Странствия Лагардера - Поль Феваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы можем взять город, – сказал маршал де Бервик, обращаясь к Лагардеру. – Не отличится ли сегодня Королевский Лагардерский полк?
– Сегодня Королевский Лагардерский участвует в штурме не всем своим составом, – смеясь, ответил шевалье. – Сейчас мы с господином де Риомом откроем для вас ворота Фонтарабии. Мне очень жаль, что я не могу служить под его началом, и тем приятнее мне будет совершить с ним вместе нечто необычное.
Граф де Риом, хотя и был внучатым племянником маршала Лозена, выдвинулся исключительно благодаря своей связи с дочерью регента. Невзирая на знакомства при дворе, он всегда оставался на дружеской ноге с другими офицерами – как равными по званию, так и подчиненными. В армии его любили, и после изгнания из Парижа симпатия к нему не уменьшилась.
Слава двоюродного деда тоже бросала на него отблеск. Лагардер же, знавший только об интриге де Риома с герцогиней Беррийской, просто хотел воздать ему добром за проявленное вчера внимание.
Надо сказать, перед лицом врага граф был не менее смел, чем в алькове. Предложение шевалье понравилось ему именно своей необычностью.
– Охотно соглашаюсь, – сказал он. – Но командование приступом позвольте возложить на вас.
Эта выходка сильно позабавила маршала и его свиту, но не слишком удивила. В ту эпоху улыбок, пустых забав и мимолетных романов французская храбрость зачастую граничила с безумной бравадой. На войне было принято умирать с именем возлюбленной на устах. Прежде чем пробить сердце, пуля задевала приколотую к камзолу розу – подарок любимой. Товарищи убитого отсылали окрашенный кровью цветок в тот будуар, где он был подарен, чтобы прикосновение губ и горячие слезы оживили розу…
Таков был ребяческий, вычурный, причудливый и все же величественный героизм войны в кружевных манжетах, на которой гибли, улыбаясь и шутя.
Риом с Лагардером со шпагами в руках направились к городу, беззаботно болтая, как если бы они гуляли по саду Пале-Рояля. В двадцати шагах от стен вокруг них поднялось несколько фонтанчиков пыли от пуль. Французы даже не глянули в их сторону.
Лагардер поднял шпагу и крикнул офицеру, стоявшему возле ворот:
– Извольте передать господину губернатору, чтобы он выслал к нам парламентера. Мы будем ждать десять минут.
Он сел на камень и продолжал разговаривать с Риомом о разных пустяках.
Через десять минут явился испанский офицер.
Лагардер не бравировал перед ним; он выказал приличествующее случаю уважение к мундиру, но голос его был тверд, тон уверен и доводы убедительны.
– Благодарю, что вы явились, – сказал он, – и тем самым избавили нас от необходимости осаждать город. Вас двести человек, нас – две тысячи; у вас дурные пунша – наша артиллерия сейчас на марше и два часа спустя заставит вашу замолчать. Испанских войск в подмогу вам поблизости нет; все, что вы могли, вы для обороны сделали, так что честь ваша не пострадала. Вашему губернатору остается лишь открыть перед нами ворота.
– Ваши условия? – лаконично спросил испанец.
– Люди и город будут целы; гарнизон волен присоединиться к испанской армии, как только офицеры ваши получат свободу, то есть после того, как они окажут нам честь и отужинают с нами.
– Вы столь же тонкий дипломат, сколь отважный солдат, – заметил граф де Риом.
– Зачем устраивать бойню и громоздить груды развалин? – ответил ему Лагардер. – Город защищаться не в состоянии, а когда противник слишком слаб, он уже больше не враг.
– И даже может стать другом, – сказал испанец, пожимая руку Лагардеру. – Я уполномочен открыть вам ворота. Идемте.
Риом с Лагардером последовали за парламентером. Так два человека взяли Фонтарабию.
Овладеть Сан-Себастьяном оказалось труднее.
– Ну а сегодня Королевский Лагардерский вступит в бой? – спросил утром маршал де Бервик.
– Да, – ответил шевалье, – если только вам будет благоугодно немедленно скомандовать наступление. Мы нагуляем аппетит перед обедом, а заодно добудем победу.
Кавалерия тут же двинулась вперед против основных испанских сил, а пехота с артиллерией стали приближаться к городу.
Анри и три его спутника ехали рядом с Конти. Лагардер непринужденно беседовал с принцем, а Кокардас тихонько говорил своему другу:
– Дьявол меня раздери, лысенький! У нашего мальчугана нет ни громких титулов, ни чинов, но он здесь важнее всех генералов, даже самого маршала, вот что я тебе скажу!
– Так и есть, – отвечал Паспуаль. – Я думаю, он-то и станет нынче дирижером всего концерта.
– Точно, дружок, и мы с тобой славно попляшем под его смычок! Только не спускай с малыша глаз во время боя.
Две армии разделяло теперь не более пятисот туазов. Горячие и нетерпеливые испанцы решились атаковать первыми. В их рядах раздался древний боевой клич:
– Со святым Иаковом – вперед, Испания!
И грянул бой. Кони сшиблись, шпаги зазвенели, рожки оглушительно загремели, ругательства, команды, предсмертные стоны слились воедино…
Атака первого испанского полка продолжалась недолго и была решительно отбита. Этот полк рассеялся, но за ним обнаружился большой резервный отряд. Рядом с его командиром находился Гонзага.
Они с Лагардером заметили друг друга – и из груди шевалье вырвался, заглушая топот копыт, крик угрозы и гнева:
– Я здесь!
Этот клич услышал не только Филипп Мантуанский. Наперерез между двумя армиями мчался во всю прыть всадник, поднявший над головой шпагу. Анри узнал его и в изумлении вскричал:
– Шаверни, это вы?
– Да, я! – подтвердил маленький маркиз. – Молодая герцогиня сейчас в Пенья дель Сид, в Арагоне. А Гонзага здесь – да вы сами его только что видели!
– Он не должен уйти! – воскликнул Лагардер. – Вперед!
Анри дал шпоры своему коню. Конь встал на дыбы, на мгновение застыл и ринулся вперед. Лагардер, с развевающимися на ветру волосами, с горящими глазами, с воздетой шпагой, мчался сквозь клубы дыма, пламени и пыли. Это мчалась сама смерть!
Это атаковал Королевский Лагардерский полк!
В том месте, где только что находился Филипп Мантуанский, строй испанцев был разбит и опрокинут. Конница их обратилась в бегство, и Лагардер с Шаверни видели только крупы лошадей и спины всадников. В спину они и разили врагов.
Но где же Гонзага?
Он бежал! Бежал вместе с солдатами!
Лагардер заметил принца, и вновь прозвучал знакомый боевой клич:
– Я здесь! Я здесь!
Его конь прыгнул в гущу беглецов и поскакал еще быстрее.
Шевалье теперь был всего лишь в нескольких шагах от негодяя: сейчас он его догонит, принудит обернуться, схватится с ним и убьет!
