Клетка для эгоиста (СИ) - Светлова Грушенька

Вспоминая свой разговор с Владом до приезда полиции и подъема всеобщей шумихи, Кристина нахмурилась. Он сообщил ей, что является частным детективом и оказался поблизости случайно, находясь на задании. «Это вы следили за мной по приказу Луки?» — быстро спросила она и тут же по тени удивления, скользнувшей по его лицу, поняла, что она угадала. «Вы и сейчас следили за мной, так?» «Нет, Кристина», — покачал головой он, и почему-то она ему поверила, хотя он не стал распространяться на эту тему. В остальном он не очень-то охотно поддерживал диалог, пока она пыталась обработать его раны по его же инструкции. Единственное, о чем он ее попросил, что было бы предпочтительно, если бы она не вдавалась в подробности при даче показаний. Ей следовало сказать, что она мало что помнит, потому что была слишком испугана. Пока что так было бы лучше для него, и девушка уж точно не посмела бы ослушаться, потому что этот человек только что спас ей жизнь, рискуя своей. «Я сделаю все, что вы скажете… Я даже не знаю, как вас благодарить…» — растерянно пробормотала она. «Только, пожалуйста, не приглашайте на свое шоу в качестве благодарности…» — заметил он с насмешливой улыбочкой, и она невольно рассмеялась, благодарная ему за эту легкую разрядку обстановки, потому что нервы ее были на пределе.

Теперь, когда пришел Лука, напряжение немного спало. Она знала, что он решит все вопросы и все проблемы… впервые это поняла и доверилась заранее. Мужчина вышел из кухни, едва заметно удивился, увидев ее здесь, потом нахмурился, обнял ее за плечи, поцеловал в висок, повел обратно в одну из комнат и прикрыл за ними дверь.

— Кристина, черт возьми… — выдохнул он наконец с болью и облегчением после неимоверного напряжения, вновь больно стиснул ее за плечи, поднял ее лицо за подбородок, вгляделся в ее черты. — Ты меня с ума сведешь, — мужчина склонился и прижался лбом к ее лбу, затем коротко, но жадно поцеловал, сминая губы.

— Ты прав… — прошептала она, вдруг смирившись со всем. Губы невольно задрожали. — Я иногда бываю такой дурой…

— Дурой? — Лука усмехнулся, вновь ее отстраняя и зажимая ее лицо между ладоней, чтобы не увернулась. Его большой палец прошелся по ее губам, утихомиривая дрожь. — Это что, вечер покаяния? Я-то думал, что придется тебя как следует выпороть, чтобы добиться исповеди.

— Даже не сомневаюсь, что ты все равно это сделаешь… — проворчала она недовольно в ответ на его насмешку.

Мужчина вздохнул.

— Если бы я считал тебя дурой, то точно не дожидался бы подходящего момента так долго. К тому же я сам очень перед тобой виноват. Надеюсь, ты меня уже простила…

— Я… видела тебя с дочерью… — собралась с силами она, чтобы сказать о своих чувствах, но только слова давались так тяжело… — Ты… такой чудесный отец… все-таки это многое о тебе говорит… и ты к тому же столько для меня сделал… я просто заблуждалась во многом на твой счет… Прости…

На губах Луки промелькнула мягкая улыбка, затем они приблизились и поцеловали нежно и сладко, даже практически невинно.

— Мне приятно это слышать, моя девочка, — ласково произнес он. — Хотя все же не советую так уж меня идеализировать. Характер у меня и правда отвратительный. Дочке тоже порой достается…

— Ну… — лукаво протянула Кристина, — думаю, я все же смогу оставаться объективной и не ослепнуть от твоей безупречности.

— Похоже, это означает «да»… — Лука скептически приподнял бровь, все еще не выпуская из ладоней ее лицо и внимательно наблюдая, как меняются ее эмоции, как алеют щеки, как прекрасные голубые озера глаз наполняются слезами.

Кристина набрала в грудь побольше воздуха.

— Кажется, так… — девушка закусила губу, чтобы сдержать дрожь в голосе. Он вытер ее слезы большими пальцами, погладил ее волосы и вдруг выпустил из своей хватки.

— Я рад, что мы все наконец-таки выяснили, — Лука протянул руку и чуть приподнял ее подбородок. — А теперь собирайся, солнышко. Нам все же придется съездить в участок, и мне нужно сделать много важных звонков. Лука развернулся к двери, собираясь выйти.

— Лука… я… — попыталась задержать его она. Мысль о его матери так и крутилась у нее в голове, не давая покоя, но она просто не смогла произнести это вслух. Нет, она точно не должна говорить этого о его матери. Возможно, она ошиблась, не так поняла… Может быть, это всего лишь подозрение… Она, конечно, не питала никаких теплых чувств к Ларисе, но все равно не могла поверить в такое. К тому же это подтверждало бы еще более ужасные догадки на ее счет, касающиеся смерти ее отца.

— Да, Кристина? — серьезно переспросил Лука, обернувшись, склонив набок голову и вновь внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Ты ведь поможешь Владу? — уточнила она, прекрасно понимая, что именно это волнует ее сейчас на самом деле.

— Я сделаю все, что смогу, — твердо ответил он. — И что не смогу тоже сделаю. И все равно останусь ему должен навсегда… — Мужчина больше не стал задерживаться и вышел из комнаты, оставив ее одну.

Эпилог

Кристина стояла перед зеркалом в свадебном платье и внимательно вглядывалась в лицо невесты. Красивая… Конечно же, красивая, как никогда… только побледневшая и какая-то перепуганная. Оказалось, что выходить замуж было в миллион раз страшнее, чем выходить в прямой эфир… Эта мысль заставила губы содрогнуться в улыбке. С Лукой всегда было как на вулкане, просто потому что он умел вызывать эмоции и до сих пор, даже спустя восемь месяцев их отношений, способен был довести до дрожи в коленях, если желал… А желал он практически всегда. Вот и сейчас она стояла и переживала, понравится ли ему это платье. Он любил практически все выбирать сам, благо вкусом обладал безупречным. Безусловно, он никогда не высказал бы ей ничего обидного, но проворчать что-нибудь насмешливо — это было в его стиле. Между тем, платье было чудесное: классический корсет до талии и тончайшее кружево, нежнейшей паутинкой облегающее обнаженные плечи и руки до локтей, а также едва угадывающееся на складках легкой пышной летящей юбки из органзы; на талии — имитация тонкого пояска, расшитого жемчугом; на руках — короткие почти прозрачные кружевные перчатки. Делать из себя мальвину в кудрях не позволила стилисту, хотя та и сокрушалась, что такие волосы нельзя прятать. Попросила только приподнять корни для пышности и сделать аккуратную скромную романтическую «улитку», немного небрежную, с будто бы случайно выпавшими из нее естественными локонами. Помимо фаты — скромная диадема в виде тонкого обода из жемчуга, в ушах — небольшие жемчужные серьги. И неброский естественный макияж в теплых телесных и розовых оттенках.

Мягко улыбнулась, наконец поняв, что образ получился такой, какой хотела — нежная невинность… мягкая женственность… соблазнительная неприкосновенная чистота… На щеках вспыхнул яркий румянец. Н-да — Лука точно это оценит по-своему и непременно этим воспользуется.

Между тем, скоро нужно было выходить. Сбор всех гостей был запланирован на одиннадцать, регистрация — на двенадцать, и лучше было не отступать от графика, потому что мероприятия на целый день были расписаны по минутам, а ей еще предстояло часа полтора добираться за город. Для церемонии была снята шикарная вилла с рестораном, гостиничными номерами и полным набором роскоши, какой обычно прилагался к дорогому отдыху и празднеству с широким размахом. С Лукой они не виделись около недели. Накануне он уезжал в командировку и к тому же, оказывается, придерживался старомодной традиции не проводить ночь накануне свадьбы с невестой. Что ж, это тоже добавляло напряжения и интриги, а еще обостряло чувства, потому что она соскучилась, хоть и слышала ежедневно его голос по телефону.

Сейчас, пытаясь себе представить весь масштаб предстоящего мероприятия, Кристина робела и нервничала… Поначалу она умоляла Луку не устраивать пышную церемонию, но по многим вопросам спорить с ним было попросту бесполезно, а в данном случае он все же сумел ее переубедить. Их свадьба должна была запомниться им обоим на всю жизнь, точно также, как и их окружению, и он вовсе не собирался прятать свою красавицу-невесту от друзей, коллег и кого бы то ни было еще. После того, сколько на них за последнее время вылили грязи в прессе, едва ли стоило зарывать голову в песок и пытаться стать тише воды, ниже травы. Пусть все знают, что они не бедствуют, что они счастливы и что недоброжелатели могут подавиться своей завистью. Иногда это бесило, иногда смешило, иногда восхищало, но в общем Лука всегда был выпендрежником и совершенно не собирался исправляться…