Игрушка для чудовища (СИ) - Людмила Немиро

Как там Тео? Добрался ли до особняка? Рассказал ли Клио о нашем плане? Ох, представляю, как грек зол, как желает меня убить к чертям собачьим. В общем-то, при встрече и не сопротивлялась бы, потому что так страшно я еще не ошибалась. Погибшая девочка навсегда останется жить в моих воспоминаниях — это несомненно. Что касается Кавьяров, то пора бы им самим разобраться со своими делами. Не стоило вмешивать меня. Это был самый глупый поступок со стороны грека. Теперь все пострадают и, наверняка, Клио достанется не мало. Но все же мой план с побегом должен сработать.

Я верила в это. Всем сердцем верила…

Ни пасмурное небо над Чикаго, ни городской шум, ни усталость — ничто не могло испортить моего настроения. Ощущение свободы навалилось на плечи и вызвало у меня безудержный поток слез. Я плакала всю дорогу, пока ехала на такси по родному, но уже немного забытому адресу. От счастья и, в то же время, от страха буквально трясло. Падающий за окном машины снег радовал меня, словно ребенка.

Все, абсолютно все заставляло дрожать от сладостного предвкушения. В тот момент перестал существовать Клио, исчез Тео, забылось нежное лицо Майи и, вообще, целый континент стерся с лица Земли. Настолько пьянило счастье, что глаза готовы были вывалиться из орбит, так пристально я рассматривала проносящиеся мимо яркие рекламные вывески, высокие дома, гипермаркеты и прохожих.

Как же истосковалась моя душа по этому холодному городу. Каким же дорогим он внезапно стал.

— Все в порядке? — вдруг поинтересовался водитель, глядя на меня в зеркало.

— Да, — кивнула, утирая слезы. — Все в полном порядке…

Ведь совсем скоро я увижу Ханну, а остальное просто неважно.

Комментарий к Глава 25

https://vk.com/wall-105288149_280?browse_images=1 - Летти, Майя, Тео.

========== Глава 26 ==========

Talk to me girl, tell me your lies

Let your secrets have no ties

‘Cause the light will never shine on this heart of mine

And all the love we sacrificed

Look at all of the damage you have done in time

You can see what a savage I’ve become, in my eyes

Поговори со мной, девочка, расскажи мне свою ложь.

Пусть тайны больше не связывают тебя,

Потому что свет никогда не озарит моё сердце

И нашу любовь, которой мы пожертвовали.

Посмотри, какой вред ты нанесла за это время…

В моих глазах ты можешь увидеть, каким жестоким я стал.

Hurts ©

Два месяца спустя

Многое мне хотелось рассказать и многое хотелось сделать после возвращения из Африки. Но постоянное ощущение преследования не давало покоя, заставляя усомниться в собственной адекватности. Я честно старалась вычеркнуть из головы образ Клио Кавьяра, но на вторую неделю своего пребывания в Чикаго поняла, насколько это пустое и абсолютно бесполезное занятие.

Все катилось к чертям, потому что неизвестность, неведение пугало. Пугало до дрожи, до ночных истерик, до сумасшедшего поведения средь бела дня…

В общем, совсем не удивилась, когда Ханна записала меня к психотерапевту. Однако пришлось вступить с ней в жаркий спор по этому поводу, потому как рассказывать обо всем случившемся в особняке грека нельзя было.

Более того, Ханна и не подозревала, что именно Кавьяр и является моим похитителем. И, к сожалению, правда открылась отнюдь не благодаря мне.

Нужно же было такому произойти: мама в тот вечер, прежде чем вернуться домой, вдруг решила заскочить в бар «Шанс». Находился он, кстати, всего в паре кварталов от квартиры Ханны. Джон, явно из местных новостей узнавший о моем возвращении, принялся расспрашивать мою мать о том, как мне удалось выжить…

Со слов разгневанной и не на шутку встревоженной Ханны, ворвавшейся в квартиру, мне стало понятно, что теперь она знает даже больше, чем положено.

— То есть ты защищаешь того, кто обошелся с тобой как с вещью? — прозвучал громкий возглас мамы, пришедшей немного в себя от ошеломляющей новости.

Но ее ждала еще не менее отвратительная правда.

Я молча ушла в комнату и вернулась уже с отчетом отчима.

— Вот взгляни, — положила лист на стол перед матерью и скрестила руки на груди. — Это то, что позволит тебе понять, что Кавьяр во многом нам помог…

Внезапная волна леденящего холода окатила с ног до головы. Мне не хотелось признавать, что одно лишь воспоминание о Клио вызывает дрожь в коленях. Но на сердце его образ оставлял огненный отпечаток. Казалось бы, ненависть к греку стала моим вторым “Я”, но все стерлось. Нестерпимое желание увидеть его вновь и страх от одной только мысли об этой встрече с катастрофической безысходностью сменили полюса. Все перемешалось и поменялось местами. Вот уж поистине Льюис Кэррол пришел бы в восторг от хаоса, царившего в моем воображении. Жаль, но это не было сказкой. Реальное моральное изнеможение и физическое бессилие вынуждали замыкаться в себе, что совершенно очевидно беспокоило Ханну…

Моя дорогая Ханна…

Как же страшно мне было смотреть в ее бездонные глаза, когда она распахнула дверь в день моего возвращения, конечно, и не подозревая, что это могу быть я. Мама выглядела женщиной, прошедшей семь кругов ада — великой мученицей, не иначе. Осунувшаяся, бледная, с пустым взглядом. Это была самая душераздирающая сцена моей жизни. Уверена, что больше никогда ничего подобного не смогу испытать.

Слова в тот момент застряли в горле и не желали вырываться наружу. В то время как Ханна прижимала меня к себе, я мысленно орала о своей любви к ней, но в реальности молчала и даже не плакала. «Свет в моей жизни», «огонь, согревающий, но не обжигающий», «надежда моя», «мама» — то, что я должна была сказать, но мне словно язык отрезали. А Ханна все рыдала, прижимая меня к себе и называя своей девочкой. К тому же мне уже не хотелось говорить, совсем не хотелось…

На протяжении двух месяцев жизнь в Чикаго была тяжелой. Адаптация и все такое. Казалось, что отсутствовала я несколько лет. Настолько привыкла бояться и ждать неприятностей, что каждое утро, просыпаясь, изумлялась: почему до сих пор жива? И так происходило изо дня в день, до этого вечера.

Теперь Ханна узнает, чем занимается ее муж, и мне больно от того, что именно я принесла ей эту правду…

Она вошла в комнату тогда, когда мне почти удалось уснуть. Вздрогнув, приоткрыла глаза и уставилась на мать. Ханна нерешительно присела на краешек кровати.

— Как давно это происходит? — выдавила она.

Я приподнялась и, подавив зевок, ответила:

— Думаю, достаточно давно. Знаешь, мне многое стало известно во время пребывания в особняке Кавьяра…

— Постой, — внезапно очнулась Ханна и посмотрела на меня слишком проницательно. — И сколько времени ты собираешься покрывать дела грека?

Кровь отхлынула от лица. Боже, я выглядела словно глупая школьница.

— Лена, отвечай, — до сих пор передергивает от этого имени, ставшего вдруг незнакомым. — Не смей лгать мне…

— Я не лгу… Просто всей правды не рассказала.

Потупилась, жутко переживая за будущую реакцию матери, когда она услышит то, что я собираюсь сказать.

— Клио… Кавьяр не должен пострадать.

Внимание, минута молчания, господа!

— С тобой все хорошо? — Ханна осознала плачевность ситуации.

— Да, я ведь здесь, и это чудесно.

Мама вскочила и схватилась за голову, едва не вырывая волосы.

— Ты защищаешь этого ублюдка?!

— Ханна, — рявкнула я. — Ты ничего не знаешь. Он… он…

На этом словарный запас закончился.

— Ты должна… Нет, ты просто обязана рассказать о греке! Молчать, значит, спустить ему злодеяния с рук!

Резко отшвырнув одеяло, я встала.

— Господи, мама, он убьет нас, — вытащила из верхнего ящика контракт, заключенный с Кавьяром. — Сама посмотри, что Клио придумал.

Ханна пробежалась глазами по строкам бумаги и, смяв ее, забросила в угол.

— Я не позволю тебе бояться его, — отчеканила мама.

К сожалению, к худшим чертам ее характера относилось чрезмерное упрямство. Однако, если направить его в правильное русло, можно много добиться.

— Постой, — схватила я Ханну за локоть, когда она уже намеревалась покинуть комнату.

— Раз ты так хочешь заниматься всем этим ужасом, давай обратимся на телевидение. — Ох, как же противно было об этом говорить.

Мама не должна догадаться, что на самом деле я и сама давно думала «сдать» все это гребаное семейство властям. Просто странно было начинать, а теперь Ханна подтолкнула меня к решительным действиям, и упускать шанс я не намеревалась.

Утро того злополучного февральского дня выдалось холодным, словно природа протестовала против нашего замысла. Сильный ветер поднимал снежные вихри, оставляя на тротуарах островки дюн, которые тут же вновь бурили, запуская в лицо самых отважных прохожих, высунувшихся из дома.

Я торопилась поскорее оказаться в такси и, промчавшись вниз по крыльцу, оглянулась на Ханну, которая следовала за мной.