говорит о тебе только хорошее. Может, — она закусила губу, — оставишь службу? Обустроим тут все, наладим торговлю. А Тильда вон уже научилась письму. Мы научим тебя…

— Ах-ха-ха. — Эрик запрокинул голову. — Любовь моя, какой из меня фермер или купец? Когда мне исполнилось пять, отец подарил мне топор. — Он взмахнул руками. — Топор, Бригитта!

Бригитта разочаровано вздохнула.

— Тильда волнуется. А я не хочу однажды увидеть твой труп на пороге.

Эрик прижал жену к себе и поцеловал в лоб.

— Проще мир захватить, чем прикончить меня, — прошептал он. — Но я обещаю, что когда война с Ликеей закончится, я…подумаю над твоими словами.

— Правда? — с надеждой спросила Бригитта.

— Конечно. Правда, вряд ли это будет быстро.

Женщина обняла мужа.

— Ты добряк. Знаешь?

— Да брось. Тильда — вот, кто настоящая добрячка. И она моя дочь…до сих пор не верю.

— Ну да, она-то не пыталась пробить стену головой, — съехидничала Бригитта. — Она вырастет красавицей. Вон уже какой-то мальчишка под окнами околачивается. Может, уже впустим?

— Да не в жизни! — вспыхнул Эрик. — Пока этот сопляк не докажет, что достоин, ноги его в нашем доме не будет!

Бригитта укоризненно покачала головой.

— Ну какой ты упертый.

— Таков воин. — Эрик снова выдвинул ящик и достал новую кисточку. Макнув ее в баночку с краской, он осторожно начал закрашивать одежду куклы. — Он должен понимать не только врага, но и себя. — Эрик вытер тряпкой несколько капель. — Он должен уважать тех, с кем бьется, и тех, против кого. — Фигурка царицы Ликеи словно оживала в руках мастера. — Душа воина должна быть уравновешена, чтобы он не стал зверем даже в сражении. Воин — милосердие и ярость, долг и решимость, отвага и неотвратимость. И мы должны оставаться людьми. — Эрик сурово посмотрел на жену.