Воин огня - Оксана Демченко

Дурные сны не донимали, а пробуждение получилось приятным, легким и интересным. С закрытыми глазами Магур довольно долго слушал, как лопочет, уродуя слова, малышка Тори. А потом каждый раз Гимба принимается гудеть тихо, басовито, нежно – поправляет и уточняет.

– Мохле. Клугом.

– Море. Р-р-р! Кр-ругом.

– Клрухом.

– Тебя Юити учила петь, а не шипеть! Кру-го-ом. Мо-оре-е.

– Ги-имба-а, – совсем правильно пропела Тори, захихикала и захлопала в ладоши.

– Сиди ровно! Соображать надо, куда залезла. Вон видишь: боцман. Ты упадешь, веревка тебя спасет. А меня-то он бам – палкой по шее.

– По ш-ше? По ше-э?

Магур тихонько засмеялся, открыл глаза – и охнул. Далеко-далеко, на самом верхнем рее главной мачты, мелькали, то и дело пропадая за частой сетью снастей, светлые пятки. То, что у почти черной девочки ладошки розовые, еще вчера показалось занятным. Капитан глянул и подумал: «Словно ей солнышко на руки светит». Не перепутать ни с кем. И пятки – тоже. И толстые столбы ног магиора трудно не узнать.

– Тори! Разобьешься…

Капитан сел, привычно сложил одеяло, улыбнулся пытающейся приподняться на локтях женщине, совсем белой по цвету кожи, да еще и обесцвеченной большой болью. Магур помог Вики, подпихнул одеяло под голову, успокаивая:

– Девочка не разобьется. Гимба внимательный и осторожный. Он таскал наверх Джанори, обвязав двумя веревками! Так что нет причин для волнения, пусть себе сидят и разговаривают. Без Гимбы на палубе посвободнее…

Женщина задумчиво поглядела вверх, щурясь и сомневаясь, но спорить не стала. Юити выскользнула из каюты, села рядом, поставила на палубу миску с кашей. Магур принялся помогать дочери устраивать раненую повыше и поудобнее, для завтрака. Заодно он присматривался к женщине. Действительно, совсем белая, даже ресницы у нее – пушистые, густые, но тень от них лучше видна, чем сами волоски. И брови светлые, и кожа. Глаза серые, а когда глядит в небо – голубые. Необычно. Румянец на коже проступает все отчетливее, розовый и яркий. Это хорошо: видно сразу, что человек идет на поправку. Руки интересные. Тонкие, с длинными пальцами. Вполне понятно с первого взгляда, что эти руки не перебирали батар и не свежевали оленя, не скручивали нить из кудели и не держали колотушки для стирки белья. На среднем пальце мозоль: перо натерло, что уже неплохо и намекает на ученость. И совсем нет шрамов. У всякого жителя зеленого мира их немало. Ветка царапнет, зверь на охоте достанет… Первые появляются еще в детстве. Помнится, упрямец Чар всем пытался доказать, что он самый бесстрашный, норовил быстрее иных добежать до столба боли, чтобы ножи кидали обязательно в него. Впрочем, давно известно: игры, причиняющие боль, бледные этого берега считают дикими и недопустимыми. Почему? Не испытав боли, как пожалеешь младшего? Не бросив нож в человека в игре, целя мимо, как решишься использовать оружие против врага? Как поймешь, где настоящий запрет, если тебя ограничивают фальшивым, чужим и непонятным?

– Доброе утро, Вики, – сказал Магур, заметив, что завтрак подходит к концу, и отложив размышления до того момента, когда появится свободное время и рядом сядет Джанори: высмеивать и возражать. – Скажи, почему у вас говорят «доброе»? Разве бывает злое утро?

– Мы так желаем удачи на весь день, – отозвалась женщина, проглотив последнюю порцию каши. – Мы полагаем, как начнешь день, так он и покатится к вечеру, под горку… Почему здесь все на «ты»? Я лежала и слушала. Странно. Ни одной ошибки в речи, чистый северотагоррийский диалект. Но тагоррийцы старших зовут на «вы». И знатных – на «вы».

– Знатных у нас нет. Старшие… – Магур хитро подмигнул. – Не хотим мы показывать, что уже не молоды. Не прижилось. Мы пробовали, путались все время. За ножи стали хвататься самые горячие, из вежливости выросла одна грубость. И мы решили не усложнять. Вкусная каша?

– Вкусная, – осторожно согласилась Вики.

– Вот это и называется ложная вежливость, – рассмеялся Магур. – Тут и есть наше с вами различие. Юити не обидится, что тебе не понравилась каша. Ей самой не нравится. Только другой еды нет. Если бы я спросил Гимбу… – Капитан закинул голову и крикнул: – Голодный! Каша вкусная?

– Еще есть? – понадеялся магиор, выглядывая из-за рея. – Правда есть? Много? Я слезу. Только вопрос смешной. Она сытная, но это сколько надо в меня впихнуть, чтоб я о вкусе задумался? Тори, лезь мне на шею. За волосы держись, вот так. Мы проверим, есть ли каша.

– Длинный ответ, – задумалась Вики. – У нас так не говорят с капитанами. Тем более с такими, которые еще и вожди. Магур, я ночью полагала, что уже не увижу рассвет. Меня ранили в плечо, это я помню очень отчетливо. Было много крови. После такого не живут. Потом меня Бгама закрыл, но чернорукавники уже были рядом, я помню и второй толчок, в лопатку. После стало темно и холодно…

Вики с недоумением рассмотрела свою одежду, смутилась, поджала босые голые ноги и охнула, когда колено появилось целиком: не ожидала, что ткань с боков не прошита. Запасное платье Юити, как понял вождь, не вполне отвечало здешним обычаям и правилам жизни. Хотя оно добротное, из плотной ткани лучшей работы, довольно длинное – до колена, с удобными разрезами по бокам, со шнуровкой, с узором бусин на груди и цветным шитьем.

– Хлаф… – Щеки Вики сделались совсем красными. – Без корсета и всего прочего я чувствую себя голой… Глупо.

Магур нащупал одеяло, расправил и бросил на ноги гостье. Вики вздохнула чуть спокойнее. Шеула выглянула из каюты, убедилась, что больная уже закончила завтрак. Подхватила саквояж, подошла и села рядом. Гордо глянула на деда. Магур улыбнулся. Вчера он назвал внучку «врач», так она до сих пор радуется. Два раза спросила:

– Гордился бы мною дедушка Рёйм?

Того и гляди, спросит в третий… Уже роется в саквояже. Там самые сильные лекарства и целый набор малопонятных инструментов. Даже Вики заинтересовалась.

– Хороший набор, – похвалила она со знанием дела. – Я улаживала дела одного врача из Сакриды. Так его набор был победнее, хотя стоил сорок золотых. Орден не одобряет вмешательства ножа и пилы, полагая, что болезнь и исцеление есть воля и решение Дарующего. Сакры прежде считали иначе, но в последние лет двадцать ментор сильно расширил свое влияние на севере. Книги жгут… – Вики нагнулась, рассматривая тонкие ножи и зажимы с длинными ручками. – Клеймо северной гильдии. Эту и эту штуки мне нарисовали, но я не смогла добыть, названий не помню… Заказала на западе, у них с врачеванием теперь получше, хотя прежде учились здесь. До сих пор заказ везут, но это уже не моя головная боль.

Шеула прижала пальцы к запястью больной, посидела, шевеля губами и считая пульс. Долго глядела в глаза, оттягивала веко и изучала внутреннюю его сторону. Просила открыть рот и смотрела язык. Щупала уши, жилку на шее. Мяла живот и хмурилась, уточняя, где и как болит. Наконец удовлетворенно кивнула.

– Она упругая, – непонятно пояснила мавиви, глянула на деда. – Рёйм придумал такое деление. Есть упругие и есть хрупкие. Хрупких трудно лечить. Они ноют, себя жалеют и не верят в хорошее. Рассыпаются. Вики упругая, ее висари со временем станет вполне надежным. Конечно, не надо носить ту страшную вещь на веревках. Это для пыток придумано? Ребра зажимать и мешать дыханию?

– Для красоты, – возмущенно фыркнула Вики. – Корсет. Чтобы талия тонкая была, здесь. А грудь вся вверх, сюда. Для толкового корсета делается вырез на платье, глубокий. Называется «хлафово оконце», потому что все мужики туда пялятся и ничуть не думают при этом о Дарующем.

– Носить карзету запрещаю, – важно сообщила Шеула. Закрыла саквояж и встала. – Строго запрещаю. Понятно? Легкие у тебя слабые. За пять лет умрешь с этим своим оконцем. Тут был избыток жидкости, тут было темное пятно, так я ощущаю. Выправить один раз могу, второй раз – нет. Это твое тело и твое висари.

Мавиви подхватила саквояж и пошла по палубе, всматриваясь в лица раненых и решая, кого пора будить, а кому дать еще немного отдыха. Вики задумчиво пожала плечами, обернулась к Магуру. Села удобнее и стала рассказывать. Начала она, здраво оценив, насколько мало осведомлены махиги о законах жизни это мира, с главных и явных всякому тагоррийцу правил. Поведала о делении на сословия, распределении денег и подарков, о роли войны в обогащении одних и ущемлении других, то есть о переделе влияния и дохода. После Вики осторожно и старательно изложила причины шаткого положения короля. Она внушала: в Тагорре действует закон прямого вассалитета, когда присягнувшие герцогу не отвечают перед его повелителем королем… А вот в Сакриде – наоборот. И там в результате флот в последнее время стал сильнее, а казна – богаче. К тому же у флота сакров один хозяин, а капитаны тагоррийцев служат своим сюзеренам и не всегда полагают приказы короля обязательными для исполнения.

– Запутанно у вас закон устроен, – нахмурился Магур.