Ночной администратор - Ле Карре Джон

Часть акционерного капитала должна была быть оплачена, для чего требовались шесть тысяч долларов США, но этот вопрос удалось отрегулировать, продолжал банкир. «Нашему дорогому другу Дереку» остается ради проформы написать свое имя на некоторых документах. Банкир улыбнулся, растянув губы, как эластичную ленту, и показал на черную авторучку, стоявшую пером вниз на деревянной подставке.

– Простите, Пьет, – сказал Джонатан озабоченно, но с улыбкой. – Я не совсем уловил, что вы сказали. Какой именно вопрос удалось урегулировать?

– К счастью, ваша компания обладает великолепной ликвидностью, Дерек, – совершенно непринужденно сказал голландский банкир.

– А, превосходно. Я не понял. Тогда, может быть, вы позволите мне взглянуть на счета.

Банкир внимательно посмотрел на Джонатана. Почти незаметным поворотом головы он переадресовал вопрос Роуперу, который наконец отвлекся от узоров на потолке.

– Конечно, Пьет, пусть посмотрит счета. Это же компания Дерека. Боже мой, имя Дерека на бумаге, это его сделка. Пусть посмотрит на счета, если хочет. Почему бы и нет?

Банкир извлек из ящика стола тонкий незапечатанный оранжевый конверт и протянул через стол Джонатану. Тот открыл его и увидел месячный бюллетень, удостоверяющий, что на текущем счету компании «Трейдпатс лимитед» в Кюрасао сто миллионов долларов США.

– Кто-нибудь еще хочет посмотреть? – решил выяснить Роупер.

Моранти поднял руку. Джонатан протянул ему бюллетень. Моранти прочитал и передал Лэнгборну, который скорчил кислую рожу и, не глядя, вернул банкиру.

– Дай ему этот чертов чек и давай закругляться, – бросил Лэнгборн Джонатану через плечо, едва повернув свою светловолосую голову.

Девушка, маячившая сзади с папкой под мышкой, церемонно прошествовала вокруг стола и подошла к Джонатану. Папка из натуральной кожи была украшена кустарным тиснением, выполненным местными мастерами. Внутри ее находился чек для предъявления в банк на сумму двадцать пять миллионов долларов США, снимаемую со счета компании «Трейдпатс».

– Давай, Дерек, подпиши, – сказал Роупер, забавляясь нерешительностью Джонатана. – Не укусит. Это вроде чаевых, так ведь, Пьет?

Все, кроме Лэнгборна, рассмеялись.

Джонатан подписал чек. Девушка вновь спрятала его в папку и аккуратно закрыла ее. Это была метиска, очень красивая, с огромными, вопросительно распахнутыми глазами, изображавшая скромницу.

Роупер и Джонатан сидели в сторонке, на софе у окна, пока голландский банкир и три адвоката занимались своими делами.

– Гостиница в порядке? – спросил Роупер.

– Нормально, спасибо. Неплохой сервис. Кошмар – жить в гостиницах, когда знаешь всю кухню.

– Мэг – славная штучка.

– Мэг – чудо.

– Темный лес – все эти правовые формальности.

– Боюсь, что так.

– Джед шлет сердечный привет. Дэнс вчера выиграл парусные гонки. Детская регата. Был на седьмом небе, когда вручал приз матери. Хотел, чтобы ты знал.

– Это великолепно.

– Он думал, тебя это обрадует.

– Я рад. Это триумф.

– Ну, не трать порох. Сегодня большая ночь.

– Еще одно сборище?

– Можно так назвать.

Оставалась последняя формальность, для нее потребовались магнитофон и шпаргалка речи. Девушка занялась магнитофоном, голландский банкир стал репетировать с Джонатаном.

– Обычным голосом, Дерек, пожалуйста. Я думаю, вот как вы сегодня говорили. Для записи. Будьте так любезны.

Джонатан прочел первые две строки про себя, а потом – вслух: «С вами говорит ваш друг Джордж. Спасибо, что вы не ложитесь спать».

– И еще раз, Дерек. Может быть, вы немного нервничаете. Просто расслабьтесь, пожалуйста.

Он прочитал еще раз.

– Еще один разок, Дерек. По-моему, вы немного напряжены. Может быть, это большие суммы так вас впечатлили.

Джонатан улыбнулся самой любезной улыбкой. Сегодня он был звездой, а звездам положено проявлять характер.

– Да нет, Пьет, по-моему, я уже достаточно постарался. Спасибо.

Роупер согласился.

– Пьет, ты ведешь себя как ворчливая старуха. Выключи эту дурацкую штуку. Синьор Моранти, пойдемте. Пора хорошенько подкрепиться.

Опять рукопожатия: все друг с другом по очереди, словно добрые друзья под Новый год.

– Ну и что ты считаешь? – спросил Роупер со своей дельфиньей улыбкой, расположившись в пластмассовом кресле на балконе у Джонатана. – Уже усвоил? Или все еще не по зубам?

Момент был нервный. Как когда сидишь в засаде с выкрашенным в черный цвет лицом и обмениваешься дружескими любезностями, чтобы выпустить адреналин. Роупер поставил ноги на балюстраду. Джонатан перегнулся через перила, всматриваясь в темнеющее море. Луны на небе не было. Ровный ветер подстегивал волны. Первые тусклые звездочки прорезывались сквозь темно-синюю тучу. В освещенной гостиной болтали Фриски, Гус и Тэбби. Только Лэнгборн, томно развалившийся на софе и углубившийся в «Прайвэт Ай», казалось, не чувствовал напряжения.

– В Кюрасао есть компания, называется «Трейдпатс», которая владеет сотней миллионов долларов США минус двадцать пять, – сказал Джонатан.

– Но, – подсказал Роупер, расплываясь в широченной улыбке.

– Но у нее нет ни хрена, потому что «Трейдпатс» – филиал «Айронбрэнд».

– Нет, не так.

– Официально «Трейдпатс» – независимая компания, не связанная с другими фирмами. В действительности же это твое творение, которое не может пальцем без тебя пошевелить. «Айронбрэнд» не может открыто вкладывать деньги в «Трейдпатс». Поэтому «Айронбрэнд» кладет деньги инвесторов в послушный банк, а послушный банк вкладывает деньги в «Трейдпатс». Банк – это предохранитель. Когда дело сделано, «Трейдпатс» хорошо платит инвесторам, все радостно расходятся, а остальное все тебе.

– Кто пострадает?

– Я. Если произойдет срыв.

– Не произойдет. Кто-нибудь еще?

Джонатан заметил, что Роупер все-таки хотел бы, чтобы он его оправдал.

– Кто-нибудь наверняка.

– Давай по-другому. Пострадает ли кто-нибудь, кто бы без этого не пострадал?

– Мы продаем оружие, так?

– Ну?

– По-видимому, его покупают для того, чтобы использовать. А поскольку все происходит тайно, разумно было бы предположить, что оно попадает к людям, которым не следовало бы давать его в руки.

Роупер пожал плечами:

– Кто это так говорит? Кто решает, кто в кого должен стрелять в этом мире? Кто издает идиотские законы? Кто у власти? Господи! – Необычно разволновавшись, он вскинул руку к темнеющему небу. – Ты ведь не можешь изменить его цвет. И Джед я говорил. Она не хочет слышать. Но я не обвиняю. Так же молода, как и ты. Изменится лет через десять.

Расхрабрившийся Джонатан продолжал нападать.

– Так кто покупает? – вновь повторил он вопрос, заданный еще в самолете?

– Моранти.

– Нет, не он. Он не заплатил тебе ни цента. Ты вложил сто миллионов долларов – или пусть инвесторы. Что вкладывает Моранти? Ты продаешь ему оружие. Он покупает его. Ну и где его деньги? Или он расплачивается чем-то лучшим? Чем-то, что ты можешь выгодно продать и получить гораздо больше чем сто миллионов?

В темноте лицо Роупера стало мраморным, похожим на мраморную маску, но он все еще продолжал вежливо улыбаться.

– Ты сам в этом крутился, разве не так? Ты и австралиец, которого ты убил. Хорошо, ты отрицаешь. Не придал этому должного значения. Твоя беда. Или придавай должное значение, или вообще никакого – вот мое мнение. Но все равно ты умный парень. Жаль, что мы раньше не встретились. Могли бы сработаться.

В комнате зазвонил телефон. Роупер резко повернулся, и Джонатан посмотрел туда же: Лэнгборн, держа трубку у уха, посматривал на часы во время разговора. Он положил трубку, кивнул Роуперу и вернулся на софу к своему журналу. Роупер вновь откинулся на спинку пластмассового кресла.

– Помнишь, как торговали в старом Китае? – спросил он почти ностальгически.

– В тридцатые годы прошлого века?