Шумерские ночи - Александр Рудазов

А на седьмой день в дверь постучали. Креол раздраженно нахмурился — до обеда оставалось еще часа два, а ни для чего другого рабы не посмели бы его отвлекать. Мысленно обещая этим червям все муки Кура, Креол распахнул дверь… и его гнев мгновенно испарился.

На пороге стоял Шамшуддин. Как всегда скалящийся белоснежными зубами и сверкающий блестящей лысиной. Кушит-полукровка хлопнул Креола по плечу и воскликнул:

— Брат, я в гости!

— Отлично, поможешь мне выковать цепь! — обрадовался Креол.

Шамшуддин приехал не один. Во дворе ожидали престарелая рабыня и две молодые женщины — сабинянка и кушитка. Вокруг первой весело бегала трехлетняя девочка, вторая кормила грудью младенца.

— Это Нарджис и Бикиля, — представил женщин Шамшуддин. — Мои жены. А ты все еще не женился, брат?

Креол сделал вид, что не расслышал.

— Зачем тебе две жены? — мрачно осведомился он.

— Действительно, двух как-то маловато… — задумчиво согласился Шамшуддин. — Я подумываю взять третью. Видел я тут одну симпатичную цянку…

— Цянки симпатичными не бывают, — пренебрежительно фыркнул Креол. — Все они кривоногие узкоглазые карлицы. Только полному идиоту может понравиться такое страшилище.

Шамшуддин поселил жен и детей в восточном крыле, которое пустовало с тех пор, как скончалась Бирдин, мать Креола. Креол и раньше почти не заглядывал в эту часть Шахшанора, а теперь перестал бывать там вообще.

Зато на пару с Шамшуддином он довольно быстро закончил цепь. Раскаленная добела, она лежала теперь в давно остывшем горне, вовсе не думая остывать сама. Прошло уже двое суток, но цепи все равно было невозможно коснуться. В дедушкиных записях ничего об этом не говорилось, и Креола это начинало раздражать.

— Нужно ее как-то остудить, — подытожил Креол, поливая цепь водой.

— Может быть, просто подождем? — предложил Шамшуддин, объедая виноградную кисть.

— Я ждать не собираюсь. Помоги-ка.

Заклинание Вечного Мороза, наложенное Креолом-старшим на подвал Шахшанора, все еще действовало. Пройдет не один год, прежде чем мана истощится и чары придется обновлять. Шамшуддин с помощью телекинеза перенес туда пышущую жаром цепь, и Креол начал нетерпеливо постукивать каблуком.

Цепь по-прежнему не остывала.

Не остыла она и на следующий день. И на следующий. Креол чуть ли не каждый час заходил в зачарованный погреб, стучал зубами от холода и зло таращился на раскаленную добела цепь, но от этого ничего не менялось.

Понемногу Креол стал заходить в погреб все реже и реже. Он уже окончательно уверился, что дедушка где-то ошибся.

Нельзя же пользоваться цепью, которую невозможно взять в руки! Просто поднять и перенести на худой конец можно и телекинезом, но ведь так она не будет работать!

Спустя полтора месяца Креол уже и не помнил о том, что у него в подвале остывает мощный артефакт. Он по горло ушел в работу над Шедевром — дважды ездил в Вавилон, рылся в древних книгах, даже пытался разыскать легендарный колодец Харута и Марута (безуспешно).

Шамшуддин тоже не сидел без дела. В отличие от побратима, он не получил богатого наследства, а потому должен был по-прежнему исполнять илькум. Во имя священного долга Шамшуддин уже месяц трудился на строительстве канала, по которому воды Евфрата будут направлены в обширную впадину Хаббания. Когда грандиозный канал будет завершен, Хаббания превратится в рукотворное озеро — воистину это станет великим свершением!

А жены (их стало уже четыре), дети и рабы Шамшуддина по-прежнему жили в Шахшаноре. Креол привык, что побратим фактически переселился к нему, и не обращал на это внимания. Он вообще мало интересовался тем, что происходит в его доме.

Вечером девятнадцатого числа месяца дул-Куг Креол лежал на плоской крыше, любуясь закатом. Дневная жара спала, воздух посвежел, и лежать без дела не хотелось, но вставать и куда-то идти было лень.

Вечная дилемма человеческой жизни.

Однако ему пришлось подняться, когда раб доложил, что хозяина желает видеть Раг-Хадарзанн, великий и мудрый эн Ура. Он уже дважды являлся в Шахшанор, дабы познакомиться с его новым владельцем, однако оба раза попадал неудачно. В первый раз Креол отлучился в Кутийские горы, во второй — уехал в Вавилон. Если окажется, что эн и в третий раз зря потратил свое время, получится совсем неудобно.

— О, да это же наш славный эн! — преувеличенно радостно воскликнул Креол, спускаясь по лестнице. — Какое счастье! А чего тебе здесь надо?

— Мир этому дому и всем его обитателям, — провозгласил Раг-Хадарзанн, поглаживая черную завитую бороду. — Ты ли будешь Креолом, сыном Креола, подмастерьем второго уровня Магической Академии Шестидесяти Знаний?

— Если это не так, пусть потолок обрушится на мою голову, — нетерпеливо ответил Креол. — Так что за дело тебя ко мне привело?

Он не предложил гостю сесть. Не предложил выпить или перекусить. Креол вообще терпеть не мог пустой вежливости и расшаркиваний. Если он впустил тебя в дом — ты волен делать в нем что пожелаешь, распоряжаться имуществом хозяина, точно собственным. Хочешь сесть — садись. Хочешь пить — покличь раба и вели принести вина.

Сам Креол поступал в чужих домах именно так и того же ожидал от своих гостей.

— У меня к тебе будет просьба, уважаемый, — неспешно произнес Раг-Хадарзанн. — Близится месяц апин-ду-а — время смены полей. Общине землевладельцев требуется умелый маг, который совершит ритуал Изгнания Соли. Раньше нас всегда выручал твой отец, но теперь…

Креол помрачнел. Действительно, Креол-старший всегда был надежной опорой своему городу — да и всему Шумеру. Неизменно хладнокровно-спокойный, на первый взгляд он казался совершенно бесчувственным, однако в помощи никогда никому не отказывал. Каждый в Уре знал, что, если случится беда, архимаг Креол придет и молча поправит все.

Неудивительно, что теперь аналогичные надежды возлагаются на Креола-младшего. Тому совершенно не хотелось тратить бесценное время на проблемы грязных пахарей, но… но уступить отцу? Позволить этим ничтожествам сказать, что нынешний Креол в подметки не годится прежнему?

Уж лучше пусть ему в спину вобьют гвоздь!

Но ритуал Изгнания Соли… Это не самый простой ритуал. Каждый знает, что боги не балуют великий Шумер дождями, поэтому большая часть воды на полях поступает из рек — из полноводных Тигра и Евфрата. Великое множество каналов было прорыто за минувшие века, и даже последний бедняк не испытывает нужды в воде.

Однако у этого изобилия есть и обратная сторона. Воды по каналам поступает даже слишком много. Она просачивается сквозь почву и соединяется там с подземными водами-а они в шумерских землях соленые. Соль выносится на поверхность вместе с водой, и поля быстро портятся — пшеница не растет совсем, рожь с ячменем растут очень плохо. Засоленное поле приходится бросать или превращать в овечье пастбище.