Споры об Апостольском символе - Алексей Лебедев

В заключение своей статьи автор говорит: я не имею намерения обелять Константина; задача историка — изучать исторические личности, а не придумывать способы к их оправданию; если же историк захочет стремиться к этой цели, то единственно в смысле пословицы: tout comprendre c’est tout pardonner («вполне понять — значит совершенно извинить»). Одно скажу: я решительно далек от мнения, что будто казни родственников Константина, происшедшие в его царствование, делают невозможным признавать его честным христианином.

Конечно, мы со своей стороны не станем утверждать, что Зекком сказано последнее слово науки. Вопрос, которым он занимался, очень нелегок, и можно надеяться, что появятся и другие попытки в этом же роде, которые еще более прояснят нравственный образ Константина. Но во всяком случае Зекк стал на правильный научный путь, который едва ли может зарасти тернием и волчцами. После Зекка такие писатели, как Геррес, будут гораздо сдержаннее в своих выводах. Геррес на каждом шагу своего исследования приписывает Константину ни много, ни мало, как «султанизм» (слово, которое он употребляет десяток раз); но на поверку открылось, что «султанизм» свойствен не Константину, а самому исследователю, который свою грубую и безрассудную характеристику Константина бесцеремонно навязывает историкам, самомнительно выдавая ее за продукт «исчерпывающей, осмотрительной критики, соответствующей требованиям новейшей научной историографии».

Зекк приводит пословицу (в греческой ее форме): «Чем ушибся — тем и лечись». Да, в деле науки лучший или, правильнее, единственный ее судья — она сама. Если один ученый впал в ошибку, эта ошибка не причинит вреда. Она найдет свою Немезиду в лице прочих служителей науки. Ό τρώσας καί ίάσεται!

Экономическое состояние Римской империи и христианство[82]

Экономическое состояние Римской империи в период римских императоров, в период появления, распространения и утверждения христианства в мире, было неодинаково. Начиная с I в. и до конца III в., до эпохи Диоклетиана, оно было лучше, благоприятнее и легче для народонаселения, хотя и не в равной мере, а с конца III в., до переселения на римскую территорию различных диких и полудиких племен, хуже, неблагоприятнее, стесненнее для жителей.

Христианская Церковь, являясь носительницей и проводником высшей идеи гуманности, никогда не оставляла без внимания экономического положения тех народов, среди которых утверждалось и насаждалось христианство. Так было и в Римской империи. Ввиду того что экономическое состояние Римской империи в эпоху появления и утверждения христианства было, как мы заметили выше, неодинаково: сначала много лучше, а потом много хуже, и отношение Церкви к экономическому состоянию народонаселения в Империи представляется неодинаковым: сначала это отношение носит такой характер и такие свойства, а потом другой характер и другие свойства. В чем же именно, в каких формах и действиях выражалось отношение Церкви к экономическому состоянию Империи?

Охарактеризуем экономическое состояние Империи в период времени от I до конца III в.

Несмотря на то что древность не умела так хорошо эксплуатировать естественные богатства почвы, как это делается в наше время, римский экономический быт не знал того страшного пауперизма, какой развивается в настоящее время в западных цивилизованных странах. Рим, богатейший из всех городов рассматриваемого времени, был одним из тех городов, где бедность достигла наибольшего распространения. Что же касается провинций, то там экономическое положение представлялось в более или менее цветущем состоянии. Рим, куда как в столицу собиралось на житье много всякого народа — имущего и неимущего, представлял значительное развитие бедности, но зато он, Рим, имел и все средства не оставлять пролетариата в беспомощном состоянии. Нет сомнения, что число бедняков в Риме было больше, чем в каком–либо столичном городе современного нам мира. Вот в каком отношении находилась численность обеспеченного народонаселения к численности народонаселения, не могущего похвалиться достатками. В царствование императора Августа Октавия в Риме было до 320 тысяч лиц мужского пола, которые нуждались в помощи от правительства и получали денежное вспомоществование из государственной казны. Полагают, что в это число неимущего народонаселения следует включить и детей. Но так как к этому числу нужно прибавить известное число женщин неимущего класса, то всех нуждающихся для своего существования в сторонней помощи выйдет не менее 580 тысяч человек. Процент же обеспеченных людей в Риме был сравнительно невелик. Сюда относилось: 10 тысяч сенаторов и всадников, т. е. лиц, обладавших имуществом; 20 тысяч солдат, имевших достаточное содержание от правительства, и, наконец, 60 тысяч различного рода людей, живших торговлей и промыслами. Таким образом, при Августе в Риме на 580 тысяч лиц необеспеченных приходилось лишь 90 тысяч обеспеченных. Но такое неблагоприятное экономическое положение имело место лишь в Риме, и нигде более. Тем не менее неимущий класс в столице не был классом голодающих. Этот класс имел привилегию кормиться за счет государства или, что одно и то же, за счет провинций. Правительство давало неимущему классу не только деньги, но и хлеб, и соль, и мясо. Так что, несмотря на преобладание нищеты в Риме, по словам Фридлендера: «Рим представлял в таком изобилии всякие выгоды для жизни, что в нем хорошо жилось как высшим, так и низшим слоям народонаселения».

Рим представлял, несмотря на всю свою роскошь и богатства, громадное скопление нищеты и бедности; это правда. По Риму, однако, нельзя судить об экономическом положении Римской империи. В провинциях дело было иначе. Даже в таких больших городах, как Александрия или Антиохия, которые по многим сторонам своей жизни напоминали Рим, положение дел было гораздо благоприятнее. Позднее, когда обеднение Римской империи шло быстро и неудержимо вперед, в Антиохии, например (по известиям, извлекаемым из сочинений св. Златоуста), 1/10 всего народонаселения составляли богатые, 1/10 — бедные, а остальные 8/10 представляли собой середину между богатыми и бедными, более или менее были обеспечены в жизни.

Вообще, первые столетия периода римских императоров принадлежат к счастливейшим по экономическому положению жителей временам не только римской, но и всемирной истории. После страшных бурь междоусобных войн провинции наслаждались продолжительным миром. Войны, какие велись в это время, сосредоточивались на границах и не касались стран, прилегавших к Средиземному морю; страшный деспотизм последних императоров из царственной фамилии Юлиев, сопровождавшийся расточительностью и небрежением о государственном хозяйстве, оказывал свое бедственное влияние лишь на один Рим. Некоторые надписи свидетельствуют, что даже в царствование таких императоров, которых история рисует самыми мрачными красками (например, при Нероне), провинции и их жители чувствовали себя счастливыми. Управление провинций было строго регулировано; правосудие не оставляло желать лучшего; такого истощения провинций, какое встречалось в последние времена Римской республики, по крайней мере в той же степени, не замечалось нигде. Подати были умеренны и в общем распределялись правильно. Даже худшие из императоров заботились о том, чтобы прямые и непрямые подати по возможности были облегчены. Таксы или размеры сборов были везде публично объявляемы; и жители провинций во всех отношениях могли удобно, судебным порядком преследовать всякое притеснение и несправедливость. Торговля и ремесла процветали. Сеть путей сообщения, содержимых в полном порядке, покрывала территорию государства; на море не было более пиратов; правительство озаботилось устройством гаваней, проложением каналов, содействовало развитию судоходства. Введенный при императорах счет золотом хотя и не установил единство монетной системы, но зато охотно был принят во всей Империи. Сношения все более и более развивались, обмен продуктов между богатыми приморскими странами достиг такой широты, какой еще не знал доныне древний мир. Помимо Александрии, Антиохии, Карфагена, в особенности Рим стал громадным рынком, куда свозились товары с Востока и Запада. Неисчислимые сокровища стекались в Рим; и если Рим обогащался за счет провинций, которые несли ему свои дани, то эти деньги не залеживались в столице: золото снова текло обратно в провинции.

Рим был городом роскоши; пусть эта роскошь часто принимала формы отталкивающие и неразумные, однако же эта роскошь поощряла ремесла, оживляла торговлю. Роскошь, основанная на богатстве, поднимала всякого рода промышленность, давала целым тысячам народа заработок, а следовательно, и хлеб. Так было и в самом Риме. Первые времена императорского периода везде возбудили производительность, индустрию, которые развивались параллельно возрастанию роскоши. Стеклянные фабрики Финикии, пурпуровые фабрики Тира, полотняные мастерские в Александрии, всякого рода художественная деятельность, техника которой достигла тогда высокой степени процветания, садоводство, виноделие — всего этого не было бы, все это не могло бы поддерживаться, если бы Рим не сделался рынком для сбыта всех этих товаров, если бы возрастающая роскошь отдельных богачей не поднимала цен до самой высокой степени на эти товары. Во всей Римской империи заметны следы развития экономических сил народонаселения. Произведения искусства, удовлетворявшие облагороженному вкусу просвещенных классов, достигают замечательно широкого сбыта, поощряя торговлю этого рода. Земледелие и скотоводство основаны были на рациональных началах и по количеству и качеству продуктов далеко превосходили прежние времена. Производство всякого рода поваренной зелени, фруктов, виноделие едва ли даже уступали по своим размерам и качествам нашему времени. Письма Плиния, которые сообщают нам сведения о жизни поселян и обитателей городов в Верхней Италии, свидетельствуют о том благосостоянии жителей, при котором едва ли мыслима нищета, по крайней мере во сколько–нибудь значительной степени. Также на всем Востоке Империи, где именно и процветали ремесла и где не было такого сибаритского пренебрежения к труду, какое имело место в Риме, материальное благоденствие и экономическое довольство составляли общую черту. Как в Риме, так и за пределами его правительство заботилось о регулярной доставке хлеба, о том, чтобы рынки были снабжаемы необходимыми жизненными припасами, чтобы цены на продукты были умеренны и доступны. Едва ли в какое–либо другое время какое–либо правительство сделало так много в этом отношении, как римское правительство; если какой–либо город или местность постигало несчастье — землетрясение, опустошительный пожар, голод или временный недостаток в хлебе, то даже худшие из императоров с готовностью шли на помощь пострадавшим.