Врата рая - Вирджиния Эндрюс

Так что со временем я перебрался в этот коттедж, чтобы жить здесь и работать над игрушками Таттертонов. Это было очень одинокое существование, большинство людей сошло бы с ума, я уверен. Но я не был так одинок, как можно было бы подумать, потому что создал из игрушек свой мир и мои крошечные человечки стали моими людьми, а выдуманные мною истории — их жизнями.

Трой медленно осмотрел комнату, останавливая свой взгляд на некоторых игрушках, и засмеялся.

— Может быть, я был не в своем уме. Кто знает? Хотя это было хорошее сумасшествие. Во всяком случае, — сказал он, наклонившись вперед, — меня преследовали мысли о моей собственной смерти. Особенно трудным было зимнее время, потому что ночи слишком длинные и так много времени для раздумий. Обычно я пытался удержать сон почти до самого рассвета. Иногда мне это удавалось. Но если я чувствовал, что не смогу, то просто выходил на улицу и бродил по окрестностям, предоставляя свежему холодному воздуху возможность прогнать эти страшные мысли. Я бродил по дорожкам между сосен, и только когда прояснялись мозги, возвращался в дом и пытался заснуть снова.

— Почему вы оставались здесь на зиму? Вы были достаточно богаты, чтобы поехать туда, куда бы только захотели, не так ли?

— Да. Я пробовал найти избавление. Я проводил зиму во Флориде, в Неаполе, на Ривьере — повсюду. Я ездил и ездил в поисках путей к избавлению, но мои мысли всегда оставались со мной, как дополнительный груз. Я не смог стряхнуть их с себя, что бы ни делал и куда бы ни направлялся. Поэтому я вернулся побежденным. Мне ничего не оставалось, как только смириться со своей судьбой. Приблизительно в это время сюда прибыла ваша мать. Это был цветок, посаженный в пустыне… радостное, умное и красивое создание. Мне было известно, что в более ранние годы своей жизни ей пришлось испытать тяжелые времена, но она, казалось, смогла сохранить этот оптимизм и невинность, свойственные молодым людям, которые вызывают такую зависть у пожилых людей.

В ваших глазах, Энни, есть тот же удивительный свет. Я могу видеть его. Даже несмотря на то, что с вами и с людьми, которых вы любите, произошли ужасные, страшные вещи, этот свет сохранился там и горит, как большая свеча в темном тоннеле. Кто-то очень счастливый, ориентируясь на этот свет, выйдет из мрака своих грустных мыслей и будет жить счастливо в теплоте вашего сияния. Я уверен в этом.

Я вся зарделась. Мало кто из мужчин разговаривал со мной подобным образом.

— Спасибо. Но вы не сказали мне, что заставило вас ускакать верхом на лошади в море.

Трой откинулся назад, снова заложив руки за голову. Я решила, что это его любимая поза. Довольно продолжительное время он думал, устремив взгляд в потолок. Я терпеливо ждала, понимая, как трудно бывает человеку объяснить, почему он хотел покончить с жизнью. Наконец он выпрямился.

— Увидев вашу мать, этот свет и жизненную силу, которые она олицетворяла, я преисполнился в отношении себя некоторой надеждой и на какое-то время стал другим человеком. Я даже думал… верил, что это возможно и для меня найти кого-либо похожего на вашу мать, жениться и воспитывать детей… дочку, такую, например, как вы. Но, когда я не смог найти никого подобного ей, я снова впал в меланхолию. Я угнетающе действовал на женщин, понимаете, у большинства не хватало терпения выдерживать мой характер. Однажды во время празднества, которое Тони организовал, чтобы развеселить меня, я решил бросить вызов Смерти… Смерти, которая преследовала меня всю мою жизнь, Смерти, которая, ухмыляясь, сидела в тени, следя за мной своими темными, серыми глазами, развалившись в ленивой позе и… поджидая своего часа. Я решил взять инициативу в собственные руки. Вместо того чтобы всю жизнь потратить на безнадежные попытки убежать от нее, я напал на нее и так удивил Смерть, что она не знала, как реагировать на мои действия. Я погнал дикую лошадь Джиллиан в море, чтобы окончательно покончить со своим жалким существованием.

Но, как я уже сказал, Смерть была застигнута врасплох и не могла принять меня. Я был выброшен обратно на берег. Мне не удалось даже и этого… Однако я понял, что получил возможность исчезнуть другим способом. Я позволил всем считать, что утонул в море. Это давало мне шанс стать кем-то другим, перемешаться, как тень, освободиться от услуг людей, которые хотели расшевелить меня. В любом случае я приводил их только в уныние, потому что, когда им не удавалось добиться своего, они были вынуждены мириться с моим мрачным настроением. Теперь же я никого не беспокоил и никто не беспокоил меня. Но однажды мой брат обнаружил меня. Во всяком случае, он так сильно переживал мою смерть, что я не мог больше скрывать от него, что жив. Мы заключили договор… я буду жить здесь анонимно, а он — придерживаться версии о моей смерти. После того как прошло достаточное количество лет, в течение которых все почти, кто знал меня, уехали из Фарти или умерли, мы сказали людям, что я — новый мастер, создающий игрушки в стиле Троя. Таким образом, никто не беспокоит меня и я могу продолжать жить, как жил раньше. Работаю и довольствуюсь своими воспоминаниями и мирным одиночеством. Теперь вы знаете правду, и я нахожусь в зависимости от вашего обещания держать эту правду запертой в вашем сердце.

— Я не скажу никому, но мне хотелось бы, чтобы вы вернулись обратно в мир, находящийся по другую сторону лабиринта. Я хочу каким-то образом помочь вернуть вас обратно.

— Как это приятно слышать! Вы сидите в этой инвалидной коляске и желаете, чтобы у вас была возможность помочь кому-то еще.

Мы пристально посмотрели друг на друга. В уголках его глаз блестели слезинки, но он понимал, что если не сдержит их, то я разрыдаюсь.

— Ну вот, — неожиданно сказал Трой, сцепив пальцы. — Вы говорите, что вчера вставали на ноги самостоятельно?

— Да.

— Хорошо. Вам следует стоять понемножку каждый день и пробовать делать шаги.

— Так я и полагала, но доктор сказал…

— Доктора могут кое-что знать о человеческом теле, но почти ничего о человеческом сердце. — Он поднялся и встал передо мной на расстоянии примерно двух футов, достаточном для того, чтобы успеть протянуть руки. — Я хочу, чтобы вы встали снова и на этот раз попытались сделать один шаг ко мне.

— О, я не знаю… я…

— Ерунда, Энни Стоунуолл. Вы встанете на свои ноги! Вы — дочь Хевен, а Хевен не сидела бы так, жалеючи себя, и не оставалась бы надолго в зависимом положении от других людей.

Он произнес магические слова. Я глубоко вздохнула и слегка прикусила нижнюю губу. Затем взялась за подлокотники коляски и сосредоточилась на том, чтобы заставить ноги сойти с подставок и опуститься на пол. Медленно, волочась, они послушались. Трой поощрительно кивнул. Я закрыла глаза и всю свою энергию направила на то, чтобы перенести тяжесть тела на ноги.