Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй

Инспектор Побджой в недоумении уставился на результаты вскрытия.

— Невозможно, — сказал он помощнику патологоанатома, которому поручили доставить дурные вести. — Это убийство. Взгляните на отметину от удара по голове. Ведь несомненно…

— Вовсе не обязательно. — Патологоанатом попытался изобразить возмущение, однако сумел показаться лишь самодовольным и ограниченным. — В лесу множество низких ветвей. Он оттолкнул одну из них, а та спружинила, ударив его в висок и лишив сознания. Если бы не ливень, возможно, на какой-нибудь ветке обнаружились бы следы крови. Он упал, зарывшись лицом в прелую листву; нос и рот наполнились грязью — и он задохнулся.

— Здесь написано, что он утонул.

— Шел дождь.

— Люди не тонут в дожде! Вы что, меня за идиота принимаете?

— Послушайте. В легких обнаружена вода. Ливень мог лишь слегка покрыть землю водой; большего и не требовалось. Если его лицо находилось под водой достаточно долго…

Побджой нетерпеливо отмахнулся.

— С фактами не поспоришь, — чопорно заметил патологоанатом.

На лице Побджоя читалась твердая решимость оспаривать любые факты, которые ему представят. Он отпустил патологоанатома, дабы случайно не увеличить количества имеющихся трупов, и сел ломать голову над отчетом о вскрытии. Два человека (якобы) утонули: если первый при обстоятельствах просто подозрительных, то второй — при откровенно странных. Как можно утонуть в лесу? Есть ли вероятность того, что фон Гумбольдта перетащили в лес уже мертвым? Судя по данным экспертизы, нет. Конечно, когда исключишь все невозможное, то, что осталось, должно быть правдой. Господи, как же он ненавидел Шерлока Холмса — тот просто лучился чопорной заумностью! Чертов кокаиновый торчок, конспиратор-теоретик с параноидальными наклонностями. Вся проблема заключалась в том, что от этого дела за версту разило шерлокхолмством. Тихая деревушка, похищенный кубок, два тела, образовавшиеся вопреки всякой логике вследствие естественной смерти владельцев таковых. И вдобавок ко всему прочему карлики. Несомненно, за всем этим стоит некий дьявольский суперпреступник со сверхъестественными способностями маскировки и маниакальной склонностью топить своих жертв, даже если поблизости нет воды…

Побджой заставил себя вернуться к реальности и попытался сконцентрироваться на более правдоподобных версиях.

— Похоже, я пропустил все самое интересное, — заявил Майкл. — Мы с Рианной провели выходные под Оксфордом: один мой приятель устраивал барбекю. Там тоже шел дождь. Забавно: две недели может стоять отличная погода, а как только задумаешь организовать пикник, непременно пойдет дождь.

— У вас есть алиби? — поинтересовалась Ровена. Она зашла к Анни обсудить случившееся и застала у нее Майкла за тем же занятием.

— Мне не нужно алиби, — ответил Майкл, состроив недовольную гримасу. — Я бы предпочел находиться в гуще событий.

— Слишком уж много событий, — констатировала Ровена. — Труп и крупная кража. От полиции толку как от козла молока. Пытаются убедить меня же, что у меня разыгралось воображение! Тут и без воображения такие дела творятся! Разумеется, я не разглядела вора как следует: погас свет, так что было темно. Но он совершенно точно был маленький, проворный и волосатый. Действительно маленький — не больше четырех футов ростом. И ни в коем случае не дрессированный зверь. Он двигался как человек. Наверняка это был карлик.

— Зачем карлику похищать Грааль Лютого Торна? — удивилась Анни. Она говорила, не думая: на самом деле мысли ее блуждали далеко. Рианна Сарду была в Лондоне (во всяком случае, тварь в облике Рианны Сарду могла находиться в Лондоне). Майкл не возобновил приглашение на ужин, однако был здесь.

— Не знаю, — сказала Ровена. — Да и вообще все это одна большая тайна. Только вот что я вам скажу: я собираюсь вернуть чашу. У меня уже ушки на макушке: стоит кому-то попытаться тайком купить ее, я сразу об этом узнаю. У меня широкие связи в мире антиквариата.

— Наверное, продать ее будет нельзя, — предположил Майкл. — Очевидно, ее главная ценность в том, что она исторический артефакт. Что подразумевает весьма специфический рынок сбыта.

Ровена издала некий угрюмый звук — похоже, в знак согласия.

— У Эрика имеются кое-какие странные идеи на этот счет. Иные реальности и прочее. Конечно, они кое-что объяснили бы, но… Вообще-то Эрик хороший человек. Ему можно верить. Откуда бы там он ни был. — Ровена окинула Анни быстрым проницательным взглядом — впрочем, не достигшим цели. — В любом случае, — подытожила Ровена, — мне пора. Нужно сделать кое-какие звонки. Если у вас возникнут предположения…

— Будем на связи, — заверила ее Анни. И они с Майклом остались одни.

— Вообще-то, — начал он, — я пришел поговорить совсем о другом. Конечно, все это очень интригует: наверно, дети здорово повеселились, устроив погоню за вором, по уши перемазавшись грязью, а потом еще наткнувшись на труп; хотя последнее, пожалуй, оставляет не самое приятное впечатление. Надеюсь, они не слишком расстроены.

— Натан в порядке, — ответила Анни.

— Слава богу, они не знали его лично. Так о чем я? Ах да, никак не приступлю к главному. Я пришел поговорить несколько о другом.

Анни вопросительно посмотрела на Майкла.

— Рианна. Я попытался выспросить у нее, что произошло тем вечером, однако она отрицала даже то, что виделась с тобой. А ее одежда — та, в которой она была, когда я уходил, — лежала на полу в ванной — мокрая. В последнее время Рианна ведет себя очень странно — не могу объяснить точно, только она явно не в себе. В прошлые выходные друзья спрашивали меня, не перенесла ли она какую-то болезнь. Как будто ее личность подменили. Некоторые болезни так действуют на человека — какая-нибудь опухоль мозга или что-то вроде того. Я предложил ей сходить к врачу, но она тут же завелась. Анни, я ума не приложу, что делать. У нас не самый идеальный брак на свете, и все же, если Рианна больна, я должен быть рядом с ней.

— Да, — согласилась Анни, поскольку от нее явно ждали ответа.

— Конечно, быть может, все дело в психике. Если у нее начнется раздвоение личности…

— Можно выразиться и так, решила Анни.

— Черт побери! — Майкл горько усмехнулся. — Я все запутал. Послушай, я собирался сказать… Что бы ни было с Рианной, я бы хотел встречаться с тобой. Я надеялся, что мы все же поужинаем… как-нибудь на неделе. Извини, все так нелогично. Я говорю, что беспокоюсь за жену, — и тут же заявляю, что хочу быть с тобой. Наверное, ты считаешь меня просто хамом.