Приключения 1977 - Михаил Божаткин

— Вы правы, — вздохнув, ответил прокурор, доставая массивный серебряный портсигар и закуривая. — Приблизительно такой же точки зрения придерживается в Петербурге полковник Зубатов, но, на мой взгляд, он несколько преувеличивает возможности социал-демократов.

— И главное, — продолжал князь Девдариани, — нужны умные люди. Нужны способные исполнители. Хороший сыщик тем и отличается от собаки-ищейки, что умеет мыслить и анализировать. А плохой может сидеть рядом с тем же Камо и ничего не подозревать.

— К сожалению, вы опять правы, — сокрушенно кивая головой, согласился прокурор. — У нас еще достаточно глупцов. Но это дело поправимо. Ближайшее время убедит вас, князь. На днях мы ожидаем в Тифлис трех инструкторов, работавших непосредственно с полковником Пирамидовым. Под их руководством мы и проведем реорганизацию аппарата.

— С Пирамидовым работали? — явно заинтересовавшись, переспросил князь. — Это интересно, очень интересно. Только бы об этом не узнали господа социалисты.

— Не беспокойтесь, князь, — самодовольно усмехаясь, успокоил его прокурор. — Все держится в абсолютной тайне.

С каждым часом Девдариани все больше нравился прокурору. Они вместе пообедали в ресторане, и вечер прошел бы великолепно, если бы не жандармский офицер, подошедший к их столику и сообщивший, что Камо задержать не удалось и что, по всей вероятности, он уже скрылся.

Спать прокурор и Девдариани легли далеко за полночь…

Проснулись они от того, что поезд замедлил ход. Показался Тифлис. Прокурор и Девдариани обменялись визитными карточками, договорились о встрече. «Интересный собеседник, вполне светский человек», — думал прокурор, довольный полезным знакомством. Он еще раз пожал руку князя и направился к выходу.

В отличие от прокурора Девдариани не спешил. Остановив подвыпивших князей — своих попутчиков, он, смеясь, предложил пари: двести рублей, если кто-нибудь из них выйдет из вагона на перрон, играя на зурне, и пройдет так до самого конца перрона.

Предложение было с восторгом принято. За дудящим на зурне князем потянулась толпа. Люди смеялись. Даже из привокзального ресторана выходили обедающие, чтобы посмотреть на необычайное зрелище. Недоуменно провожали шествие полицейские и жандармы. Особенно удивленное выражение было на лице унтер-офицера Евтушенко, переведенного за хорошую службу из Батуми в Тифлис.

Тем временем князь Девдариани подошел к противоположной двери вагона, открыл ее и соскочил на землю. Он пошел на улицу через служебный выход. У ограды его ожидал красивый фаэтон.

— Вот и вы наконец, — улыбаясь, шепотом сказал кучер. — Со счастливым прибытием, товарищ Камо!

— Здравствуй, дорогой, здравствуй! — ответил «князь Девдариани». — Есть большие новости. Поезжай скорее!

КНЯЗЬ КОКИ РАТИАНИ

Светлейший князь Ратиани едва скрывал изумление. Предложение человека, сидящего напротив него, было слишком заманчивым. Две тысячи рублей только за то, чтобы он, Ратиани, не выезжал в течение месяца из деревни и передал бы на это же время документы, удостоверяющие его личность.

В былые времена Ратиани просто бы выставил этого человека. Но былые времена прошли. Кутежи, пиры, попойки осушили княжескую казну, и Ратиани уже давно и прочно сидел на мели. Две тысячи рублей, конечно, не были богатством, но это были деньги…

Наполнив серебряные кубки вином, Ратиани протянул один из них собеседнику.

— Пей до дна! У кого чистая совесть, тот не боится стать пьяным!

Молодой человек выпил одним духом, крякнул и вопросительно посмотрел на князя.

— Согласен, — ответил наконец Ратиани. — Согласен, по рукам!

Он вновь наполнил кубки.

— Скажи все-таки, зачем тебе мои документы? Правду только скажи!

— Понимаете, князь, я понял, что не в деньгах счастье. Деньги у меня есть, но что сделаешь с деньгами в Петербурге?! Я хочу посмотреть свет, высший свет, а кто меня туда введет? Другое дело — князь Ратиани! Для него все двери открыты, его все рады будут принять.

— Ну что же, поезжай погуляй, — благодушно улыбнулся Ратиани. — Только запомни: запятнаешь честь рода Ратиани — убью, зарежу! Чтобы не скупился! Чтобы бросал деньги, не считая! Чтобы жил так, как положено князю, иначе ты не только меня опозоришь, ты себя разоблачишь. Ратиани скупым быть не может!

— О чем разговор, ваше сиятельство, — развел руками молодой человек. — Так погуляю — сто лет помнить будут!

Спустя несколько дней после этого разговора в купе первого класса поезда Тифлис — Петербург вошел интересный молодой человек в белоснежной черкеске с флигель-адъютантскими погонами и сверкающим на поясе позолоченным кинжалом. Его появление не могло остаться незамеченным. Ни для мужчин, ни для женщин. Было ясно, что он принадлежал к высшему обществу, но никто из пассажиров первого класса его не знал.

Носильщики, следующие за ослепительным господином, внесли четыре великолепных английских чемодана. Молодой человек, не глядя, протянул им несколько кредиток и отпустил легким взмахом руки. По всей видимости, он не поскупился — носильщики радостно заулыбались и, перебивая друг друга, забросали его выражениями благодарности и красочных кавказских пожеланий: «Долгой жизни вам, ваше сиятельство!», «Покорнейше благодарим, ваше сиятельство!», «Пусть погибнут враги вашего сиятельства!», «Пусть ослепнет тот, кто скажет про вас плохое!»…

Вряд ли кому-нибудь из пассажиров могла прийти мысль, что носильщики, благодарившие щедрого клиента, были подпольщиками-революционерами. Еще более невероятным было бы подозревать в светлейшем князе Коки Ратиани, предводителе уездного дворянства, Симона Тер-Петросянца-Камо — революционера-боевика, приговоренного к смертной казни, человека, доставляющего столько хлопот и неприятностей царской жандармерии и охранке. Тем не менее это было именно так.

Камо спешил в Петербург. Необходимо было наладить переброску оружия из Финляндии на Кавказ, организовать перевалочные пункты. Одновременно он должен был встретиться с Леонидом Борисовичем Красиным, получить инструкции, изучить в подпольной лаборатории технологию изготовления новых бомб, изобретенных Красиным и профессором Тихвинским.

…Нужные знакомства Камо завел уже в поезде. Генерал Буняев испытывал чувства полного удовлетворения, пожимая руку князя Ратиани, о котором он столько слышал. Пустой напыщенный солдафон, наслаждающийся звуками своего трубного казарменного голоса, рассказал «князю» о своих сокровенных мечтах, связанных с повышением по службе. К концу путешествия генерал и «князь» стали неразлучными друзьями.