Мордант превыше всего! - Стивен Дональдсон

Принц очень быстро оценил происшедшее. Поднявшись на ноги, бросив на Теризу лишь один беглый взгляд, он отвесил королю Джойсу тяжелый поклон:

— Благодарю тебя, король. Это действительно очень поучительная игра. Замечательное развлечение для владык. Алендский монарх будет в восторге, узнав о ней.

Но сейчас, с твоего позволения, я удаляюсь. Боюсь, что долгая дорога из Скараба утомила меня. А я не могу обходиться без отдыха.

Он кивнул своим телохранителям; они тоже склонились в глубоком поклоне. Затем повернулся и направился к дверям.

Король Джойс с трудом справился со своими эмоциями:

— Иди отдыхай, если ты так нуждаешься в этом. — Он снова говорил так, будто был очень доволен собой, как напроказивший ребенок. — Ты более щенок, чем я думал.

Шаги принца Крагена тут же замедлились; его плечо дернулось. Шокированные неожиданным окончанием встречи с послом, люди в зале смотрели на него — или на короля Джойса.

Но принц не остановился. Двери перед ним открылись, и он покинул зал для аудиенций.

Прежде чем кто-либо успел отреагировать, Элега вскочила на ноги. Ее глаза метали молнии. Ее выкрик отразился от высокого потолка зала:

— Отец, мне за тебя стыдно!

Так быстро, как только позволяли ее длинные юбки, она устремилась за принцем.

Никто больше ничего не произнес. Никто не посмел.

Король Джойс осторожно вздохнул. Затем обеими руками убрал волосы со лба, поправил обруч и запустил пальцы в бороду.

— Это печалит меня, — пробормотал он, словно не отдавая себе отчета, что каждый в зале мог слышать его. — Я ведь всегда гордился тобой.

Когда он скрылся за возвышением, Мисте воскликнула тихим, полным боли голосом:

— О, отец! — и бросилась вслед за ним.

Териза могла бы гордиться собой. Она одержала своего рода победу. Но, несмотря на это, Мисте страдала, Элега была в ярости, а король Джойс стал значить для нее намного меньше, чем раньше, и много меньше, чем должен был бы. Сердце Теризы заполнила печаль, словно пат был и у нее в душе.

И ей показалось, что воспоминания о звуках рогов унеслись куда-то из ее памяти.

11. НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, В КОТОРЫЕ НИЧЕГО ОСОБЕННОГО НЕ ПРОИСХОДИЛО

Териза столкнулась бы с серьезными затруднениями, если бы попыталась самостоятельно отыскать дорогу в свои комнаты, поскольку с этой частью Орисона была совершенно не знакома. Но Смотритель Леббик позаботился об этом. Как только лорды и леди начали расходиться, споря и обсуждая то, что повергло их в изумление, он приказал одному из стражников проводить ее.

Обратная дорога показалась Теризе заметно длиннее, но наконец она оказалась в своих покоях, за дверью, запертой на засов, и у нее наконец-то появилась возможность поразмыслить над тем, что происходило с ней сегодня.

Поглядев в окно, она с удивлением обнаружила, что небо — чистое, без единого облачка, а крыши и башни замка, припорошенные снегом, отблескивают розовым, в то время как на землю и далекие холмы наползает тьма. До этого она не представляла, что уже столь поздний час. На мгновение она забыла обо всем и просто смотрела на закат, который превратил Орисон в подобие замка из волшебной сказки — древние камни, окутанные тьмой и зимой, но все же вздымающиеся словно мечта или надежда к небу и свету, нежно розовеющие по краям. Теризе тут же припомнились звуки рогов. И ей до боли захотелось покинуть замок, но не сбежать обратно домой, к иллюзии жизни, а выйти в мир Морданта и найти то местечко среди холмов и леса, где можно услышать охотников или музыкантов, играющих, несмотря на холод, весело и со страстью.

Каким же образом предсказание могло знать о всадниках из ее сна?

Она, конечно же, могла и сама придумать ответ. Если она была создана зеркалом, тогда зеркало создало и ее сны. Но по какой-то причине ее это не удовлетворяло.

Ей нужно о многом рассказать Джерадину, в том числе, без сомнения, о тех чувствах, которые она испытывает по отношению к Мастеру Эремису. Джерадин — единственный, кому она верит, кто способен помочь ей решить, что делать.

Принять какие-то решения было необходимо; это очевидно. Король Джойс стал на путь саморазрушения — путь более опасный, чем пассивность, в которой обвиняли его люди. Отказавшись укрепить оборону Пердона, издеваясь над принцем Крагеном, он активно способствовал гибели Морданта.

Ясно, что Мордант нуждается в повелителе достаточно сильном, чтобы быть способным управляться с обстоятельствами, и достаточно умном, чтобы делать это по возможности лучшим образом. Смотритель Леббик явно не подходит: он слишком предан королю. И Гильдия как единое целое тоже — несмотря на силу, которую представляют Мастера, они все слишком разобщены, чтобы действовать эффективно. Знаток Хэвелок? Он безумен. Мастер Квилон? Териза не знала, каковы его мотивы, но не могла представить его возглавляющим борьбу за выживание Морданта.

Итак, остается лишь Мастер Эремис.

Джерадину, конечно же, эта идея придется не по вкусу. Но, быть может, ей удастся его убедить. И если они станут помогать Мастеру, она, может быть, получит возможность проводить с ним больше времени…

Эта мысль вызвала в памяти ощущение его губ на ее груди. Териза вздрогнула и обняла себя руками. Саддит уверяла ее: «Любой Мастер сделает для меня все, что я пожелаю, — если, конечно же, это будет ему по силам». И еще она говорила: «То же самое вполне может быть доступно и вам, если вы захотите». Хорошо, почему бы и нет? У нее не было ни опыта Саддит, ни ее умения оценивать ситуацию, но Эремис все же счел ее очаровательной.

До этого никто никогда не считал ее очаровательной.

Когда солнце закатилось за горизонт и тьма поглотила замок, Териза отошла от окна, выпила бокал вина и устроилась поудобнее в кресле, продолжая размышлять.

Через некоторое время Саддит принесла ужин. Служанке не терпелось поболтать: Орисон полнился слухами об аудиенции принца Крагена, и она слышала их все, но хотела бы знать, что же происходило на самом деле. Териза же обнаружила, что слишком устала — и к тому же слишком смущена, чтобы излагать свое суждение относительно этого вопроса. Полученные за день впечатления без остатка исчерпали ресурсы ее эмоций, а сладкие воспоминания о Мастере Эремисе нагнали на нее сон, и после немногословных полуискренних извинений она отослала Саддит. Затем Териза поужинала, выпила бокал вина, повесила одежду в тот гардероб, где не было кресла, блокирующего дверь в потайной ход, и легла в постель.