Руины - Ричард Байерс

Тэган ухмыльнулся. Понимая, что големы были более или менее нечувствительны к его волшебству, Огненные Пальцы вместо этого разрушил поверхность, на которой они стояли. Это была умная тактика.

Голоса Рваного Плаща и Дарвина становились громче. Более настойчивыми. Наконец, они приступили к заключительным словам контрзаклинания. Тэган повернулся к источнику бешенства, чтобы увидеть, что будет дальше.

Насколько он мог судить, ничего не произошло. Как и прежде вспышки силы продолжали перескакивать из прорех в стенах к парившему в центре кулону.

— Я не чувствую ничего необычного, — сказал Дживекс, зависая на одном месте. — Бешенство все еще у меня в голове.

— Это потому, — плюнул Дарвин, — что наша магия не работает! Проклятье! Проклятье! Проклятье!

Куски камня наверху западни заскрипели и сдвинулись, потому что големы начали прокапывать себе путь снизу.

Тамаранд поймал восходящий поток, поднялся высоко в воздух, и спикировал на противника. Раненый ржавый дракон попробовал увернуться, но золотой настиг его и погрузил когти в его шею. Они рассекли мускулы и сломали позвоночник, почти оторвав существу голову. Тамаранд выпустил бившееся в конвульсиях тело и дал ему упасть.

На мгновение оставшись без противника, Тамаранд огляделся, чтобы оценить ход сражения в целом. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Саммастер наносит смертельный удар Хаварлан.

Тамаранд отрешился от потрясения и горя. Эмоции он оставит на потом, если выживет. Сейчас для главнокомандующего могло иметь значение только то, что серебряная выбила Саммастера с его оборонительной позиции.

Вопрос был в том, как лучше всего использовать это преимущество, а ответ, по сути, вел к другому невозможному выбору. Тамаранд бы едва рискнул отвлечь еще какую-то часть сил от битвы с адскими драконами, но также нельзя было игнорировать лича.

Поэтому, отдав команды магически усиленным голосом, золотой разделил силы еще раз. Люди на земле и некоторые из серебряных в воздухе нападут на Саммастера. Все остальные должны будут воспрепятствовать драконам полететь на помощь их господину.

По крайней мере, если бы они нажали на Саммастера достаточно сильно, то он был бы больше не в состоянии управлять войсками. Молясь, чтобы это что-то изменило, и желая, чтобы этим безнадежным предприятием командовал мудрый, неуязвимый Ларет, а не предавший его заместитель, Тамаранд повернулся, чтобы напасть на трио воющих драконов.

Мгновение Саммастер наслаждался предсмертными муками Хаварлан, затем обернулся и увидел, что другие противники мчатся, чтобы окружить его, по земле и по небу. Бримстоун. Ажак. Певчий дракон. Две симпатичных сестры с волшебными жезлами. Беловолосый дварф в броне из меха полярного медведя и даже искалеченный полуголем, все еще борющийся, несмотря на потерю руки и почти разрушенную ногу.

Это был кошмарный момент, которого Саммастер никогда не мог избежать. Все, чего он хотел, все, чего он когда-либо желал — это исполнить свое предназначение и создать лучший мир. Все же снова и снова кучка завистливых, злобных негодяев восставала против него, чтобы разрушить все, что он пытался создать. Разгромить и унизить его. Сделать это, как стая крыс, потому в одиночку ни один из них не обладал достаточной храбростью, честью или мастерством.

Но не в этот раз. Даже если Азут, Мистра, и все ее Избранные встали против него. На сей раз, во имя крови всех драконов, он победит и уничтожит Тамаранда, Нексуса, и всех их прислужников раз и навсегда.

Он начал заклинание и вынул нефритовое кольцо из внутреннего кармана мантии. Певчий дракон торопливо пропел музыкальное заклинание, и вокруг лича вспыхнуло пламя. Взрыв немного обжег, но не настолько, чтобы разрушить его собственное заклинание. Он возложил корону на голову, и сила прошла сквозь него.

Он пожелал обратиться, и, хотя он по-прежнему состоял из мертвой, высушенной плоти и голых костей, все остальное изменилось. Его пропорции раздались, пальцы стали когтями, лицо превратилось в челюсти рептилии. Изодранные, гниющие крылья показались из плеч, а из основания позвоночника возник хвост.

Спустя мгновение он стал дракoличем. Воплощением сущности неупокоенного древнего красного дракона. Самым большим и самым могущественным созданием на поле битвы, чья физическая сила стала столь же ужасной как и магия.

Ажак спикировал на него, и он плюнул облаком пламени. Щитовой дракон увернулся, но даже легкое прикосновение обожгло половину его тела.

Саммастер засмеялся, и, наслаждаясь рокочущим громом, в который превратился его голос, начал следующее заклинание.

Павел наблюдал, как Рваный Плащ пробормотал заклинание и взмахнул кусочком кварца. Лед покрыл дрожащий щебень сверху завала, сковывая как цемент кирпичи.

— Это замедлит големов, — сказал волшебник бесстрастным, как всегда, тенором. — Сейчас я предлагаю, чтобы Сурини или Дригор попытались сотворить контрзаклинание. Возможно, божественный вариант магии будет работать там, где тайный терпел неудачу.

— Сделаю, — сказала жрица Селуны.

Пристально глядя вверх, как будто она могла видеть луну через потолок, коснувшись серповидного рельефа на своей булаве ритуальным жестом, она прочитала молитву. Тем временем, слой льда хрустел и раскалывался. Целедон и Огненные Пальцы бормотали заклинания. Без сомнения, они тоже пытались удержать живые статуи.

В конце заклинания Сурини Павел призвал отблеск утреннего света, надеясь, что это поможет. Но нет. Вспышки силы продолжали скакать и извиваться вокруг парившего амулета.

— Это тоже бесполезно, — сказала Сурини. — Мне жаль.

— Если мы не можем ничего сделать, — пронзительным голосом сказал Дарвин, — то должны отступить прежде, чем големы освободятся. Поскольку с ними мы справиться тоже не можем!

Игнорируя волшебника, Уилл поднял взгляд на Павла.

— Что за бесполезную глупость ты пытался сделать?

— С самого начала, — сказал Павел, — мы знали, что Саммастер должен был изменить магию, порождающую бешенство. Потому что раньше оно черпало свою мощь от звезд и пробуждалось только тогда, когда Убийца Королей появлялся на небе. К тому же, являясь творением эльфийской высшей магии, оно повиновалось бы только воле тель’Квессир.

— Думаю, я понял, — сказал Тэган. — Так как лич должен был изменить миталь, ключ, который получили ученые, больше не подходит к замку.

— Но почему ты решил, что может помочь вспышка солнечного света? — спросил Дживекс.

— Так как я полагаю, что понимаю, что сделал Саммастер, — сказал Павел. — Для того, чтобы привести колдовство в действие, он вытягивает мистическую силу прямо из Бездны, или, возможно, одного из Адов, и сосредотачивает его с помощью собственной филактерии. Это единственный способ, которым он мог получить контроль над волшебством — соединив его с собственной сущностью. Поэтому я надеялся, что мощь Латандера, которая изгоняет нежить, ослабит метафизическую структуру магии достаточно, чтобы наше контрзаклинание подействовало. Поэтому я отказываюсь считать, что наши исследования были полностью ошибочными. Наше изобретение только не столь совершенно, как надо бы.