Савва Мамонтов - Владислав Бахревский

Итак, один сын собирался быть поэтом, другой — фельдмаршалом… А Савва Иванович — артистом… «Виндзорские кумушки» прошли с успехом. Савва Иванович всех удивил своим пением, но еще более игрой артистов. Пели и жили, пели и проказничали… Слушателям было смешно, а от музыки и пения радостно.

Абрамцевское лето покатилось радостное, трудящееся. Васнецов написал для храма икону Сергия Радонежского с тоненькой березкой. Поленов — «Тайную вечерю» и покровителей Шуры и Воки — «Царицу Александру», «Князя Всеволода».

Раскрашивали и обжигали изразцы для внешнего убранства храма. Васнецов все лето творил «Каменный век», двадцатипятиаршинное панно для только что выстроенного Исторического музея, но он нашел время и для портрета Антокольского, для портрета Тани Мамонтовой. По его рисункам построили беседку в виде языческого капища. Дети эту беседку тотчас узурпировали у взрослых и назвали по-своему: «Избушка на курьих ножках».

Великолепные успехи сделал за лето Аполлинарий Васнецов. Написал чуть ли не сотню этюдов. А Поленов принялся за акварель, заказанную Александром III еще во время Балканской войны.

2 сентября умер Тургенев. О последних часах Ивана Сергеевича писало «Новое время». Тургенев в предсмертные часы говорил только по-русски, по-мужицки, ему представлялось, что он простолюдин. Потом он стал звать к себе: «Ближе, ближе, пусть я всех вас чувствую около себя. Настала минута прощаться… как русские цари. Царь Алексей… Алексей второй…» Увидел Полину Виардо, встрепенулся: «Вот царица цариц, сколько добра она сделала».

Елизавета Григорьевна попросила священника отслужить в Абрамцевском храме панихиду по усопшему. Савва Иванович, Васнецов, Поленов, Остроухов устроили тургеневские чтения. Декламировали стихи, стихи в прозе… Савва Иванович читал «Порог», стихотворение было написано после выстрела Веры Засулич в Трепова.

Металлически-звеняще произнес Савва Иванович конец стихотворения:

«— Знаешь ли ты… что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?

— Знаю и это. И все-таки я хочу войти.

— Войди!

Девушка перешагнула порог — и тяжелая завеса упала за нею.

— Дура! — проскрежетал кто-то сзади.

— Святая! — пронеслось откуда-то в ответ».

— Да, господа! — сказал Савва Иванович. — Завеса упала еще за одним из великих… Можно издавать полное собрание сочинений.

И прочитал горестно, отчаянно, до слезы:

Вспомнишь обильные страстные речи,Взгляды, так жадно, так робко ловимые,Первые встречи, последние встречи,Тихого голоса звуки любимые.

Театр Кроткова

Василий Дмитриевич Поленов нашел свое счастье, а вот Илья Ефимович растерял. Семейный разлад с Верой Алексеевной кончился разводом.

Летом Репин был со Стасовым в Испании и в Голландии. Вернувшись, он писал Василию Дмитриевичу: «После Мадрида я почувствовал себя тем блаженным правоверным мусульманином, который побывал в Мекке и удостоился носить чалму. Я даже подумываю серьезно: не носить ли мне испанской шляпы…» Письмо о Веласкесе, о Мурильо, Хуане Вальдесе, о Гальсе, а в конце письма просьба: «Кланяйся, пожалуйста, всему милейшему Абрамцеву, часто я вспоминал вас всех, особенно Савву Ивановича, когда ехал от „Севильи до Гренады“. Дивный инструмент гитара! Как хорошо иногда играли испанские нищие, особенно в две гитары, одна — выше строем, коротенькая, другая — обыкновенная. Просто заслушаешься… Не от Саввы ли Ивановича я получил в Мюнхене в Байришергоф листок белой почтовой бумаги? Я думаю, это он подшутил. Но как он угадал, что я остановлюсь в этом отеле?»

Мамонтов со своим бронхитом ездил в Италию, а осенью с головой ушел в постановку оперы «Алая роза».

В Италию же по совету Антокольского отправился Поленов с молодой женой. Не ради свадебного путешествия и удовольствия, а собирать материалы для картины «Христос и грешница».

Наталья Васильевна писала Елене Дмитриевне Поленовой о решительности Василия Дмитриевича создать значительную картину: «Антокольский много с ним говорил, так поднял его дух… отрешил его от всех мелочей и дрязг… Редкий человек Антокольский… Он тут на всех так чудесно подействовал, он сам так высоко настроен».

Видно, и впрямь пришло время дальних дорог, напророченных «Витязем на распутье». Суриков в это время тоже совершал семейную поездку по Европе. Осматривал картинные галереи Германии, Парижа, а на зиму перебрался в Рим. Спасибо Третьякову. За картину «Меншиков в Березове» Павел Михайлович заплатил пять тысяч.

Если Суриков для Мамонтова всего лишь потенциальный зритель, то в Репине он потерял актера, а в Поленове и того больше — декоратора, композитора, артиста, половину души всех спектаклей, всех радостных предприятий. Для оперы Базиль был бы так необходим! Но даже находясь за тридевять земель, этот чудо-человек сумел-таки участвовать в «Алой розе». И не только декорациями. Изумительной беломраморной лестницей в волшебном лунном свете. Он подарил дому Мамонтовых своего ученика, рекомендовал его для писания декораций. Имя двадцатидвухлетнего ученика — Исаак Левитан. Исаак Ильич писал декорацию волшебной залы в замке Чудовища по эскизу Васнецова.

О том же, какие хлопоты в создании оперного спектакля пришлись на долю Саввы Ивановича, Елизаветы Григорьевны, Елены Дмитриевны и прочих, прочих, лучше всего судить по письмам.

8 ноября 1883 г.

С. И. Мамонтов — Н. В. Поленовой

«Здравствуй, любезный друг Наталья! Читал твое письмо из Вены. Вкусно пишешь — у меня даже слюнки потекли. Захотелось вон из холодной, туманной Москвы… Я последнее время сильно погружен в каменный уголь вперемежку с „Алой розой“. А ведь сия последняя двигается преисправно, и напрасно вольтерианцы утверждают, что она делается кое-как. Кротков идет сильными шагами: написал очень красивый дуэт отца Бьянки, который так и хочется постоянно напевать… Митричу мой дружеский поцелуй, навеки нерушимый. Желаю ему высоко поднять свой дух, отряхнуться и, дав простор вдохновенью, подарить нас чем-нибудь торжественно прекрасным».

28 декабря

Е. Г. Мамонтова — Н. В. Поленовой

«В доме у нас каждый день репетиции, то одна антреприза, то другая, т. е. Савва и Сережа. Сергея ужасно жаль… вся его компания жаждет играть, и ничего не выходит, так как взрослые заняты оперой. Наконец мы сегодня сжалились над ними и предложили повторить „Снегурочку“, так, запросто, между своими. Они ухватились за это. Васнецов, конечно, тотчас увлекся, и пошла работа, всех актеров собрали… Спиро будет играть царя… а Весну, нечего делать, беру я на себя. Сергей будет Мизгирем…»