Помощник хирурга - Патрик О'Брайан

Он завязал зюйдвестку под подбородком, посоветовал Стивену держаться крепче и вернулся на залитую водой палубу.

— Что стряслось? — спросил Ягелло.

— Ещё одно препятствие вроде этих мерзких береговых выступов, — ответил Стивен. – В этот раз –

остров Уэссан и мы должны его обогнуть, тобишь «обойти с наветра», чтобы покинуть Канал и достигнуть Бискайского берега.

— В море слишком уж много всяких мысов, — проворчал Ягелло. — Что до меня, то я предпочел бы лошадь.

Джек уже неплохо освоился на «Ариэле» и приноровился к кораблю, этому живому и податливому механизму. Именно такое хождение под парусом он и любил — управлять крепким, основательно скроенным судном при устойчивом ветре, извлекая выгоду из каждого его ослабления, каждого морского течения или прилива, которые бы позволили вновь встать на ветер. Офицеры были что надо, команда ответственная, — своего рода хорошо настроенный механизм. И конечно же ему нравилось, что в сложившихся обстоятельствах времени задуматься о других проблемах попросту не оставалось. Показавшийся было дом сильно его обеспокоил — воспоминания об Аманде Смит, мысли о юридических сложностях, самоупрёках, возможном распаде семьи и банкротстве, — вся эта неразбериха делала его по-настоящему несчастным.

«Ариэль» шёл под зарифленными парусами, дабы не оторваться от бедных неповоротливых «транспортов», отягощенных своим несчастным грузом — сотнями солдат, страдающих под палубой от морской болезни. И хотя тут и там в небе можно было увидеть чёрные тени машущих крыльями буревестников, ветер пока лишь немногим превышал по силе свежий, и несмотря на идущее слева заметное волнение, капитан пребывал в убежденнии, что сможет выиграть полрумба. Единственной проблемой оставалась непостижимая переменчивость погоды: днём или вечером не было ни единого шанса провести нормальные наблюдения, как, впрочем, и в ближайшее время в будущем.

До темноты встретили линейный корабль с парой фрегатов, идущие другим галсом, дабы присоединиться к блокаде Бреста: «Ахиллес», «Эвтерпа» и «Боадицея». Корабли обменялись приветствиями и личными сигналами, и Джек долго и сосредоточенно смотрел им в след, особенно на «Боадицею». Он командовал фрегатом в Индийском океане и сохранил стойкую привязанность к этому широкобимсовому, комфортному кораблю, возможно несколько медленному, но очень надёжному если приноровиться к нему. Джек стоял на салазках для карронады и держался руками за штаг, сильный дождь и тучи брызг обдавали спину, пока он наблюдал как фрегат под всеми возможными парусами разрезает волны, чтобы угнаться за быстроходным «Ахиллесом». Сейчас «Боадицеей» командовал Митчел. Он установил обитые железом шлюпбалки и карронады на квартердеке с обоих бортов, но едва ли вообще занимался окраской, поистине нельсоновский подход. И у фрегата ещё остался этот странный, очаровательный, еле заметный рывок перед тем как корпус погрузится в морскую пучину. «Стивен бы к месту произнёс festino lento«,*15] — подумалось ему. А потом, вспоминая свою службу в районе Камаре, у скалистого берега Бретани, добавил: «Помоги Бог прибрежной эскадре в такую ночь».Налетел ещё один шквал, в этот раз больше с зюйда. Потом наступила непроглядная ночь: льющий стеной и разбавленный морской водой дождь, искрящийся в свете нактоузного и кормового фонарей, единственных видимых во тьме огней. Тьма эта окутала шедший в крутой бейдевинд к мысу Лизард корабль, видимый только когда облака пены вздымались над бортами.

Заведённый морской порядок оставался неизменным: едва различимые во мраке фигуры несли вахту, стояли у штурвала и вели наблюдения, наощупь пробирались, чтобы пробить склянки, забросить лот и зафиксировать результат, остальные объединились в группу за игрой в нарды в кают-компании. Через час, когда по всем расчётам Лизард должен был уже оказаться в пяти милях по правой скуле, Джек подал ночной сигнал, который приказывал транспортам образовать линию и сменить галс. Увидев, что суда выстроились по порядку, а цепочка огней образовала уходящую к зюйду прямую, которая с должной толикой удачи позволит обойти Уэссан и уйти прямиком в Бискайский залив, он спустился вниз. Юный Фентон остался командовать на палубе, не семи пядей, но вполне надёжный офицер. В любом случае, ситуация сложилась такая, что никаких особых усилий или талантов не требовалось. В устье Канала в налетевшей с веста буре не было ничего необычного.

— Как прошла ночь? — вновь поинтересовался Стивен.

— Ох, — начал Джек, во все стороны разбрызгивая воду, — довольно сыро. Но если это тот ветер, о котором болтал Пелворм, то волноваться не стоит. Мы вполне могли бы нести марсели, а земля вовсе не стонет от берега до берега. Пока стоят марсели, опасаться нечего, знаешь ли. Не так давно встретили корабль, а теперь идём близко к ветру правым галсом.

— Это ведь позволит нам обойти Уэссан, как ты считаешь?

— Да, если вестовый ветер будет держаться. Но боюсь, что придётся повернуть на румб или два.

Возможно, придётся уйти к Силли, чтобы придерживаться курса на вест. Что ж, утром будет видно.

Джек скинул верхнюю одежду и уселся в кресло-качалку.

— Это если повезёт, сказал Стивен. – Но ведь снаружи жуткий вой, а в трюме полно воды.

— Ерунда, всего лишь рангоут скрипит на волне. Рискну предположить, что с Азорских островов сдувает крупные орудия, но здесь лишь пассажиры почувствуют себя чуточку хуже, да самую малость увеличится дрейф. — Он зевнул, заметил, что барометр поднимается, повторил, что завтра будет видно, и отправился спать.

Но в этот раз капитан Обри поспешил. На следующий день ситуация ничуть не прояснилась. Не было видно ни зги, дождь полил ещё сильнее, облака брызг и пены стали больше, море оказалось покрыто высокими остроконечными волнами, транспорты едва виднелись, всё ещё выстроенные, впрочем, в чёткую линию. Солнца не было и в помине, даже намёка на его существование, а проведённые на кораблях дневные наблюдения отличались друг от друга на добрые сорок миль.

Вновь повернули через фордевинд и с ненастьем пошли на норд. День, если можно его было так назвать, и ночь как две капли походили на те, что минули вчера. Для тех, кто привык к морской жизни, это конечно не стало какой-то драмой, всего лишь ещё сутки мрачной и ненастной погоды при путешествии на вест, но для «сухопутных» время просто остановилось, заполненное бессмысленным шумом и движением, а для многих ещё и недомоганием. Было сказано, что Уэссан и Силли разделяет порядка тридцати пяти лиг, и им казалось, что корабли проходят этисамые лиги вновь и вновь, множество раз, прерывая монотонность лишь короткими приёмами скудной пищи. В конце концов тоска одолела страх, возвращавшийся лишь временами, когда из-за внезапного поворота под ветер люди просто летали вдоль палубы. Даже Ягелло впал в какое-то уныние и апатию. Баковый и главный люки были давным-давно задраены, и хотя через борта «Ариэля» захлестывало приличное количество воды, свежего воздуха в трюм проникало совсем немного. Гамаки уже давно не вывешивали, а вовсю вкалывающих матросов ничего кроме дождя не омывало, — ведь у них не было возможности помыться кроме как с помощью бочек, обычно выставляемых на непригодную теперь для этого палубу, и они лишь мыли руки, да лица. Их влажные, плотноупакованные койки заполнили невентилируемое межпалубное пространство сильным, проникающим повсюду запахом, затхлой вонью плотоядных животных, гораздо худшей, чем в тот раз, когда Стивен вёз коллекцию травоядных сумчатых из Новой Голландии. Как бы то ни было, сам доктор к этому привык. Человек, обрастающий грязью при плохой погоде, был рядом с ним с самых первых дней на флоте.